Среда, 23.07.25, 05:51
Приветствую Вас Шпиён | RSS
|
|  |
|
|
|
|
|
Эрагон 4я книга
| |
| коля | Дата: Воскресенье, 06.05.12, 20:53 | Сообщение # 16 |
 Санин
Группа: Администраторы
Сообщений: 877
Статус: Offline
| НЕ ВСЕ ТО ЗОЛОТО, ЧТО БЛЕСТИТ
—Ты прекрасна, — сказал раздраженный Эрагон. Перестань беспокоиться. Так или иначе с этим уже ничего не поделаешь.
Сапфира зарычала и продолжила изучать свое изображение в озере. Она повернула свою голову набок и тягостно выдохнула, выпустив облако дыма, который дрейфовал на воде как маленькая, затерявшаяся грозовая тучка.
"Ты так думаешь"? — спросила она и посмотрела на него. — "А что, если она не вырастает снова?"
— Драконы постоянно отращивают новые чешуйки. Ты же знаешь это.
— "Да, но я еще ни разу не теряла их!"
Он не потрудился скрыть свою улыбку; так как знал, что она все равно ощутит его веселье. — Тебе не стоит так расстраиваться. Это не так уж и заметно, — потянувшись, он посмотрел на ромбовидное углубление на левой стороне ее морды, где недавно появился объект ее испуга. Прореха в ее сверкающей броне была не больше чем конец его большого пальца и приблизительно один дюйм глубиной. В глубине проглядывался открытый участок ее синей кожи.
Кончиком указательного пальца он с любопытством коснулся ее кожи. Она была теплой и гладкой, как живот теленка.
Сапфира фыркнула и тряхнула головой. — Не надо, мне щекотно
Он засмеялся и поводил пятками по воде, наслаждаясь ощущением босых ног.
Она сказала: — "Это возможно и не очень много, но все наверняка заметят, что ее нет. Как такое можно проигнорировать? С таким же успехом можно попробовать не замечать клочок голой земли на вершине заснеженной горы. И она скосила глаза пытаясь заглянуть на конец своего длинного носа в маленькое, темное отверстие чуть выше ее ноздри."
Эрагон рассмеялся и плеснул в нее водой. И чтобы успокоить ее травмированную гордость, он сказал: — Никто ничего не заметит, Сапфира. Поверь мне. Кроме того, даже если кому и удастся разглядеть, то они примут это за боевую рану и сочтут тебя еще более внушающей страх и уважение.
"Думаешь"? — Она снова принялась рассматривать себя в озере. Вода и ее чешуя отражали друг друга образуя ослепительную феерию радужных пятен. —" А что делать, если солдат попытается ударить меня в эту прореху? Лезвие сможет пройти беспрепятственно. Может быть, я должна попросить гномов сделать металлическую пластину, чтобы прикрыть рану до того как она зарастет?"
— Это будет выглядеть очень смешно.
"Ты думаешь?"
— Мм-хмм? — он кивнул, снова едва сдерживая смех.
Она фыркнула. — "И нечего смеяться надо мной. Как бы тебе понравилось, если бы твоя шерсть на голове вдруг начала выпадать, или ты потеряли один из тех глупых маленьких выступов, что называешь зубами? Я бы, в конечном счете, утешила тебя, несомненно."
С “несомненно” он согласился легко. — Но ведь зубы не вырастают заново. — он оттолкнулся от скалы и направился вдоль берега туда, где он оставил свои ботинки, ступая аккуратно, чтобы не поцарапать ноги на камнях и веточках, которые лежали на краю воды. Сапфира шла за ним, и мягкая земля хлюпала между ее когтями.
"Ты мог бы произнести заклинание, чтобы защитить это место." — сказала она, пока он натягивал ботинки.
— Я мог бы. Ты хочешь, чтобы я сделал это?
"Хочу".
Он обдумывал заклинание, пока шнуровал свои ботинки, затем поместил ладонь на ямку и пробормотал необходимые слова на древнем языке. Слабое лазурное свечение возникло под рукой, в тот момент как он связывал защитную магию с ее силой.
— Ну, вот, — сказал он, когда закончил. —Теперь тебе не о чем беспокоиться.
"За исключением того, что у меня до сих пор отсутствует чешуйка."
Он толкнул ее в щеку. — Ну ладно. Давай возвращаться в лагерь.
Вместе они покинули озеро и поднялись на крутой, рушащийся позади них откос, для этого Эрагону пришлось использовать обнаженные корни дерева в качестве опор.
Сойдя на вершину они они имели беспрепятственный обзор лагеря варденов в полумиле к востоку, а также, несколько севернее лагеря, расползающийся беспорядок Драс-Леоны. Признаками жизни в городе были лиш завитки дыма, который поднимался из труб многих домов. Как всегда, Торн лежал задрапированным через зубцы над южными воротами, купаясь в ярком свете дня. Красный дракон выглядел спящим, но Эрагон, опасающийся гнева дракона знал по опыту, что он внимательно следит за варденами, и в момент, когда кто-нибудь стал бы приближаться к городу, он бы поднялса и сделал предупреждение Муртагу и другим внутри.
Эрагон вскочил на спину Сапфиры, и она понесла его в лагерь в неторопливом темпе.
Когда они прибыли, он спрыгнул на землю и повел их меж палаток. В лагере было тихо, и все в нем чувствовалось медленным и сонным: от низких, протяжных разговоров воинов до вымпела, который висел неподвижно в раскаленном воздухе. Единственными живыми созданиями, невосприимчивыми к общей апатичности, были тощие, полудикие собаки, которые рыскали по лагерю в поисках выброшенных объедков. У нескольких собак на морде и на боку были царапины, появившееся в результате глупого, но вполне ожидаемого ошибочного мнения, что они могут преследовать и мучить зеленоглазых котов-оборотней как обычных кошек. Когда это произошло, их визг привлек внимание всего лагеря, а люди смеялись, видя как собаки улепетывают от котов-оборотней с поджатыми хвостами.
Осознавая, что он и Сапфира привлекли многие взгляды, Эрагон вздернул подбородок и расправил плечи, и попытался широким решительным шагом передать целеустремлённость и силу. Людям нужно было увидеть, что он все еще полон уверенности, и что он не позволит монотонности их затруднительного положения угнетать его.
"Если бы только Муртаг и Торн улетели", — подумал Эрагон. "Нам понадобилось бы не больше одного дня, чтобы захватить город."
Пока осада Драс-Леоны проходила исключительно без происшествий. Насуда отвергла штурм города, сказав Эрагону:— В последней Вашей встрече, Вам едва удалось победить Муртага — ты забыл, как он ранил тебя в бедро? — и он пообещал, что будет еще сильнее, когда вы встретитесь в следующий раз. Муртаг своеобразен, но я не склонна полагать, что он лжец .
— Сила не все, когда речь идет о борьбе между магами, — сказал Эрагон.
— Нет, но это не маловажно. Кроме того, у него теперь есть поддержка жрецов Хелгринда, из которых часть, я подозреваю, являются магами. Я не допущу, чтоб вы столкнулись с ними и Муртагом в лобовом бою, даже с заклинателями Блёдхгарма с нашей стороны. Пока мы не изобретем ловушку, чтобы заманить Муртага и Торна, или иным образом получить преимущество над ними, мы останемся здесь, и мы не выступим против Драс-Леоны.
Эрагон протестовал, утверждая, что это нецелесообразно тормозить их вторжение, и что если он не сможет победить Муртага, какие надежды она возлагала на победу над Гальбаториксом? Но Насуада оставалась непоколебимой.
Они — вместе с Арьей, Блёдхгармом и всеми магами Дю Врангр Гата — планировали, составляли и искали решения чтобы получить преимущество, о котором говорила Насуада. Но каждая стратегия по их мнению была недостаточна хороша, потому что требовала больше ресурсов и времени, чем было у варденов, или другое, поэтому в конце концов не удалось решить вопрос о том как убить, взять в плен или отогнать Муртага и Торна.
Насуада даже навестила Эльву и спросила у нее, будет ли та использовать свои способности, позволяющие ей чувствовать людскую боль, так же как любые страдания в ближайшем будущем, чтобы победить Муртага или чтобы тайно проникнуть в город. Серебряно-бровая девочка посмеялась над Насуадой и проводила ее насмешками, сказав: — Меня не связывает клятва верности ни с Вами, ни с кем-либо еще, Насуада. Найдите другого ребенка, чтобы выигрывал за Вас битвы. Я этого делать не собираюсь.
Так что вардены ждали.
День неумолимо шел за днем, Эрагон наблюдал растущее у людей угрюмость и недовольство, а Насуада становилась все более и более обеспокоенной. Как узнал вскоре Эрагон, армия была ненасытным голодным зверем, которое может умереть, если не будет получать достаточное количество еды. Когда они маршировали на новую территорию, добывание пропитания для армии не являлось сложным вопросом — они конфисковали продукты питания и другие предметы первой необходимости от людей, которых они победили, и использовали запасы окружающей сельской местности. Как саранча, вардены оставляли оставляли после себя на месте цветущего края голую пустыню.
Как только они перестали двигаться, они вскоре исчерпали запасы провизии, и были вынуждены существовать за счет поставок продуктов из Сурды и нескольких городов захваченных ими. Несмотря на щедрость жителей Сурды , и богатства побежденных городов, регулярных поставок товаров было недостаточно, чтобы поддерживать варденов гораздо дольше.
Хотя Эрагон знал, что воины преданы своему делу, он не сомневался, что, столкнувшись с перспективой медленной, мучительной смерти от голода, которая ничего не даст, и доставить Гальбаториксу удовлетворение над их поражением, большинство мужчин решат сбежать к отдаленном углу Алагейзии, где они смогут прожить всю оставшуюся жизнь в безопасности от Империи.
Этот момент еще не настал, но он быстро приближался.
Эрагон был уверен, именно этот страх за их судьбу не давал спать по ночам Насуаде, и поэтому она появлялась все более и более изможденной каждое утро, с мешками под глазами и грустно улыбающаяся.
Трудности, с которыми они столкнулись в Драс-Леоне порадовали Эрагона тем, что Роран избежал проблем в Эроузе и усилили гордость и восхищение за своего двоюродного брата, захватившего южный город. "Он намного храбрее меня." Эрагон был твердо убежден, что когда Роран вернется — а если все будет хорошо, то это произойдет через несколько дней — то Эрагон обеспечит его охраной, хоть это и не одобрит Насуада.
Он остановился, что бы дать пройти по дороге трем гномам. У гномов не было шлемов или знаков, но он точно знал, что они не принадлежали Дургмист Игнетиум, потому что их заплетённые бороды были украшены бусинами — мода не присуща Игнетиум. Предмет перебранки гномов был тайной для Эрагона — он не смог понять более пары слов этого гортанного языка — но очевидно разговор был очень важный, осуждаемый их громкими голосами, несдержанными жестами, острыми фразами, и их неспособностью заметить ни его, ни Сапфиру, стоящих на дороге.
Эрагон улыбнулся, когда они прошли, он счел их увлеченность разговором забавной, не смотря на очевидную серьезность темы. Армия гномов, возглавленная их новым королем Ориком, ставшая огромным облегчением для варденов, прибыла в Драс-Леону два дня назад. Это и победа Рорана в Эроузе — главные темы для разговоров в лагере. Гномы вдвое увеличили количество союзников варденов и теперь шансы варденов в захвате Урубаена и Гальбаторикса будут увеличены, если найдется благоприятное решение в тупике с Муртагом и Торном.
Пока Эрагон и Сапфира гуляли по лагерю, он заметил Катрину, сидящую снаружи палатки, он вязала одежду для своего будущего ребенка. Она поприветствовала его, подняв руку и крикнув: — Кузен!
Он мягко ответил, поскольку это вошло у него в привычку после свадьбы.
После того как он и Сапфира насладились неторопливым обедом, они удалились к участку мягкой освещенной солнцем травы,рядом с палаткой Эрагона. По приказу Насуады участок всегда оставляли открытым для Сапфиры — предписание которое вардены выполняли с религиозным рвением.
Там Сапфира свернулась калачиком, чтобы подремать на полуденном солнце, а Эрагон достал Домиа абр Вирда из седельных сумок, а потом забрался к ней под левое крыло, чтобы удобно устроиться в частично затененном углублении между изгибом ее шеи и мускулистой передней лапой. Свет, который просвечивал сквозь складки ее крыла и отражался от ее чешуек, окрашивал ее кожу в странный фиолетовый оттенок и покрывал страницы книги сетью сверкающих бликов, что существенно затрудняло чтение тонких, угловатых рун. Но он и не возражал, ведь удовольствие посидеть некоторое время рядом с Сапфирой было несравнимо ни с чем.
Они сидели вместе около часа или двух, до тех пор пока Сапфира не переварила свою еду, а Эрагон не устал от расшифровки запутанных текстов монаха Хесланта. Затем, заскучав, они бродили по лагерю, проверяя защиту и время от времени переговариваясь с часовыми, которые были размещены по периметру.
Около восточного края лагеря, где была расположена большая часть гномов, они столкнулись с гномом который сидел с засученными рукавами рядом с ведром воды. Его руки формировали шар грязи размером с кулак. Под ногами у него была лужа грязи и палки для размешивания.
Зрелище было настолько нелепо, что прошло несколько минут прежде, чем Эрагон понял, что этот гном был Орик.
— Дерундан, Эрагон... Сапфира,— сказал Орик не глядя.
— Дерундан, — поздоровался Эрагон, повторяя традиционное приветствие гномов, и присел на корточки на другой стороне лужи. Он смотрел как Орик продолжал совершенствовать контуры шара, разглаживая его и придавая ему нужную форму с помощью большого пальца его правой руки. Время от времени Орик наклонялся вниз, брал полную ладонь сухой грязи и сыпал ее на желтоватый шар земли, а затем стряхивал излишки.
— Я никогда не думал, что увижу короля гномов сидящего на земле, играя в грязи как ребенок,— сказал Эрагон
Орик раздраженно подул на свои усы. — И я никогда не думал, что дракон и всадник будут глазеть на меня, пока я делаю Эрокнур.
— А что это такое — Эрокнур?
— Сардсвергундзмал.
—Сардвер...? — Эрагон не смог запомнить не то, что выговорить это слово. — И это...?
— То, что представляется ни тем,что есть на самом деле, — Орик поднял шар грязи.
— Как например это. Это камень, сделанный из земли. По крайней мере он будет так выглядеть, когда я закончу.
— Камень из земли... Это магия?
— Нет, это мое собственное мастерство. Ничего больше
Когда Орик не смог объяснить подробнее, Эрагон спросил: — Как это делается?
— Если ты терпелив, ты увидишь. Затем, через некоторое время, Орик смягчился и сказал. — Для начала ты должен найти какую-нибудь грязь.
— Трудная это задача.
Орик кинул на него взгляд из-под густых бровей. — Некоторые виды грязи лучше других. К примеру, из песка ничего не получится. В грязи должны содержаться частицы разного размера, чтобы все соединилось как надо. Кроме того в ней должно содержаться немного глины, как здесь. Но самое важное состоит в том, как я это делаю, — и он провел рукой по полоске голой земли между островками примятой травы, — должно быть в этой грязи много пыли. Видишь? — он поднял руку, показывая Эрагону слой мелкого порошка, оставшегося на его ладони.
— Почему это так важно?
— Ах, — сказал Орик и почесал свой нос, оставляя на нем белые мазки. Он опять начал крутить сферу в руках, поворачивая ее так, чтобы она оставалась симметричной. — Как только найдешь подходящую грязь, намочи ее и смешай как муку с водой, пока она не станет достаточно густой, — он кивком указал на бассейн у его ног. — Из грязи ты лепишь шар, прям как этот, видишь? Затем сжимаешь его как можно сильней, чтобы выжать из него все до последней капли. А потом пытаешься сделать шар идеально круглым. Когда он становится липким, делай как я, посыпь его грязью, чтобы вытянуть изнутри оставшуюся влагу. И продолжай в том же духе, пока шар не станет достаточно сухим, чтобы держать форму, но не настолько сухим, чтобы потрескаться.
— Мой Эрокнур почти готов. Когда я его доделаю, то отнесу к своей палатке и на некоторое время оставлю на солнце. Свет и тепло вытянут еще больше влаги из центра, и тогда я опять полью шар грязью и опять очищу его. После трех-четырех раз, поверхность моего Эрокнура будет прочнее, чем шкура Нагры.
— И все это только для того, чтобы получить шарик из сухой грязи? — озадаченно произнес Эрагон. Сапфира разделяла его мысли.
Орик зачерпнул очередную горсть грязи. — Нет, поскольку на этом все не заканчивается. На следующем этапе необходима пыль. Я беру ее и покрываю ей поверхность Эрокнура, чтобы образовалась тонкая, гладкая оболочка. Потом я оставлю шар в покое и подожду пока влага не просочится на поверхность, потом почищу, потом опять подожду, потом почищу, подожду и так далее.
— И сколько времени это займет?
— Пока пыль больше не будет липнуть к Эрокнуру. Оболочка, которую она формирует, это то, что придает Эрокнуру его красоту. В течение дня, шар будет сверкать на солнце, как будто он сделан из полированного мрамора. Без всякой полировки, без всякой магии — только с помощью своего сердца, головы и рук — ты бы смог сделать камень из обычной земли...хрупкий, не отрицаю, но все же камень.
Несмотря на настойчивость Орика, Эрагону все еще было трудно полагать, что грязь в его ногах могла быть преобразована во то, что описывал Орик, ез использования магии.
"Почему ты занимаешься этим, Орик, король гномов? — спросила Сапфира. — Сейчас, когда ты возглавляешь свой народ, у тебя должна быть куча обязанностей."
Орик проворчал:— Нет ничего, что я должен сделать сейчас. Мои люди готовы к бою, но нет никакой битвы для нас и это плохо. Я не хочу суетиться над ними как курица-наседка, и в то же время я не хочу сидеть один в своей палатке наблюдая за ростом моей бороды...Вот и делаю Эрокнур.
Он замолчал, но Эрагону казалось,что Орика продолжает что-то беспокоить, так что он придержал язык и решил подождать, не скажет ли гном что-нибудь еще. Спустя минуту Орик прочистил горло и произнес: — Раньше я мог спокойно пить и играть в кости с членами своего клана, и то, что я был наследником Хротгара не имело ни малейшего значения. Мы все еще могли смеяться и разговаривать друг с другом, не чувствуя себя при этом неловко. Я ни от кого не просил особого отношения, как никому его и не оказывал. Но сейчас все иначе. Мои друзья не могут взять и забыть, что я их король, а я не могу не обращать внимания на то, как изменялось их отношение ко мне.
— Этого следовало ожидать, — посочувствовал Эрагон Орику, испытывающему то же, что и он сам, с момента становления Всадником.
— Может и так. Но от того, что я понимаю это, мне не легче, — раздраженно проворчал Орик. — Да уж, порой жизнь странная и жестокая штука...Я восхищался Хротгаром как королем, но порой мне казалось, что он слишком близко сходится с теми, с кем имеет дело, не имея на это ни малейшей причины. Теперь я лучше его понимаю, — Орик взял грязевой шар обеими руками и нахмурившись посмотрел на него. — Когда вы встретились с Гримстборитхом Ганнелом в Тарнаге, он не объяснил тебе значение Эрокнура?
— Он никогда не упоминал об этом.
— Что ж, наверное у вас и без этого было о чем поговорить...Однако, как один из членов клана Ингеитум и как посвященный гном, ты должен знать о важности и символичности Эрокнура. Это не просто способ сосредоточиться, скоротать время и смастерить забавный сувенир. Нет. Процесс создания камня из земли — это священный обряд. Этим мы подтверждаем свою веру во власть Хельцвога и отдаем ему дань. К этой задаче нужно подходить целенаправленно и с почтением. Создание Эрокнура, это что-то вроде способа поклонения, и боги неодобрительно смотрят на тех, кто подходит к этому легкомысленно...От камня к плоти, от плоти к земле и от земли снова к плоти. Жизнь продолжается, а мы видим лишь мимолетные итоги.
Только тогда Эрагон смог оценить глубину беспокойства Орика. — Ты должен был взять Хведру с собой, — сказал он. — Она не дала бы тебе стать таким мрачным. Я никогда не видел тебя таким счастливым как с ней в Бреган Холде.
Линии вокруг опущенных глаз Орика стали глубже, когда он улыбнулся. — О, да...но она — Гримсткарвлорс клана Ингеитум и не может оставить свои обязанности только из-за моей прихоти. Кроме того, я бы не смог спокойно спать, если бы она была всего в ста лигах от Муртага и Торна или, что еще хуже, Гальбаторикса с его проклятым черным драконом.
В попытке поднять Орику настроение, Эрагон сказал: —Ты напоминаешь мне одну загадку: Король гномов сидит на земле, делая камень из грязи. Не уверен насчет загадки, может что-то вроде:
— Сильный и крепкий с тринадцатью звездами над головой, Живой камень сидит и превращает мертвую землю в мертвый камень.
— Это не в рифму, но сейчас я все равно не смогу вспомнить правильную версию. Я бы предположил, что над этой загадкой многие бы поломали голову.
— Хммм, — сказал Орик. — Не для гнома. Даже наши дети могли бы ее решить так быстро, как пожелаешь.
"Дракон тоже", — сказала Сапфира.
— Думаю ты прав, — сказал Эрагон.
Затем он спросил Орика обо все, что произошло у гномов, после того, как он и Сапфира покинули Тронжхайм для второго визита в лес эльфов. Он не мог говорить в любое другое время, так как гномы прибыли в Драс-Леону, и он хотел послушать, что произошло с его другом с момента вступления на трон.
Казалось Орик не возражал против объяснения тонкостей политики гномов. Наоборот, пока он говорил, его лицо просветлело и он стал более оживленным. Он потратил почти час на рассказ о разногласиях и маневрировании, которые происходили в гномьих кланах, прежде чем они сформировали армию и выдвинулись на помощь варденам. Кланы были капризны, Эрагон это уже знал, и даже такому королю как Орик было трудно с ними управляться.
— Это походит на попытку пасти стаю гусей, — сказал Орик. — Они всегда пытаются уйти самостоятельно, они производят неприятный шум, и они укусят Вашу руку при первом шансе, который они получат.
Во время рассказа Орика, Эрагон подумывал спросить его о Вермунде. Ему всегда было интересно, что случилось с вождем гномов, который составил заговор против него. Он бы хотел знать, где находятся его враги, особенно такие опасные как Вермунд.
— Он возвратился к себе в Фельдараст, — сказал Орик. — Там, скорее всего, он сидит и пьет, и злится на то как все есть и как оно могло бы быть. Но сейчас его уже никто не слушает. Гномы из Аз Свелдн рак Ангуин горды и упрямы. В большинстве случаев, они бы остались верны Вермунду, в независимости от того, что могли бы сказать или сделать другие кланы, но попытка убить гостя — это непростительное преступление. И вовсе не все из Аз Свелдн рак Ангуин ненавидят тебя так же как Вермунд. Я ни за что не поверю, что они добровольно отрекутся от остатков своего народа только для того, чтобы защитить Гримстборитха, потерявшего остатки чести. Возможно это займет годы, но в конце концов они обернутся против него. Я уже слышал, что многие из клана избегают Вермунда, несмотря на то, что их самих тоже избегают.
— Как думаешь, что с ним будет?
— Он смирится с неизбежным и уйдет в отставку, иначе в один прекрасный день его отравят или воткнут кинжал между ребер. Так или иначе, он больше не угроза для тебя как лидер Аз Свелдн Рак Ангуин.
Они продолжали разговаривать, пока Орик не закончил первые несколько этапов создания своего Эрокнура и не был готов положить его сохнуть на свою палатку. Когда Орик поднялся на ноги и поднял свои ведро и палку, он сказал: — Я очень благодарен тебе за то, что выслушал меня, Эрагон. И ты тоже, Сапфира. Как бы странно это не звучало, но только с вами двумя я могу говорить откровенно. С остальными же..., — он пожал плечами. — Еще чего.
Эрагон тоже встал на ноги:
— Ты наш друг, Орик, будь ты королем гномов или нет. Мы всегда рады поговорить с тобой. И ты знаешь, ты не должен волноваться по поводу того, что говорят другие.
— Да, я знаю это, Эрагон,— Орик покосился на него. — Вы активно участвуете в происходящем в этом мире, но пока еще не улавливаете все те мелкие интриги вокруг вас.
— Меня это не интересует. К тому же, сейчас есть и куда более важные дела.
— Это хорошо. Всадник должен стоять в стороне от всех остальных. В противном случае, как ты можешь судить о вещах самостоятельно? Я никогда не ценил независимость Всадников, но теперь я буду, хотя бы для корыстных целей.
— Я не полностью независим, сказал Эрагон. Я поклялся и тебе и Насуаде.
Орик наклонил голову. — Правда. Но ты не в полной мере часть варденов или Ингиентум, если на то пошло. Как бы то ни было, я рад, что я могу доверять тебе.
Эрагон улыбнулся:
— Как и я.
— В конце концов мы названные братья, не так ли? И братья должны прикрывать спины друг друга.
"Вот, что они должны", — подумал Эрагон, хотя и не сказал это вслух. — Названные братья, — согласился он и хлопнул Орика по плечу.
ПУТЬ ПОЗНАНИЯ
Позже в этот день, когда казалось все менее вероятным, что Империя нападет на Драс-Леону за несколько оставшихся светлых часов, Эрагон и Сапфира отправились на тренировочное поле позади лагеря варденов.
Там Эрагон встретился с Арьей, как он это делал каждый день, начиная с прибытия в город. Он расспросил ее, и она в кратце рассказала, что застряла на утомительной конференции с Нусуадой и Орином еще до рассвета. Затем Эрагон выхватил меч и Арья сделала тоже самое, и они заняли позиции друг против друга. Для разнообразия, они заранее договорились использовать щиты, это было ближе к реальным боевым условиям, и представляло собой долгожданный элемент разнообразия в их поединках.
Они кружили друг с другом короткими, плавными шагами, двигаясь как танцоры по неровной земле, ощупывая путь ногами и никогда не смотря вниз, никогда не отрывая взгляд друг от друга.
Это была любимая часть Эрагона в их боях. Существовало что-то глубоко интимное во взгляде в спокойные, уверенные глаза Арьи, и в ее ответном взгляде на него с той же степенью внимания и силой. Это могло привести в замешательство, но ему доставляло удовольствие ощущение связи, возникшей между ними.
Арья вступила в бой первой, и в следующую секунду Эрагон сгорбился под неестественным углом, ее лезвие было приставлено к левой стороне его шеи. Было болезненно ощущать меч, прижатый к коже. Эрагон оставался неподвижным, пока Арья не прекратила напор и не позволила ему встать на ноги.
— Это было медленно, — сказала она.
— Как тебе удается быть лучше меня? — прорычал он, явно недовольный.
— Потому что, — ответила она, делая ложный выпад к его правому плечу, в результате чего он поднял щит и в страхе отпрыгнул. — У меня более сотни лет практики. Было бы странно, если я была не лучше тебя сейчас, не так ли? Ты должен гордиться тем, что вообще можешь противостоять мне. Мало кто может.
Брисингр засвистел в воздухе, когда Эрагон нанес удар по основанию ее бедра. Раздался громкий звон, когда она предотвратила удар своим щитом. Она ответила ему ловким крученым ударом, который пришелся на его запястье с мечом и вызвал пронизывающие иглы, взбирающиеся по его руке и плечу к основанию черепа.
Поморщившись, он прервал контакт, надеясь на кратковременную передышку. Одной из проблем борьбы с эльфами было то, что из-за их скорости и силы они могли нападать на противника и вступать в бой на расстояниях значительно больших, чем любой человек. Поэтому, чтобы быть в безопасности от Арьи, он был вынужден отойти от нее по крайней мере на сто футов.
Прежде чем он успел увеличить дистанцию между ними, Арья вскочила вслед за ним, сделав два летящих шага, ее волосы развивались позади нее. Эрагон замахнулся на нее, когда она была еще в воздухе, но она увернулась так, что его меч прошел мимо ее тела, так и не достигнув ее. Затем она проскользнула мимо щита под его руку и швырнула щит прочь, оставляя грудь совершенно беззащитной. Настолько быстро, насколько это возможно, она подняла свой меч и приставила его к шее Эрагона, на этот раз прямо под подбородком.
Она держала его в такой позиции, ее большие, широко поставленные глаза были всего в нескольких сантиметрах от него. В ее выражении были свирепость и пристальность, которые он не был уверен как интерперетировать, но это дало ему передышку.
Тени, казалось, порхают по лицу Арьи, она опустила меч и отошла.
Эрагон помассировал горло. — Если ты знаешь так много о фехтовании, — сказал он, — тогда почему бы тебе не научить меня драться лучше?
Ее изумрудные глаза загорелись еще с большей силой. — Я пытаюсь, — ответила она, — однако проблема не здесь. — Она постучала своим мечом по его правой руке. — Проблема здесь, — она постучала мечом по его шлему, звеня металлом об металл. — И я не знаю, как еще научить тебя тому, что ты должен знать, кроме того как снова и снова указывать тебе на твои ошибки, пока ты не прекратишь совершать их.
Она снова прикоснулась мечом к его шлему.
— Даже если это означает, что мне придется избить тебя до синяков, чтобы добиться этого.
То, что она продолжала побеждать его с такой регулярностью, задевало его гордость гораздо больше, чем он сам был готов признаться, даже Сапфире, и это заставляло его сомневаться, сможет ли он одержать победу над Гальбаториксом, над Муртагом, или над любым другим действительно грозным противником, будет ли он полным неудачником в единоборстве с ними без помощи Сапфиры или его магии.
Обойдя Арью, Эрагон отошел от нее примерно на десять ярдов.
— Ну? — сказал он сквозь сжатые зубы. — Давай же. — И он низко присел, приготовившись к к следующей атаке.
Арья сощурила глаза, что придало ее угловатому лицу злое выражение. — Ну хорошо.
Они бросились друг на друга, издавая боевые кличи, и по полю эхом раздавались звуки их яростной схватки. Раунд за раундом они бились, пока не устали, не вспотели и не покрылись пылью, и пока Эрагон не был исполосован болезненными рубцами. И все же они продолжали бросаться друг на друга с мрачным выражением лица, в их борьбе все еще была решимость. Ни один из них не просил прекратить этот жестокий, полный избиений, поединок, и ни один из них не предложил.
 [hr][br]
Я не злопамятный, я просто злой, а вот память у меня плохая. Совсем склероз замучил: отомщу, забуду, и еще раз отомщу.
|
| |
| |
| коля | Дата: Воскресенье, 06.05.12, 20:54 | Сообщение # 17 |
|
Санин
Группа: Администраторы
Сообщений: 877
Статус: Offline
| Сапфира наблюдала со стороны поля, где она лежала, развалившись на мягкой траве. В основном она держала свои мысли при себе, чтобы не отвлекать Эрагона, но время от времени делала замечания по поводу техники Арьи или его, эти наблюдения были весьма полезны для Эрагона. Так же, он подозревал, что она не раз вмешивалась, чтобы спасти его от опасных ударов, несколько раз ему показалось, что его руки и ноги передвигались быстрее, чем должны были, или даже немного раньше, чем он намеревался перенести их сам. Когда это случилось, он почувствовал легкое щекотание в своей душе, что означало, что это Сапфира вмешалась в часть его сознания.
Наконец он попросил ее остановиться. — "Я должен быть способен сделать это сам, Сапфира", - сказал он. "Ты не можешь помогать мне каждый раз, когда я в этом нуждаюсь".
"Я могу постараться".
"Я знаю. Я тоже чувствую это в тебе. Но это мне нужно взобраться на эту гору, не тебе."
Краешек ее губ вздернулся. "Зачем карабкаться, когда ты можешь взлететь? Ты ничего не добьешься, будучи на своих коротеньких ножках"
"Это не правда, и ты знаешь это. Кроме того, если бы я просто взлетел, это были бы не мои крылья, и я бы ничего не добился этим, разве что, получил бы мелочные острые ощущения от незаслуженной победы."
"Победа есть победа, а мертвые это мертвые, не смотря на то, как это вышло."
"Сапфира ..." — сказал он предостерегающе.
"Малыш."
Все же, к его облегчению, она предоставила Эрагона самому себе, хотя продолжала смотреть на него очень внимательно.
Возле Сапфиры вдоль края поля собрались эльфы, которым было поручено охранять ее и Эрагона. Их присутствие было Эрагону неприятно, он не любил чтобы кто-то кроме Арьи и Сапфиры становились свидетелями его неудач, но он знал, что эльфы не согласятся разойтись по палаткам. В любом случае они служили еще одной полезной цели помимо защиты его и Сапфиры: другие войны не бродили по полю и не глазели на Всадника и эльфа, будто на молот и наковальню. Не то чтобы маги Блёдхгарма делали что-то конкретное чтобы отпугнуть зрителей, но само их присутствие было достаточным, чтобы исключить наличие случайных наблюдателей.
Чем дольше он сражался с Арьей, тем более сломленным казался Эрагон. Из всех поединков он выйграл два — еле-еле, неистово, с отчаянными уловками, которые основывались больше на удаче, чем умении, и которые он которые он никогда не будет использовать в реальном поединке, пока он не позаботится о собственной безопасности — но, за исключением тех безрассудных побед, Арья продолжала побеждать его с удручающей легкостью.
В конце концов чаша гнева и обиды Эрагона переполнилась, и рассудительность покинула его. Вдохновленный методами, которые обеспечили ему его незначительные успехи, Эрагон поднял правую руку и приготовился бросить Брисингр в Арью, словно это был боевой топор.
Но в этот момент чужое сознание коснулось сознания Эрагона, сознание, как сразу понял Эрагон, не принадлежало ни Арье, ни Сапфире, ни любому из остальных эльфов, это был явно мужчина, и это был явно дракон. Эрагон уклонился от контакта, стараясь закрыть свои мысли, опасаясь, что это могла быть атака Торна. Но прежде чем он смог это сделать, необъятный голос отразился эхом по теневым закоулкам его сознания, словно звук горы, сдвигающейся под собственным весом.
"Довольно", — сказал Глаэдр.
Эрагон замер и споткнулся на полушаге вперед, поднялся на носочки, чтобы остановить свой бросок Брисингра. Он видел или чувствовал, что Арья, Сапфира, и маги Блёдхгарма реагируют также, удивленно переглядываясь, и он знал, что все они тоже слышали Глаэдра.
Сознание дракона ощущалось также как прежде - старый, непостижимый и раздираемый горем. Но впервые после смерти Оромиса у Гиллида, Глаэдр, казалось, сильно хотел делать что-нибудь кроме того, чем все сильнее проваливаться во всепоглощающее болото своих собственных мук.
"Глаедр-элда!" — Одновременно воскликнули Сапфира и Эрагон.
"Как ты..."
"Ты в порядке..."
"Ты..."
Остальные тоже говорили, а именно: Арья, Бледхарм, еще два эльфа, которых Эрагон не смог узнать — и их масса противоречивых слов гремели вместе в непостижимом разногласии.
"Довольно, — повторил Глаэдр, устало и раздраженно. — Вы хотите привлечь нежелательное внимание?"
Все сразу замолчали, ожидая услышать, что еще скажет золотой дракон. Взволнованные, Эрагон с Арьей переглянулись.
Глаэдр продолжил не сразу, наблюдая за ними в течение нескольких минут, его присутствие ощутимо давило на сознание Эрагона, и Эрагон также был уверен, что тоже самое было и с остальными.
Тогда, своим звучным, властным голосом, Глаэдр сказал: — "Это продолжалось достаточно долго. … Эрагон, ты не должен уделять так много времени поединку. Это отвлекает тебя от более важных вещей. Меч в руке Гальбаторикса - это не то, что должно пугать тебя больше всего, и не оружие в его устах, а прежде всего его ума. Его самый большой талант заключается в его способности проникать, словно червь, в самые малые уголки твоего существа, и вынуждать тебя повиноваться его желанию. Вместо этих тренировок с Арьей, ты должен сконцентрироваться на повышении своего мастерства в контроле своих мыслей; они все еще, очень удручающе недисциплинированны... Почему тогда вы все еще продолжаете это бесполезное занятие?"
Множество ответов крутилось в сознание Эрагона: и что ему нравится скрещивать клинки с Арьей, несмотря на досаду, что сулить ему это; что ему хочется стать лучшим фехтовальщиком, каким только может стать — лучшим фехтовальщиком мира, если это возможно; что упражнения помогают успокоить нервы и улучшить тело, а кроме этого ещё множество других вещей. Он попытался избавиться от сумбура, царившего в его мыслях, а также хоть в какой-то мере сохранить свою частную жизнь и избежать затопления мощным сознанием Глаэдра, чтобы показать, что мнение дракона о его недисциплинированности неверно. Он не достиг в этом большого успеха и почувствовал слабый поток разочарования, исходящий от Глаэдра.
Эрагон привёл сильнейшие свои аргументы:
"Если я смогу удержать разум Гальбаторикса — даже не победить, а всего лишь удержать — всё можно будет решить мечом. В любом случае, король — не единственный наш враг. Мы также должны опасаться Муртага, да и кто знает, какие ещё люди и существа находятся на службе у Гальбаторикса? Я не был способен победить в одиночку ни Дурзу, ни Ворога, ни даже Муртага. Всегда мне помогали. Но я не могу рассчитывать на помощь Арьи, Блёдхгарма или Сапфиры каждый раз, когда у меня возникают проблемы. Я должен научиться лучше обращаться с клинком, но всё же я не делаю успехи, как ни стараюсь."
"Варог? — Спросил Глаэдр. — Я не слышал это имя раньше."
Это удивило Эрагона, тогда, он рассказал Глаэдру о захвате Фейнстера, и как он и Арья убили новоиспеченного Шейда, как раз когда Оромис и Глаедр встретили свои смерти — различные смерти, но обе со смертельным исходом — борясь в небесах над Гиллидом. Эрагон также рассказал о действиях варденов после этого, поскольку он понял, что Глаэдр держал себя настолько изолированным, что немногое знал о том, что происходило вокруг. У Эрагона заняло несколько минут, чтобы представить, в течение какого времени он и эльфы стояли замороженные на поле, смотря мимо друг друга невидящими глазами, их внимание стало внутренним, поскольку они сконцентрировались на быстром обмене мыслями, изображениями, и чувствами.
Последовала ещё одна пауза, во время которой Глаэдр переваривал полученную информацию. Когда он продолжил говорить, в его голосе можно было уловить веселье:
"Ты слишком амбициозен, если твоей целью является возможность убивать Шейдов безнаказанно. Даже старейшие и мудрейшие из Всадников не решались атаковать Шейдов в одиночку. Ты уже пережил бои с двумя из них, что на два больше, чем большинство других. Радуйся своей удаче и оставь всё как есть. Пытаться превзойти Шейда — всё равно, что пытаться летать выше солнца."
"Да, — ответил Эрагон, — но наши враги так же сильны как тени, или даже сильнее, и Гальботорикс может создать их больше, просто что бы замедлить наше продвижение вперед. Он использует их небрежно, не обращая внимания на разрушения, которые они могут вызвать по всей стране."
"Эбрисил,— сказала Арья,— Он прав. Наши враги смертельно опасны... как ты хорошо знаешь, — добавила она мягким тоном. — И уровень Эрагона недостаточно высок. Чтобы подготовиться ко всему, что лежит перед нами, он должен достичь вершин мастерства. Я сделала всё возможное, чтобы научить его, но мастерство в конечном счёте должно происходить изнутри, а не снаружи."
От ещё защиты на сердце Эрагона потеплело.
Как и прежде, Глаэдр не спешил отвечать:
"Эрагон не подчинил себе свои мысли, что должен был сделать. Ни умственные, ни физические способности не имеют особо смысла сами по себе, но из них всё же следует выбрать ум. С помощью ума в одиночку можно выиграть и у мага, и у мечника. Ум и тело должны быть сбалансированы, но если ты должен выбрать что-то одно, то ты должен тренировать собственный ум. Арья... Блёдхгарм... Йаэла... Вы знаете, что это правда. Почему никто из вас не взялся продолжить обучение Эрагона в этой области?"
Арья вперила свой взор в землю, как наказанный ребёнок, в то время как шерсть на плечах у Блёдхгарма встала дыбом, а из-под его сжатых губ показались кончики острых белых клыков.
Ето был Блодхгарм, который наконец осмелился ответить. Говоря полностью на древнем языке, сказал он, Арья здесь в качестве посла нашего народа. Я и моя группа здесь, чтобы защитить жизнь и Сапфиры Блятскулар и Эрагону Губителя шейдов, и это была трудная и трудоемкая задача. Мы все старались помочь Эрагону, но это не наша задача тренировать всадника и не мы исходим из того, чтобы хотеть етого когда один из его законних учителей еще жыв ... даже если этот учитель пренебрегает своим долгом.
Темные тучи гнева Глаедром, как масивний гром над зданием. Эрагон, опасающийся гнева дракона отдалился от сознания Глаедра . Глаедр был уже не в состоянии физически навредить никому, но он был все еще невероятно опасен, и если он потеряет контроль и набросится умом, никто из них не смог бы выдержать его мощь.
Грубость и бесчувственность Блёдхгарма поначалу шокировали Эрагона - ему еще не доводилось слышать, чтобы эльф разговаривал с драконом в подобном тоне - но после минутного размышления Эрагон понял, что Блёдхгарм сделал это для того, чтобы привлечь внимание Глаэдра и не дать ему опять погрузиться в омут своих страданий. Эрагон конечно восхищался мужеством эльфа, но сомневался, было ли оскорбление Глаэлра лучшим выходом из ситуации. Это точно не было самым безопасным планом.
Мысли Глаэдра напоминали надвигающуюся грозу,окруженную короткими вспышками молний.
- Ты переступил границы, эльф, - прорычал он, тоже на древнем языке - Ты не можешь даже начать понимать то, что я потерял. Если бы не Эрагон и Сапфира, и мои обязательства перед ними, я бы давно сошел с ума. Так что не обвиняй меня в халатности, Блёдхгарм, сын Илдрида, если ты не хочешь встать на пути последнего из верховных Старейшин.
Еще более оскалившись, Блёдхгарм зашипел. Несмотря на это, Эрагон заметил отражение удовлетворения на лице эльфа. К ужасу Всадника, Блёдхгарм продолжил: - Тогда не обвиняй нас в пренебрежении твоими обязательствами, а не нашими, Старейшина. Вся наша раса оплакивает ваше поражение, но ты не можешь ожидать от нас, что мы сделаем поправку на твою жалость к себе, когда продолжается война с самым опасным врагом в истории.C тем же врагом, который уничтожил практически весь твой род и убил твоего Всадника .
Ярость Глаэдра была сродни извержению вулкана. Черное и ужасное, это чувство разрывало сознание Эрагона на части с такой силой, что он почувствовал себя парусом на ветру. Он увидел на другой стороне поля мужчин, опускающих оружие и хватающихся за головы, морщась от боли.
- Моя. Жалость. К. Себе? - сказал Глаэдр, выделяя каждое слово, и, каждое слово звучало как смертельный приговор. Эрагон чувствовал, что в глубине сознания дракона формируется что-то ужасное, что может быть причиной множества горя и сожаления.
Затем Сапфира начала говорить и ее мысленный голос прорезался сквозь воронку эмоций Глаэдр, как нож через масло.
- Учитель, - сказала она - Я беспокоюсь о вас. Приятно знать, что вы здоровы и сильны. Никто из нас вам не ровня, и нам нужна ваша помощь. Без вас у нас нет надежды сокрушить Империю.
Глаэдр грохотал зловеще, но он не игнорировал , не прерывал или оскорблял ее. В самом деле, ее похвалы, похоже доставили ему удовольствие,хоть и небольшее. Как Эрагон заметил, единственная вещь, хоть как-то влияющая на драконов - это лесть, что было хорошо известно Сапфире.
Не делая пауз, чтобы Глаэдр смог ответить, Сапфира продолжила.
- Так как вы больше не можете использовать свои собственные крылья для полета, позвольте мне предложить мои в качестве замены. Ветра нет, небо чисто, и было бы удовольствием полетать высоко над землей, даже выше чем смеют подниматься орлы. После столь долгого заточения в вашем Эльдунари, вы должны стремиться оставить его и еще раз почувствовать потоки воздуха, подымающие вас вверх.
Черная буря в душе Глаэдра несколько утихла, хотя и осталась огромной и угрожающей, балансируя на грани возобновления насилия. "Это ... было бы приятно."
"Тогда мы можем полетать вместе в скором времени. Но, Учитель?"
-Да, дитя?
-Есть кое что, что я хотел бы спросить.
-Так спрашивай.
"Ты поможешь Эрагону с его навыками владения мечом? Он не так опытен, как хотелось бы, и я не хочу терять своего Всадника" - слова Сапфиры были произнесены с достоинством, но в ее голосе были умоляющие нотки, что вызвало у Эрагона спазмы в горле.
Грозовые облака обрушились, оставляя за собой голый, серый пейзаж, который казался невыразимо грустным Эрагону. Глаэдр остановился. Странно, но едва различимые фигуры медленно двигались вдоль массивного пейзажа-мололита, и у Эрагона не было никакого желания встретиться с ним поближе.
“Очень хорошо” в конце концов, сказал Глаэдр. “Я сделаю то, что смогу для твоего всадника, но после этого, он должен позволить мне учить его тому, что я считаю более нужным.”
“Согласна”, сказала Сэфира. Эрагон видел как Арья и другие эльфы расслабились, как будто они задерживали дыхание.
Эрагон отошел от других, в то время как Трианна и другие маги, что служили у Варденов, потребовали связаться с ними. Каждый из них хотел узнать, что было за непонятное давление, разрывающее их умы, что так расстроила людей и животных в лагере. Трианна подавляла все остальные зовы, спрашивая:
- Нас кто-то атакует, Губитель Шейдов? Это Торн? Это Шрюкн?! Ее паника была настолько сильна, что Эрагон чуть не бросил свой щит и меч, и пошел искать безопасное место
Нет, все нормально, сказал он, так спокойно, как мог. Существование Глаэдра было все еще тайной для большинства варденов, в том числе Трианны и магов, за которых она отвечала. Эрагон хотел сохранить его таким образом, чтобы золотой дракон мог достичь шпионов Империи. Лгать во время общения с другим человеческим разумом было в высшей степени сложно - позднее это было почти невозможно избегать думать о чем-то, что ты хотел спрятать - поэтому Эрагон поддерживал разговор настолько коротким насколько он мог.Эльфы и я практиковали магию. Я объясню это позже, но нет никакой необходимости беспокоиться.
Он мог сказать что его уверения, не полностью убедили их, но они не осмелились требовать от него более подробного объяснения и простились с ним перед отгораживанием своих умов от его внутреннего глаза.
Арья, должно быть, заметила изменения в его поведении, потому подошла к нему и тихо спросила: "Все в порядке?"
- Хорошо - ответил Эрагон аналогично вполголоса. Он кивнул в сторону мужчин, которые было поднимали оружие - Я должен был ответить на несколько вопросов
- Ах. Ты не говорил им кто —
- Конечно, нет.
Займите прежние позиции, прогремел Глаэдр, и Эрагон с Арьей разошлись на двадцать футов в противоположных направлениях.
Зная, что это может быть ошибкой, но не в силах сдержать себя, Эрагон сказал: "Учитель, вы действительно сможете научить меня тому что я должен знать до прибытия в Урбаен? Так мало времени осталось для нас, Я- "
"Я могу научить тебя прямо сейчас, если ты будешь меня слушать,"- сказал Глаедр." Но тебе нужно будет слушать внимательней, чем раньше".
Я слушаю,Учитель. Тем не менее, Эрагона не мог не задаваться вопросом, как много дракон действительно знал о мечах. Глаэдр многому научился от Оромиса, так же как Сапфира узнает многое от Эрагона, но несмотря на эти попытки поделились опытом, Глаэдр никогда сам не держал меч-как он мог? Инструктаж Глаэдра по фехтованию все равно, что инструктаж Эрагона о том, как ориентироваться в потоках воздуха со стороны горы; Эрагона мог это сделать, но он не смог бы объяснить это, а также Сапфира, с ее знаниями из вторых рук , и никакое количество абстрактного созерцания(отсутствие практического опыта) не может преодолеть это неудобство.
Эрагон держал свои сомнения в себе, но что-то из них все равно просочилось через препятствия, возведенные им от Глаэдра, потому что дракон издал смешной, забавный звук, или, скорее, он воспроизвел его в уме."О привычках тела, трудно забыть, -и добавил- все великие бои, Эрагон, также, как и все великие воины одинаковы. В определенный момент не имеет значения, владеете ли Вы мечом, когтем, зубом, или хвостом. Правда, вы должны быть способны со своим оружием, но любой, со временем и склонностью может приобрести технические знания. Чтобы достичь величия, требуется мастерство. Оно требует воображения и вдумчивости, и это те качества, которые выделяют лучших воинов , даже если, на первый взгляд, они кажутся совершенно другими.
Глаедр замолчал на минуту, затем сказал, Теперь, что же это я говорил тебе раньше?
Эрагону не пришлось остановиться, чтобы обдумать. Я должен был научиться видеть то, на что смотрю. И я пытался, учитель. Пытался.
Но тем не менее ты не видишь. Взгляни на Арью. Почему она в состоянии побеждать тебя снова и снова? Поскольку она понимает тебя, Эрагон. Она знает, кто ты и как ты думаешь, и именно это позволяет ей побеждать тебя так последовательно. Почему, Муртаг смог наказать тебя на Горящих Равнинах, даже при том, что он нигде не был столь же быстр или силен как ты?
-Потому, что я был утомлен и...
И как ему удалось ранить тебя в бедро, когда вы встретились, в то время как ты оставил лишь царапину на его щеке? Я скажу тебе Эрагон. Это произошло не потому что ты устал, а он нет. Нет, это произошло потому, что он понимает тебя Эрагон, а ты его нет. Муртаг знает больше тебя, и таким образом он имеет власть гад тобой, также как и Арья.
И Глаэдр продолжил говорить:" Посмотри на нее Эрагон, посмотри на нее хорошенько. Она видит тебя, видит кто ты, а ты видишь ее? Видишь ли ты ее достаточно ясно, чтобы победить в бою?
Эрагон посмотрел в глаза Арьи и увидел в них решительность и защиту, как будто она бросала вызов ему попытаться открыть ее тайны, но она также боялась того, что произошло бы, если бы он это сделал и достиг успеха. Сомнение заполнило Эрагона. Он действительно знал ее, так же как он думал? Или он обманул себя в принятие внешнего за внутреннее?
Вы позволили себе стать злее, чем нужно, заявил Глаэдр мягко. У гнева есть свое место, но он не поможет вам здесь. Путь воина есть путь познания. Если это знание требует использования гнева, то вы используете его, но вы не можете использовать свои знания, потеряв самообладание. Боль и разочарование будет вашей единственной наградой, если вы попытаетесь.
Вместо этого, вы должны постараться быть спокойным, даже если сто хищных твари кинутся на пятки. Очистить свой разум и позволить ему стать, как тихий бассейн, который отражает все, окружающее его, и все же остается нетронутым его окружение. Понимание придет к вам в этой пустоте, когда вы свободны от иррациональных страхов о победе и поражении, жизни и смерти.
Ты не можешь предсказать каждую возможность. И не можешь гарантировать успех каждый раз, когда сталкиваешься с врагом, но видя все и не обесценивая ничто, Вы можете без колебания приспособиться к любому изменению. Воин, который может приспособить к неожиданному, это воин, который будет жить долго.
Так, посмотри на Арью, посмотри, на что ты смотриш, а затем прими решение, которое сочтеш наиболее подходящим. И когда вы находитесь в движении, не позволяй твоим мыслям отвлечь тебя. Думай, не задумываясь, так, что вы действуете так, как если бы тебя вел инстинкт, а не разум. А теперь иди, и попробуй.
Эрагону понадобилось время, чтобы опомниться и вспомнить все, что он знал о Арье: её симпатии и антипатии, её привычки и манеры, важные события её жизни, страхи, надежды и, самое главное, её основной темперамент, который диктовал её подход к жизни... И боевые действия. От всего этого Эрагон пытался достигнуть божественной сущности её личности. Это было сложной задачей, тем более, что он делал над собой усилие, чтобы посмотреть на неё не как обычно делал, как на красивую женщину, которой он восхищался и жаждал, а как на личность, кем она была на самом деле, пытался смотреть адекватно, цельно и отдельно от своих желаний и потребностей.
Он обдумывал какие выводы он мог за такой короткий промежуток времени, хотя он волновался, что его замечания были по-детски и слишком упрощенными. Затем он отложил свою неуверенность, шагнул вперед и поднял свой меч и щит.
Он знал, что Арья будет ожидать его, чтобы попробовать что-то другое, что он дважды использовал на их дуэлях до этого: шагая по диагонали в сторону правого плеча, как будто для того, чтобы обойти ее щит и атаковать ее сбоку, где она была менее защищена. Эта уловка не может обмануть ее, но он будет держать ее вдали, что он делал до этого, и чем дольше он мог убеждать ее с своей неопределенность, тем лучше.
Небольшой, грубый камень подвернулся под его правую ногу. Он переступил в сторону, чтобы сохранить равновесие.
Движение вызвало почти неразличимую заминку в его плавной походке, но Арья заметила неравномерность, и с громким криком бросилась на него.
Их мечи пару раз скрестились и отлетели друг от друга, а затем Эрагон повернулся и внезапно, с глубоко укрепившимся убеждением, что Арья собирается ударить в голову, ударил в грудь так быстро, как мог, стремясь ударить около ее груди. Он подумал что ей придется оставить ее открытой, так как она качнется в его сторону.
Его интуиция была права, но расчет был отключен.
Он ударил так быстро, что Арья не сумела сдвинуть руку в сторону, и рукоять ее меча отклонилась от синего кончика Брисингера. Ее меч легко и безвредно пронесся по его щеке.
Мгновение спустя, мир наклонился вокруг Эрагона. Красные и оранжевые искры вспыхнули у него перед глазами. Он пошатнулся и упал на одно колено, опираясь обеими руками о землю. Глухой рев наполнил его уши.
Звук постепенно затих, и на затем Глаэдр сказал, не пытайся двигаться быстро, Эрагон. Не пытайся двигаться медленно. Двигайся только в нужный момент, а твой удар будет ни быстрым, ни медленным, но без усилий. Время - это все в бою. Ты должен обратить пристальное внимание на закономерности и ритмы твоих противников, видеть где они сильны и там, где они слабы, где жесткие и где гибкие. Поединок этих ритмов, это и является вашей целью, почувствуй их, и тогда сможеш формировать поток сражения, как тебе угодно. Это ты должен полностью понимать. Исправь это в своем уме и думаю, и обдумай это позже.... Теперь попробуйте еще раз!
Глядя на Арью,Эрагон поднялся на ноги, потряс головой, чтобы прояснить ее, и, казалось, в сотый раз, принял защитную стойку. Его порезы и синяки вспыхнули с новой болью, заставляя его чувствовать себя больным стариком.
Арья отбросила назад волосы и улыбнулась ему, обнажив свои крепкие белые зубы.
Жесты не влияли на него.Он был сосредоточен на задаче и не собирался позволить себе влюбиться в тот же трюк дважды.
Он бросился вперед ещё до того, как ка улыбка стала исчезать с её губ. Он держал Бриссинг концом вниз и чуть в сторону, в то время как надвигался на неё со щитом. Как он и надеялся положение его меча ввело Арью в искушение нанести упреждающий удар: это был рубящий удар, который должен был должен был попасть ему по ключице лопатки, если бы она попала.
Эрагон нырнул под удар, принимая его на щит, и направил Бриссинг вверх и вокруг, как бы пытаясь подрезать ей ноги и бедра. Она заблокировала его со своим щитом, затем пихнула его далеко, выбивая воздух от его легких.
Затем последовало короткое затишье, во время которого они кружили друг перед другом, выискивая уязвимые места. Напряжение в воздухе было почти осязаемым, пока они изучали друг друга, их движения были быстрыми и резкими, похожими на птичьи, из-за переизбытка энергии, текущей по их венам.
Напряжение сломалось щелчком, как стеклянная трубочка на две части.
Он нападал на нее, она парировала его удары, их клинки перемещались с такой скоростью, что казались невидимыми. Пока они сражались, Эрагон не отводил взгляда от ее глаз, при этом продолжая стараться - как посоветовал Глаэдр - подмечать все привычки и движения ее тела, помня при этом кем она являлась и как она обычно действует. Он хотел победить так сильно, что чувствовал, что может взорваться, если у него не выйдет.
И все же, несмотря на все его усилия, Арья поймала его врасплох с обратным ударом задевшим его ребра.
Эрагон остановился и выругался
Лучше, сказал ГлаэдрУже гораздо лучше. Твой расчет был почти идеален.
- Но не совсем.
"Нет, не совсем. Вы все еще слишком сердиты, и Ваш ум все еще слишком загроможден. Держитесь за вещи, которые Вы должны помнить, но не позволять им отвлекать Вас от того, что случается. Найдите место спокойствия в пределах вас непосредственно, и позвольте проблемам мира нахлынуть на Вас, не отметая Вас с ними. Вы должны чувствовать, поскольку Вы сделали, когда Оромис сделал так, чтобы Вы слушали мысли всех существ в лесу. Тогда Вы знали обо всем, что происходило вокруг Вас, все же Вы не были зафиксированы ни на каких деталях. Не смотрите на одни только глаза Арьи. Ваш центр является слишком узким, слишком детальным".
- Но Бром сказал мне —
"Есть много способов использовать глаза. У Брома был свой, не самый гибкий из стилей, не совсем подходил для больших сражений. Он потратил большую часть своей жизни, борясь один на один, или в небольших группах, и его привычки отразили это. Лучше видеть широко, чем видеть слишком узко и позволить некоторой особенности места или ситуации неожиданно поймать тебя." Ты понимаешь?
- Да учитель.
“Тогда еще раз, и на сей раз, позволь себе расслабиться и расширить свое восприятие. “
Эрагон вновь обдумал все что ему известно об Арье. Когда он выбрал план, он закрыл глаза, замедлил свое дыхание, и погрузился глубоко себя. Его страхи и тревоги постепенно вышли из него, оставляя за собой пустоту, притупленая боль от ран и дал ему чувство необыкновенной ясности. Хотя он и не потерял интерес к победе, перспектива поражения не беспокоила его больше. Что бы ни было,он не будет бороться с перепетиями судьбы.
- Готов? спросила Арья, когда он открыл глаза.
- Готов.
Они заняли свои стартовые позиции, а затем постояли так, не шевелясь, каждый из них ждал другого, чтобы напасть первым. Солнце было справо от Эрагона, а это означало, что если бы он мог маневрировать в противоположном направлении от Арьи, свет должен будет попасть ей в глаза. Он пытался сделать это раньше, но без успеха, а теперь он думает, что в состоянии управиться с этой задачей.
Он знал, что Арья была уверена, что сможет побить его. Он был уверен, что она не игнорирует его способности, но тем не менее она сознавала его мастерство и его желание совершенствоваться, она выиграла подавляющее большинство своих поединков. Этот опыт показал ей, что она будет легко побеждать, даже интеллектуально, она знает его лучше. Ее уверенность, таким образом, была также ее слабостью.
"Она думает, что она лучше меня во вледении мечом," - сказал он себе. "Может быть, так и есть, но я могу использовать ожидания Арьи против её самой. Они будут ее поражением."
Он прошел боком вперед несколько метров и улыбнулся Арье и она улыбнулась ему. По лицу было видно что ее это не впечатлило. Мгновение спустя по ее лицу читалось обвинение, предъявленное ему, как будто она собирается спустить его с небес на землю.
Он прыгал назад, продвигаясь направо, чтобы увести ее в нужном направлении.
Арья резко остановилась на расстоянии в несколько ярдов от него и осталась стоять неподвижно,как пойманный зверь.Он подумал,что присутствие Глаэдра родило в ней желание проявить себя.
Она потрясла его тем, что издавало мягкие, кошачьи рычания. Как и ее улыбка, так и рычание было оружие для него, это сильно тревожило его.. И это сработало, но лишь отчасти, ибо он ожидал от нее подобные выходки.
Арья пересекла расстояние между ними одним прыжком и пыталась нанести ему тяжелые, цикличные удары, но он заблокировал их своим щитом. Он позволил ей атаковать без сопротивления, как будто ее удары были слишком сильны для него и он не может ничего сделать кроме того чтобы защищаться. С каждым громким, болезненным толчком в его руки и плечи, он отступал все правее и правее, делая впечатление что он отходит.
И всё же он остался спокоен в сформированной пустоте
Он знал,что подходящий момент скоро настанет.И когда он настал,Эрагон действовал без мыслей и колебаний,не стараясь быть быстрым,или медленным,стремясь выполнить потенциал этого момента.
Как меч Арьи спустился к нему в мигающей дуге, он поворачивался направо, обходя лезвие при этом положив солнце прямо на спину.
С характерным звуком, конец её меча скрылся в земле.
Арья повернула голову, чтобы держать его в поле зрения и сделала ошибку, глядя прямо на солнце. Она прищурилась, и её зрачки сузились до небольших темных пятен.
Пока она была ослеплена, Эрагон острием Брисингра ударил её в бок под левую руку. Он мог ударить ее по затылку, и, если бы они действительно боролись, так бы и сделал но он воздержался, потому что даже с притупленным мечом такой удар мог убить.
Арья издала резкий крик, в то время когда Брисинг коснулся ее, и отступила на несколько шагов. Он стояла, прижав рукой бок и скосив бровь, и уставилась на него с удивленным видом.
- Превосходно!, - крикнул Глаэдр, - Еще разок!
Эрагон почувствовал теплое кратковременное удовольствие, а затем очистил свой разум и вернулся к прежнему состоянию невозмутимой бдительности.
Лицо Арьи прояснилось, опустив руку, она и Эрагон осторожно обогнули друг друга, пока солнце не перестало бить в глаза, после чего все начиналось заново. Эрагон быстро заметил, что Арья обращалась с ним с еще большей осторожностью, чем раньше. В большинстве случаев, это вдохновило бы его на атаку более агрессивную чем прежде, но он подавил в себе этот порыв, для нее теперь было очевидно, что он делает это нарочно. Если бы он проглотил эту наживку, то скоро отдал бы себя на ее милость, как это часто бывало раньше.
Дуэль длилась всего несколько секунд, хотя и этого было достаточно, чтобы обменяться им шквалами ударов. Шиты трещали, куски разорванного дерна летели на землей, и мечи звенели друг против друга, текли от одной позиции к другой, а тела скручивались в воздухе, как подобные столбы дыма.
В конце концов, результат был тот же, как раньше. Эрагона проскользнул мимо охраны Арьи с ловким битом ног и одним движением запястья, в результате чего его рубящее Арье по груди, от плеча до грудины.
Удар поразил Арью и она рухнула на одно колено, дыша через прищемленные ноздри.она вся побледнела,не считая дыух малиновых пятен с каждой стороны лица.
Ещё! - приказал Глаэдр.
Эрагон и Арья повиновались без колебаний. После двух побед усталость Эрагона снизилась, хотя он не мог сказать того же об Арье.
Следующий поединок не имел явного победителя; Арья собралась и сумела обойти все трюки и ловушки Эрагона,даже когда он сделал ее.Все дальше и дальше сражались они, пока, наконец, они оба так устали,и не могли продолжать,и они стояли опираясь на мечи,которые были слишком тяжелы, чтобы их поднять,тяжело дыша, пот стекал с их лиц.
- Еще, - уже вполголоса призывал Глаэдр.
Эрагон скривился, когда дернул Брисингр из-под земли.Чем более усталым он становился, тем труднее было держать свой ум лаконичным и игнорировать жалобы и боль тела.. Кроме того,ему становилось все труднее поддерживать спокойный характер и не стать жертвой дурного настроения,которое обычно окружает его,когда он нуждается в покое.Умение справиться с этой задачей, он полагал, было частью того, чему Глаэдр пытался его научить.
Его руки и плечи горели и слишком устали, чтобы держать щит и меч перед собой. Вместо этого Эрагон повесил их на талию, и понадеялся, что сможет вынуть достаточно быстро, когда в этом будет необходимость. Арья сделала то же самое.
Они устремились навстречу друг другу, не сколько не заботясь о красоте боя.
Эрагон был совершенно выдохшимся, но сдаваться не собирался. Он не заметил, когда их тренировка стала чем-то большим, чем просто испытанием оружия; Это стало испытанием его самого – того, кем он был: его характера, силы и духа. И это было нужно не столько Глаэдру, сколько Арье. Как будто она чего-то хочет от него, чтобы он смог доказать… что именно, он не знал, но был полон решимости и оправдывался как только мог. Однако она, как и он, была готова еще долго продолжать тренировку, и не имело значения, насколько это будет больно.
Капля пота покатились к его левому глазу. Он моргнул, и она, крича, бросилась на него.
Еще раз они вступили в смертельный танец, и еще раз они сразились вничью. Усталость сделала их неловкими, но они двигались вместе с жесткой гармонией, не позволявшей никому из них победить.
Когда они, в конце концов, встали лицом к лицу, их клинки со скрежетом уперлись друг в друга, сил у них обоих почти не осталось.
Они так и стояли там, не в силах переломить ход событий, Эрагон понял, что все это бесполезно и сказал низким, грубым голосом: - Я... вижу... тебя.
Яркие искры появились в глаза Арьи, а затем исчезли так же быстро.
[hr][br]
Я не злопамятный, я просто злой, а вот память у меня плохая. Совсем склероз замучил: отомщу, забуду, и еще раз отомщу.
|
| |
| |
| коля | Дата: Воскресенье, 06.05.12, 20:54 | Сообщение # 18 |
|
Санин
Группа: Администраторы
Сообщений: 877
Статус: Offline
| СЕРДЦЕМ-К-СЕРДЦУ
Глаэдр настаивал на том, чтобы их поединки проводились вдвое чаще чем обычно. Каждый поединок был короче последнего, и каждый приводил к ничьи, которая расстраивала золотого дракона больше, чем Эрагона или Арью.
Глаэдр продолжал их спарринг, пока не стало бы ясно, кто из них был лучшим воином, но к концу последнего поединка они окончательно выбились из сил, что упали на землю и лежали рядом, тяжело глотая воздух, и Глаэдру пришлось признать, что если продолжить поединок, это не дало бы никаких результатов,только навредило бы им.
После хорошего отдыха, когда они были способны передвигаться, Гладэр попросил их зайти в палатку Эрагона.
Сначала, с помощью энергии Сапфиры, они исцелили самые тяжёлые раны. Потом они отдали свои повреждённые щиты кузнецу Варденов, Фредрику, который менял их на новые, но только после инструктажа по пользованию ими.
Дойдя до палатки, они застали Насуаду, которая ждала их, вместе со своими охранниками.
“Вы вовремя,” - сказала она едким голосом. - “Если Вы двое хотите порвать друг друга на куски, тогда нам надо поговорить.”
И не сказав ни слова, она вошла внутрь.
Блёдхграм и его коллеги заклинатели выстраиваились в большой круг вокруг палатки, которую как Эрагон мог сказать, сделали охранники Насуады что было непросто.
Эрагон и Арья последовали за Насуадой; к всеобщему удивлению Сапфира, вытягивая шею, тоже пыталась заглянуть в палатку, тем самым быстро заполняя тесное помещение запахом дыма и горелого мяса.
Внезапное появление Сафиры озадачило Насуаду, но она быстро переключила своё внимание на Эрагона . Обращаясь к ниму, она сказала, - Это был Гладэр, то что я почуствовала, не так ли?”
Он посмотрел по сторонам, надеясь, что охранники Насуады были слишком далеко чтобы что то услышать, затем кивнул.
- Да это был он.
- Ах, я знала это!, она воскликнула, кажущийся довольной. Тогда ее выражение стало неуверенным. - Я могу поговорить с ним? Это …, возможно, или он будет общаться только с эльфом или Наездником?”
Эрагон колебался и посмотрел на Арью в поисках помощи.
- Я не знаю, сказал он. Он все еще полностью не востановился. Он, возможно, не хочет к —
"Я поговорю с тобой, Насуада, дочь Аджихада", - сказал Глаэдр, его голос эхом прозвучал в их головах, "Спрашивай, что захочешь, а потом оставь нас; есть многое, что нам еще нужно сделать, чтобы подготовить Эрагона к стоящей перед нами задаче".
Никогда прежде Эрагон не видел в глазах Насуады того благоговения, что увидел сейчас.
- Где? - выговорила она, всплеснув руками.
Он указал на участок земли возле кровати.
Насуада вскинула брови, потом кивнула, приводя мысли в порядок,и официально поприветствовала Глаэдра. Далее следовал обмен любезностями, во время которого Насуада осведомилась о здоровье Глаэдра и о том, могут ли вардены что-либо сделать для него. В ответ на первый вопрос, - который заставил Эрагона понервничать, - Глаэдр вежливо объяснил, что что он в порядке, и поблагодарил ее; в ответ на второй вопрос, он отклонил ее предложение о помощи варденов, хотя и ценил ее заботу. "Больше я не нуждаюсь в еде", - сказал он, - "Мне больше не надо пить, мне больше не надо спать, как вы понимаете. Мое единственное удовольствие и привилегия сейчас заключаются лишь в том, что мне нужно сделать для того, чтобы быть свидетелем свержения Гальбаторикса.
- Это, - ответила Насуада, - я могу понять, ведь я чувствую тоже самое.
Затем она спросила у Глаэдра совета, как напасть на Драс-Леону с наименьшей потерей сил и средств варденов, а также, говоря ее словами, "не передать Эрагона и Сапфиру в руки Империи, как связанных по рукам и ногам кур".
Некоторое время она обрисовывала ситуацию в деталях, после чего, подумав, Глаэдр ответил:
"У меня нет простого решения этой проблемы, Насуада. Я еще подумаю над этим, но пока у меня нет никаких идей, как лучше поступить варденам. Если бы Муртаг и Торн действовали в одиночку, я легко мог бы взять контроль над их сознанием. Однако Гальбаторикс дал им слишком много эльдунари, чтобы я мог сделать это. Даже с помощью Эрагона, Сапфиры и эльфов победа не будет предопределена."
Заметно разочарованная, Насуада замолчала ненадолго; потом она ладонями разгладила платье и поблагодарила Глаэдра за потраченное время. Она простилась с ним и поспешила покинуть их, осторожно обходя голову Сапфиры, чтобы не задеть ее.
Сев на свою койку, Эрагон немного расслабился, Арья устроилась на коротком трехногом табурете. Он вытер ладони о колени своих брюк — его руки сильно вспотели, также, как и остальные части тела — затем он предложил Арье воды из своей фляжки, которую она с удовольствием приняла. Когда она утолила жажду, Эрагон тоже сделал пару глотков. Из-за продолжительных тренировок Эрагон очень проголодался. Вода подавила рычания и грохот, исходящий из его живота, он надеялся, что Глаэдр не будет задерживать их слишком долго. Солнце почти село, и ему хотелось отведать горячей пищи от поваров Варденов прежде, чем они потушат огонь и и пойдут спать. В противном случае он знал, что грызть черствый хлеб, сушеные куски мяса, заплесневелый сыр, и ,если повезет, сырой лук - вряд ли привлекательная перспектива.
Как только оба они отдохнули, Глаэдр начал читать Эрагону лекции о принципах магических боев. Они были ему уже знакомы, но он слушал внимательно, и когда золотой дракон просил его что-либо сделать, он следовал указаниям Глаэдра без вопросов или жалоб.
Затем они перешли к практике. Глаэдр начал проверять Эрагона на оборонительные способности своих мыслей, каждый раз нападая на него все с большей силой. Вскоре это превратилось в настоящее сражение, где каждый из них изо всех сил пытался получить господство друг над другом, даже если в тот момент к ним приходили чужие мысли.
Когда они боролись, Эрагон лежал на спине с закрытыми глазами, концентрируя всю энергию на «бурю», которая бушевала между ним и Глаэдром. Спарринг с Арьей помутнил его разум и сделал его слабым — в то время как золотой дракон был свежим и хорошо отдохнувшим, и не считая того, что Глаэдр был куда сильнее его. Из-за этого Эрагону стало тяжело отражать атаки Глэедра. Тем не менее, он неплохо сумел постоять за себя, зная, что в реальном бою, победителем будет, несомненно, Глаэдр.
К счастью, Глаэдр сделал некоторое снисхождение на состояние Эрагона, но он сказал: «Ты должен быть готов защитить свои мысли в любой момент, даже когда ты спишь. Очень возможно, что ты столкнешься с Гальбаториксом или Муртагом, тогда, когда силы твои буду исчерпаны, вот как сейчас.»
После двух поединков, Глаэдр принял на себя роль очень сурового зрителя, и поставил вместо себя Арью, в качестве соперника Эрагона. Она тоже была уставшей, как и Эрагон, но когда они стали мысленно «сражаться», он быстро понял, что она была намного сильнее его. И это не удивляло его. В прошлом, когда они первый раз столкнулись мыслями, она чуть не убила его, и это было тогда, когда она была в плену в Гилиде. Мысли Глаэдра были упорядоченными и сосредоточенными, но даже он не мог сравниться с неколебимым контролем мыслей Арьи, протекающим в ее сознании.
Ее самообладание, как заметил Эрагон, было чертой, которая была широко распространена среди эльфов. Прежде всего, Оромис в этом отношении был мастером, который всегда (как казалось Эрагону) владел над собой. Ни тревога, ни сомнения не могли выдать его эмоции. Эрагон считал, что их сдержанность – это врожденная характеристика их расы, а также результат строгого воспитания, образования и использование древнего языка. Разговоры и мысли на этом языке не содержали лжи, в каждом слове находилась сущность всех заклинаний, они избавляли от небрежности в мыслях или речи, и воспитывали отвращение к вытеснению собственных эмоций чужими. Поэтому эльфы обладают гораздо большим самоконтролем, чем представители других рас.
Он и Арья боролись мысленно несколько минут - он стремился избежать ее всеобъемлющий контроль, она стремилась к контакту и удерживала его так, что могла навязать свою волю в его мысли. Она ловила его еще несколько раз, но он всегда освобождался через минуту или две, но понимал, что если бы она по настоящему хотела причинить ему вред, то было уже слишком поздно чтобы спасти себя.
И все это время их умы соприкасались, Эрагон осознавал неистовые потоки музыки, которые доносились сквозь темные пространства сознания Арьи. Они выманивали его из собственного тела, угрожая ловушкой в паутине странных и необычных мелодии, которые не были похожи на земные песни. Он бы с радостью поддался очарованию музыки, если бы не отвлекался на атаки Арья и понимание, что люди не всегда справляются, если они слишком очарованны работой ума эльфа. Он мог бы остаться невредимым. Он был Всадником, в конце концов. Он был другим. Это был риск, на который он не был готов пойти, и который оценил ниже чем своё здравый ум. Он слышал, что погружение в сознание Блёдхарма превратило охранника Насуады Гарвена слабовольного мечтателя.
Так что он не поддался искушению, несмотря на то как это было трудно.
Затем Глаэдр и Сапфира вступили в схватку,иногда против Эрагона,а в другой раз помогали ему. Как сказал старый дракон:
- Вы должны хорошо уметь защищать свой разум, Губитель Шейдов и Сверкающая Чешуя.
Помощь Сапфиры значительно изменила перевес в их мысленном сражении. Вместе они с Эрагоном были способны постоянно,даже с легкостью защищаться от атак Арьи. Объединив мысли,они даже смогли прорвать защиту эльфийки дважды.
Однако, когда Сапфира вставала на сторону Арьи, вместе они настолько превосходили Эрагона, что он даже не пытался атаковать, заперевшись вместо этого в мыслях, как раненый зверь. В это время он читал про себя отрывки эльфийских стихотворений и ждал волн ментальных атак, которыми его пытались ослабить.
Наконец, Глаэдр разделил их на пары - он с Арьей и Эрагон с Сапфирой, и они дрались на дуэли так, как если бы два дракона и всадника встретились в бою. За первые несколько напряженных минут, силы их были вполне равны, но в конце концов, сила , опыт, и хитрость Глаэдра в сочетании с неукоснительным мастерством Арьи оказалось непреодолимыми для Эрагона и Сапфира, и у них не было выбора, кроме как признать свое поражение.
Потом,Эрагон почувствовал недовольство исходящее от Глаэдра.Уязвленный этим он сказал,мы сделаем лучше завтра,учитель.
Настроение Глаэдра ухудшилось. Даже он, казалось устал от тренировок. Ты достаточно хорош, детеныш. Я не мог просить большего от любого из вас, даже если бы вы были под моим крылом в качестве учеников в Vroengard. Для того чтобы выучить то, что вам необходимо потребуется несколько дней а то и недель. Время бьет между нашими зубами, как вода. Требуются годы, чтобы овладеть искусством борьбы со своим умом: годы, десятилетия и века, и даже тогда, еще больше, чтобы учиться, больше открыть о себе, о ваших врагах, и о самой основе мира. С сердитым рычанием, он замолчал.
Тогда мы изучим все что сможем и позволим судьбе решать остальное, сказал Эрагон. Кроме того, у Гальбаторикса было более ста лет для тренировки своего разума, но это так же означает что прошло сто лет с того момента как ты учил его. Он уверен, что забыл кое-что в промежуточный период. С вашей помощью, я знаю мы сможем победить его.
Глаэдр фыркнул. Ты стал как-никогда острер на язык , Губитель Шейдов. Тем не менее, это звучало приятно. Он убеждал их поесть и отдохнуть, а затем он ушел из их разума и больше ничего не сказал.
Эрагон был уверен, что золотой дракон все еще наблюдал за ними, но он перестал чувствовать его присутствие и внезапно ощутил пустоту внутри.
Холод полз по его конечностям и он вздрогнул.
Он,сапфира и Арья сидели в темнеющей палатке,никто из них не хотел говорить.Тогда,чтобы нарушить тишину Эрагон сказал:
-Он кажется лучше.
Его голос скрипел от неупотребления и он потянулся к бурдюку.
Это хорошо для него,- сказала Арья. - Вы нужны ему. Не будь у него цели горе поглотило бы его. То, что он выжил уже... впечатляет. Я восхищаюсь им за это. Мало кто - будь то человек, эльф, или дракон - может сохранить ясность разума после такой потери.
- Бром смог.
- Он был столь же выдающимся.
- Если мы убьем Гальбаторикса и Шрюкна, как вы думаете, Глаэдр останется с нами? Спросила Сапфира. Будет ли он продолжать идти, или же просто ... остановился?
В глазах Арьи отразился мерцающий свет палатки, когда она смотрела сквозь Эрагона на Сапфиру:
- Время покажет… Надеюсь, что нет. Но если мы победим в Урубаене, скорее всего Глаэдр не сможет дальше жить без Оромиса.
- Мы не можем просто позволить ему сдаться.
"Я согласна".
- Это не наше дело, мы не в праве останавливать его, если он решит уйти в небытие, - сказала Арья строго. - Выбор делать ему, и решать он должен сам.
- Да, но мы можем говорить с ним и помочь ему увидеть, что еще стоит жить.
На какое-то время на ее лице застыло торжественное выражение, потом она сказала: - Я не хочу, чтобы он умер. Никто из эльфов не хочет. Однако, если каждый момент существования является для него мучением, то не лучше ли пойти путем освобождения?
Эрагон и Сапфира не могли ответить на ее вопрос.
Втроем они продолжали обсуждать события прошедшего дня, а затем Сапфира убрала голову из палатки и пошла отдохнуть на полянку по соседству. Я чувствую себя лисой, чья голова застряла внизу кроличьей норы, жаловалась она. Когда нет возможности увидеть, приближается ли кто-то, у меня от этого начинает зудеть чешуя.
Эрагон ожидал, что Арья тоже уйдет, но у его удивлению, она осталась, казалось, специально для того, чтобы поговорить с ним о том и сем. А он был только рад этому. Его раннее чувство голода исчезло во время мысленного сражения с ней, Сапфирой и Глаэдром, и в любом случае, он был более чем готов променять горячую пищу на удовольствие от общения с ней.
Ночь сгустилась над ними, в лагере становилось все тише, пока их разговор плавно переходил с одной темы на другую. У Эрагона голова кружилась от усталости и волнения, словно он выпил слишком много меда, и он отметил, что Арья тоже казалась более непринужденной, чем обычно. Они говорили о многом: о Глаэдре и их сражении, о осаде Драс-Леоны и возможных перспективах; и о другом, менее важном, например, каких журавлей Арья видела в камышах на краю озера, когда охотилась; как Сапфира лишилась чешуйки возле носа, как резко изменилась погода, как дни стали намного холоднее. Но всегда они возвращались к одной теме, которая всегда витала в их мыслях - Гальбаторикс, а также то, что ждало их в Урубаене.
Хоть они и раздумывали над типами ловушек установленных Гальбаториксом и способоми их обойти,мысли Эрагона были о Сапфире и Глаэдре,и он сказал:
-Арья?
- да? - отозвалась она, ее голос скаканул вверх, но затем ослаб.
"Что ты будешь делать когда все это закончится?" При условии что мы останемся в живых.
- Что ты собираешься делать?
Обдумывая вопрос он прикасался к навершию (противовес, расположенный сверху рукояти меча) Брисингра.
- Я не знаю. Я не позволял себе много думать после Урбаена....это бы зависело от того, что она хочет, но я думаю Сапфира и я могли бы вернуться в Долину Палансар. Я мог бы построить дом на нижних склонах гор. Мы не будем надолго там задерживаться, но по крайней мере у нас будет дом в который можно вернуться, для тех случаев когда нет необходимости лететь из одной части Алагейзии в другую.
Он полуулыбнулся.
- Я уверен, что для нас найдется работа даже если Гальбаторикс будет мертв.... но ты все еще не ответила на мой вопрос: что ты будешь делать если мы победим? У тебя наверняка есть какие-то планы. Ты наверняка размышляла об этом дольше чем я.
Арья поставила одну ногу на табуретку и обхватила ее руками, положив свой подбородок на колено. В тусклой полутьме палатки ее лицо, казалось, плавало на невыразительном черном фоне, как призрак вызванный из ночи.
- Я провела много времени среди людей и гномов, больше, чем среди альфакинов, - сказала она, назвав эльфов словом древнего языка. - Я привыкла к этому, и я не хочу возвращаться жить в Эллесмеру. Слишком мало там происходит; века проскользнут в мгновение ока, в то время пока ты будешь смотреть на звезды. Нет, я думаю, я буду продолжать служить в своей матери в качестве ее посланницы. Впервые я покинула Дю Вельденварден, потому что хотела помочь восстановить баланс в мире. Как ты и сказал, много чего нужно сделать в будущем, если мы свергнем Гальбаторикса, много чего нужно направить в правильное русло. И я буду частью всего этого.
"Ах".Это было не совсем то,что он надеялся ,она скажет,но по крайней мере у него осталась возможность того,что они не потеряют контакт друг с другом после Урубаена и что он по-прежнему сможет видеть её потом.
Если Арья и заметила его недовольство,то она не подала никаких признаков этого
Они ещё несколько минут поговорили,затем Арья поднялась и пошла к выходу.
Когда она прошла мимо него,Эрагон догнал её,взяв за руку и быстро отпустил."Подожди",сказал он тихо,не зная на что он надеялся,но всё-таки надеялся.Его сердце заколотилось,в ушах застучало и он покраснел.
Арьяя остановилась у входа в палатку спиной к нему."Спокойной ночи,Эрагон",сказала она.Потом она выскользнула из палатки и исчезла в ночи,оставив его в одиночестве сидеть в темноте.
Открытие
Следующие три дня для Эрагона прошли быстро, но не для остальных Варденов, которые остались и впали в летаргию. Безвыходное положение с Дарс-Леона продолжало расти, хотя и было некоторое оживление, когда Торн изменил свое обычное местоположение сверху над парадными воротами на несколько футов вправо к крепостной бастиону. После долгих обсуждений, и после консультаций в основном с Сапфирой – Насуада и ее советники пришли к выводу, что Торн переместился ни по какой из других причин, а только из-за удобства, другая часть бастиона была более плоской и длиной. За исключением этого, осада продвигалась тяжело и без изменений.
Тем временим Эрагон по утрам и вечерам обучался у Глаэдра, а после обеда у него были поединки и с Арьей и с несколькими другими эльфами. Его поединки с другими эльфами не были такими же протяженными и напряженными, как его последний с Арьей, да и было бы глупо каждый день так изводить себя, но его занятия с Глаэдром как никогда были напряженными. Старый дракон никогда не отмечал достижений в улучшениях навыков и знаний Эрагона, и не делал скидок на ошибки или изнеможение.
Эрагон был рад обнаружить, что он наконец может постоять за себя на дуэли с эльфами. Но он был слишком напряженным внутри, так как стоило ему потерять концентрацию хоть на одно мгновение, он тут же получал мечем по ребрам или чувствовал его прижатым к своему горлу.
В своих уроках с Глаэдром, он сделал хороший прогресс для нормальных обстоятельств, но в этой ситуации, и его, и Глаэдра расстраивали темпы обучения.
На второй день, во время утренних занятий с Глаэдром, Эрагон мысленно сказал: « Учитель, когда я первый раз прибыл к Варденам в Фархтен Дур, Близнецы проверяли меня – они проверили мои знания древнего языка и магии в целом.
Ты говорил это Оромису. Зачем сейчас повторять это мне?
Потому что, мне пришло в голову ... Близнецы попросил меня вызвать истинную форму серебряного кольца. В то время я не знал, как это сделать. Арья объяснила мне позже: что с помощью древнего языка можно создать в воображении образ любого предмета. Оромис никогда не говорил мне об этом, мне было интересно... Почему?
Глаэдр, показалось, вздохнул. "Вызывать истинную форму объекта это трудный вид магии. Ты должен понять все важное о рассматриваемом объекта, и даже то, что нужно будет угадать истинное имя человека или животного. Кроме того, от этого небольшое практическое значение. И это опасно. Очень опасно. Заклинание не может быть построено как непрерывный процесс, который можно завершить в любой момент. Либо у тебя получить добиться успеха в вызове истинной формы объекта ... или нет и ты погибнешь. Не было никаких оснований для Оромиса, чтобы подвергать тебя такому риску, ты даже не достаточно развит в этих навыках чтобы поднимать эту тему.
Эрагона передернуло внутри, когда он понял насколько должна была рассердиться Арья на Близнецов, которые хотели вызвать истинную форму кольца, которое они держали. Тогда он сказал: «Я хотел бы попробовать это сейчас.»
Эрагон почувствовал что все внимание Глаэдра было сосредоточенно на нем. Почему?
Мне нужно знать, хватит ли моего уровня понимания всего на одну маленькую вещь.
И всё же: зачем?
Не в силах объяснить словами, Эрагон передал набор своих мыслей и чувств в сознание Глаэдру. Когда он закончил, Глаэдр молчал некоторое время, переваривая поток информации. "Могу ли я предположить", начал дракон, "что ты приравниваешь это к победе над Гальбаториксом? Ты считаешь, что если сможешь сделать это, и выжить, тогда ты сможешь победить короля?
Да, сказал с облегчением Эрагон. Он был не в состоянии четко сформулировать свою мотивацию так ясно как дракон, но это было именно так.
И все же ты хочешь попробовать это?
Да, учитель.
Это может убить тебя, напомнил ему Глаэдр
Я знаю.
Эрагон! воскликнула Сапфира, слабый поток ее мыслей отразился в его сознаниии. Она летела высоко над лагерем, наблюдая за возможной опасностью в то время как он учился с Глаэдром. - Это слишком опасно. Я не допущу этого.-
-- Я должен сделать это -- со спокойствием ответил он.
Сапфире, а также и Эрагону, Глаэдр сказал: « Если он настаивает, то пусть он попробует сейчас, где я смогу видеть. Если его знания подведут, я смогу предоставить необходимую информацию и спасти его.»
Сапфира зарычала – сердитым, разрывающим звуком, который заполнить все сознание Эрагона – и затем, снаружи палатки, Эрагон услышал внушающий ужас порыв воздуха и пораженные крики людей и эльфов, когда она голубем приземлялась. Она приземлилась с такой силой, что палатки и все в них содрогнулись.
Спустя несколько секунд, она просунула голову в палатку и уставилась на Эрагона. Она тяжело дышала, а воздух из ее ноздрей трепетал волосы у него на голове, а глаза заслезились от запаха горелого мяса. «Ты, тупоголовый как Кул» - заявила она.
"Не больше тебя."
Она свернула губы с намеком на рычания. -- Почему же мы ждем?Если ты дожен это сделать,тогда давайте покончим с этим!
Что ты выбирешь для того чтобы вызвать? Это должно быть то, что очень хорошо тебе знакомо.
Взгляд Эрагон начал переходить по убранству палатки, а потом вниз, где было кольцо с сапфиром, которое он носил на правой руке. «Арен ...». Он редко снимал кольцо, с тех пор как Аджихад передал его от Брома. Оно стало частью его тела так же, как руки или ноги. Часами он проводил разглядывая его, он запомнил каждую кривую и грани, и если бы он закрыл глаза, то смог бы вызывать его изображение, которое было бы идеальным воспроизведением реального объекта. Но при всем этом, было много чего он не знал из истории кольца, как эльфы сделали его, и в конечном счете, какие заклинания были или не были вплетенные в его материал.
Нет... Не Арен
Его взгляд скользнул в сторону Брисингра, меч стоял рядом с углом его кровати. Брисингр, пробормотал он.
Приглушенный хлопок прозвучал от лезвия, и меч на полдюйма показался из ножен, как будто его вытолкнули снизу, и маленькие языки пламени вырвались из уст ножен, облизывая нижнюю рукоять. Пламя исчезло, и меч скользнул обратно в ножны, когда Эрагон быстро закончил непреднамеренное заклинание.
«Брисингр» - подумал он, совершенно подходящий для этого выбор. Меч был сделал мастерством Руноны, но это именно он работал инструментами, и он был соединен с умом эльфа-кузнеца на протяжении всего процесса. Если и был какой-либо один объект в мире, который он знал от и до, то это был его меч.
Ты уверен? - спросил Глаэдр.
Эрагон кивнул,но затем поймал себя на том,что золотой дракон не мог его видеть. Да, Мастер. … у меня вопрос, хотя: Действительно ли Брисингр - истинное название меча,ведь если это не так,имеет ли смысл мне вообще знать его истинное имя,поможет ли это для нашего дела?
Брисингр- название огня,как ты знаешь.Истинное название твоего меча - несомненно что-то гораздо более сложное,хотя слово Брисингр вполне может быть частью истинного имени.Если ты захочешь,то мы можем обратиться к мечу как при помощи его истинного имени,так и просто назвать его мечем,результат будет тот-же,именно потому,если ты будешь сохранять это знание в своем уме. Имя - это просто название, и ты в нем не нуждаешься,чтобы использовать истинное знание о мече. Это - тонкое различие, но важное.Ты понимаешь?
Я понял
Тогда давай продолжим если ты готов.
Эрагон воспользовался моментом,чтобы взять себя в руки.После,он освободил свою голову от лишних мыслей,чтобы воспользоваться своей энергией.Он стал направлять эту энергию в слова,которые произносил,при этом думая о том,что знал о мече,и тогда сказал ясно и отчетливо:
-- Брисингр! --
Эрагон чувствовал, что его силы стремительно угасают. Будучи встревоженным он поробовал говорить, попробовал двигаться, но заклинание сковало его. Он не мог ни моргать ни дышать.
В отличие от того,как было прежде,вложенный в ножны меч не вспыхивал пламенем,он просто колебался,как отражение в воде.Но вскоре,в воздухе,рядом с оружием,появилось призрачное свечение:оно было идеальным подобием пылающего Брисингра,когда он был не в ножнах.Оно казалось точно таким же как меч,в нем не было недостатков кроме одного-оно являлось проекцией,плавающей перед ним,но еще более прекрасной и совершенной.Это выглядело так,как-будто он видел саму задумку меча,именно ту идею,которой даже Рунен не смогла никогда бы овладеть.
Как только проекция стала исчезать,Эрагон снова смог дышать и двигаться.Он удерживал явление в течение нескольких секунд,благодаря чему,смог поразиться красоте явления,и вскоре,понемногу он стал позволять проекции исчезать,меч растворился в забвении.
После ее исчезновения,внутри палатки стало неожиданно темно.
Только тогда Эрагон открыл свое сознание для Сапфиры и Глаэдра,которые все это время прижимались к его сознанию,и наблюдали с большим вниманием за каждой мыслей,приходящей ему на ум.Оба дракона все это время находились рядом,поскольку Эрагон их чувствовал.Если бы он дотронулся до Сапфиры, то она была бы так напугана что крутанула бы вкруг себя.
"И если бы я ткнула в тебя, то ничего бы не осталось, хотя нет, мазок!", заметила она.
Эрагон улыбнулся и и опустился на койку, как же он устал.
В своей голове, Эрагон слышал звук похожий на ветер несущийся по голой равнине как будто Глаэдр расслабился. Ты хорошо потрудился, Губитель Шейдов. Похвала Глаэдра удивила Эрагона; старый дракон с начала обучения поощрил его несколькими комплементами. Но не пытайся делать это снова.
Эрагон вздохнул и потер руки, пытаясь развеять холод, прокравшийся в его конечности. Согласен, Учитель. Это был не тот опыт, который он стремился повторить. Тем не менее, он чувствовал глубокое чувство удовлетворения. Он доказал, без сомнения, что существует по крайней мере одна вещь в Алагейзии, которую он мог сделать как и любой другой.
И это давало ему надежду.
На утро третьего дня, Роран вернулся обратно в лагерь Варденов, со своими спутниками: уставшими, раненными и изнуренными от путешествий. Возвращение Рорана всколыхнуло Варденов от их спячки на несколько часов - его и остальных приветствовали как героев - но вскоре атмосфера скуки поселилась снова.
Эрагон с облегчением встретил Рорана. Он знал, что его кузен был в безопасности, так как неоднократно заглядывал в магическое зеркало. Тем не менее, когда Эрагон увидел его лично, с него спал тяжёлый груз переживаний, хотя он даже и не понимал их. Роран был единственным его родственником - Муртаг не считался, так как был слабо связан с ним - и Эрагон не мог не бояться его потерять.
Теперь, видя Рорана с близкого расстояния, Эрагон был потрясен его внешним видом. Он ожидал что Роран и другие будут измученными, но Роран выглядел более изможденным, чем его товарищи, он выглядел так, будто он провел в пути более пяти лет. Его глаза были красными с темными кругами, выражение лица было вытянутым, а движения были натянутыми, как будто каждый дюйм его тела был покрыт синяками. И ещё его борода, которая была сожженна на половину напрочь, и была в пятнах, паршивого вид.
Пять человек - на одного меньше,чем было изначально - первыми посетили целителей Дю Врангр Гата, где колдуны занялись их ранами. Затем они предстали перед Насуадой в ее шатре. После того как Насуада поблагодарила мужчин за их отвагу, она отпустила всех, кроме Рорана, которого попросила составить отчет о путешествии в Эроуз и обратно, а также о захвате города. Рассказ занял некоторое время, но как Насуада, так и Эрагон, стоявший справа от нее, слушали Рорана с усиленным, порой всепоглощающим вниманием. Когда он закончил, Насуада удивила обоих, объявив, что доверит Рорану возглавить один из варденовских батальонов.
Эрагон ожидал,что новости обрадуют Рорана,но он видел как нахмурился Роран.Он не возразил и не пожаловался лишь сказал своим грубым голосом:
-
[hr][br]
Я не злопамятный, я просто злой, а вот память у меня плохая. Совсем склероз замучил: отомщу, забуду, и еще раз отомщу.
|
| |
| |
| коля | Дата: Воскресенье, 06.05.12, 20:54 | Сообщение # 19 |
|
Санин
Группа: Администраторы
Сообщений: 877
Статус: Offline
| -Как пожелаете, леди Насуада.
Позже, Эрагон шел с Рораном в свою палатку, где Катрина ждала их. Она поздоровалась с Рораном таким очевидным проявлением эмоций, что Эрагон в смущении отвел глаза.
Они поужинали втроем вместе с Сапфирой, но как только это стало возможно, Эрагон и Сапфира покинули их, поскольку было очевидно, что Роран слишком устал, чтобы нормально общаться, а Катрина хотела бы остаться с ним наедине.
Когда он и Сапфира бродили по лагерю в глубоких сумерках, Эрагон услышал как кто-то позади него начал кричать - Эрагон! Эрагон! Постой!
Он повернулся что бы увидеть тонкую, долговязую фигуру ученого Джоада, бегущего к нему, пряди волос развивались вокруг его худого лица. В его левой руке, Джоад держал рваный клок пергамента.
"Что это такое?" Эрагон спросил, обеспокоенно.
Это!- воскликнул Джоад, сверкая глазами. Он поднял пергамент помахал им.- Я сделал это снова, Эрагон! Я нашел выход! - В сумерках,шрам на его голове и виске казались бледными на его загорелой коже.
-Что вы сделали еще раз? Какой выход вы нашли? Можете говорить медленнее, я ничего не понимаю!-
Джоад огляделся украдкой, потом он наклонился к Эрагону и прошептал: - Все мои поиски и чтение окупились. Я обнаружил скрытый туннель, который ведет прямо в Драс-Леону!
Решения
Объясните мне еще раз,- сказала Насуада.
Эрагон нетерпеливо переминулся с ноги на ногу, но придержал язык.
Из груды свитков и книг лежащих перед ним Джоад поднял тонкий томик в красной кожаной обложке, и начал свой рассказ в третий раз:
- Приблизительно пятьсот лет назад, как я могу судить...
Джормундур прервал его движением руки.
- Оставь свои уточнения. Мы знаем что это предположение.
Джоад начал сначала:
- Приблизительно пятьсот лет назад Королева Форна отправила Эрста Грэйбиэрда в Драс-Леону или точнее в место, которое станет Драс-Леоной.
- И почему она послала его? - спросила Насуада, теребя край своего рукава.
- Гномы оказались в центре войны кланов и Форна ожидала, что обеспечит защиту нашего народа помогая Королю Радгару с проектированием и строительством укреплений для города, тогда же гномы спроектировали оборонительные сооружения Эроуза.
Насуада катала нити ткани между пальцев.
- И затем Долграс Халфстэйв убил Форну...
- Да. У Эрста Грэйбиэрда не было выбора, он мог лишь вернуться в Беорские горы настолько быстро, насколько мог, чтобы защитить свой клан от разграблений Халфстэйва. Но, - Джоад поднял палец вверх, а затем открыл красную книгу, - до того как он уехал, по-видимому, Эрст приступил к работе. Главный советник короля Радгара, Лорд Ярдли, написал в своих мемуарах, что Эрст начал составлять планы канализационной системы, расположенной под центром города, потому что понял, что это повлияет на строительство укреплений.
С своего места в дальнем конце стола, который находился в центре павильона Насуады, Орик кивнул и сказал:
- Верно. Необходимо вычислить где и как вес распределен и определить для чего подходит выбранная разновидность земли. Иначе существует большая вероятность обвалов.
Джоад продолжал:
- Конечно, у Драс-Леоны нет подземных систем канализации, таким образом, я предположил, что ничего похожего на планы Эрста не было реализовано. Однако, через несколько страниц Ярдли говорит... - опуская нос вниз к книге, Джоад читал, - ...и при самом печальном повороте событий, грабители сожгли много домов и сбежали с большим количеством фамильных сокровищ. Солдаты не могли быстро отразить нападение, поскольку работали под землей, трудясь как обычные крестьяне.
Джоад опустил книгу.
- И что теперь они выкапывали? Я не смог найти дальнейшего упоминание о подземных работах на территории Драс-Леоны или вокруг нее, пока... - положив красный томик он выбрал другую книгу, она была огромной, фолиант был обшит деревом толщиной около одного фута. - Оказалось, что я просматривал "Законы Тарадаса и другие тайны загадочных явлений записанных на протяжении эры мужчин, гномов и самых древних эльфов" когда...
- Эта работа выполнена с ошибками, - сказала Арья. Она находилась с левой стороны стола, опираясь руками на карту города. - Автор знал немного о моем народе и то, чего он не знал, он придумал.
- Возможно, - сказал Джоад, - но он многое знал о людях, а нас интересуют именно они. - Джоад открыл книгу почти посредине и аккуратно опустил верхнюю половину к столу так, чтобы она легла плашмя. - Во время своих исследований Осман находился некоторое время в этом регионе. Главным образом он изучал Хэлгранд и странные случаи с ним связанные, но кроме этого он написал о Драс-Леоне следующее: "Люди города также часто жалуются на необычные звуки и ароматы, доносящиеся из-под их улиц и полов, особенно ночью, которые они приписывают призракам, душам и другим сверхъестественным существам, но если бы они были душами, то они непохожи ни кого, о ком я слышал прежде, поскольку в других местах, как мне кажется, призраки избегают замкнутых пространств.”
Джоад закрыл книгу.
- К счастью, Осман был в высшей степени тщателен и отметил местоположения звуков на карте Драс-Леоны, где, как вы можете увидеть, они формируют почти прямую линию через старую часть города.
И Вы думаете, что это указывает на наличие туннеля, сказала Насуда. Это было утверждение, не вопрос
"Да", с поклоном ответил Джоад.
Сидящий напротив Насуады король Оррин, до этого не особо вмешивавшийся в дискуссию, произнес: - Все, что Вы пока показали нам, Мастер Джоад, вовсе не доказывает существование туннеля. Если под городом и есть пустое пространство, то это вполне могут оказаться катакомбы или подвалы, или просто пути, ведущие на поверхность. Даже если предположить, что это туннель, то мы не знаем, ведет ли он за пределы Драс-Леоны и куда он вообще ведет. Может быть к центру дворца? К тому же, следуя вашим собственным рассуждениям, возможно, что строительство этого гипотетического туннеля так и не было закончено.
- Учитывая форму объекта, это вряд ли может быть чем-то кроме туннеля, Ваше Величество, - сказал Джоад.- Ни один подвал или катакомбы не могут быть настолько узкими и длинными. Что касается его законченности...мы знаем, что он никогда не использовался по прямому назначению, но нам также известно, что это продолжалось по крайней мере до эпохи Отмана, что означает, что туннель или проход, или что бы там ни было должен был быть в какой-то степени закончен, иначе его бы просто размыло водой.
- Что насчет входа или выхода, если не возражаете? - спросил король.
Джоад несколько минут рылся в груде своих свитков, пока не вынудил оттуда еще одну карту Драс-Леоны, на которой была показана часть окружающего пейзажа. - Я не могу утверждать, но если бы туннель выходил из города, то он должен должен выходить примерно здесь , - он ткнул указательным пальцем в точку на карте, ближе к восточной части города. Большинство зданий за стеной, которые защищали сердце Драс-Леоны, были расположены в западной части города, рядом с озером. Это означало, что место, на которое указывал Джоад, хоть и пустовало, но оказывалось ближе к центру Драс-Леоны, чем можно было бы добраться с других направлений без того, чтобы наткнуться на здания. - Но для того, чтобы утверждать точно, нужно сходить туда и убедиться.
Эрагон хмурился. Он думал, что открытие Джоада будет более определенным.
- Вас можно поздравить с успешным исследованием, Мастер Джоад, - сказала Насуада. - Вполне возможно, что Вы оказали Варденам очередную бесценную услугу. Она поднялась со своего стула с высокой спинкой и подошла, чтобы взглянуть на карту. Полы ее платья шелестели, волочась по земле. - Если мы пошлем кого-нибудь на разведку, то есть риск, что Империя догадается о нашей заинтересованности в этой области. Принятие же существование туннеля на веру было бы для нас более полезным; Муртаг и Торн ожидают нападения совершенно с другой стороны, - она посмотрела на Джоада, - Как Вы думаете, насколько широк туннель? Сколько человек могут в нем поместиться?
- Я не могу сказать. Может быть —
Орик откашлялся и произнес, - Земля здесь мягкая и подобна глине со значительной прослойкой ила, что абсолютно не подходит для строительства туннелей. Если Эрст был достаточно умен, то он бы не запланировал постройку одного большого туннеля, берущего на себя всю тяжесть города; он бы прорыл несколько проходов поменьше, чтобы уменьшить вероятность обвала. Я бы предположил, что ни один из них не будет шире метра.
"Слишком узок для прохода более, чем одного человека, за один раз", сказал Джоад.
- Слишком узко даже для одного гнома, - добавил Орик.
Насуада вернулась на свое место и уставилась на карту несосредоточенным взглядом, как будто она пристально смотрела на что-то далекое.
После краткого затишья, Эрагон сказал, "Я мог бы поискать туннель. Я знаю как скрыть себя магией; часовые никогда меня не обнаружат."
- Возможно, - пробормотала Насуада, - Но мне по прежнему не нравится идея с беготней взад-вперед. Слишком велика вероятность, что Империя нас заметит. Что если Муртаг наблюдает? Сможешь ли ты его обмануть? Ты хотя бы знаешь на что он теперь способен? - она покачала головой. - Нет, мы должны действовать так, будто туннель действительно существует и принимать все решения в соответствии с этим. Если дальнейшие события докажут обратное, нам это ничего не будет стоить, но если туннель есть...это позволит нам захватить Драс-Леону раз и навсегда.
"Что Вы имеете в виду?" осторожно спросил Король Оррин.
"Что-то смелое; что-то... неожиданное."
Эрагон мягко фыркнул. "За этим, возможно Вы должны обратиться к Рорану."
Я не нуждаюсь в помощи Рорана, для разработки своих планов, Эрагон.
Насуада затихла, как и все в палатке, включая Эрагона, ждали, чтобы увидеть то, что она придумает. Наконец она пошевелилась и сказала; - Мы пошлем небольшой отряд воинов, чтобы открыть ворота изнутри.
- Ну и как вы предполагаете это провернуть? - потребовал ответа Орик. - Получился бы неплохой трюк, если бы надо было столкнуться исключительно с несколькими сотнями солдат, расположенными в этой зоне, но если вы не забыли, то, там рядом еще и гигантская огнедышащая ящерица, страдающая от безделья, которая наверняка заметит, если кто-то попытается открыть ворота. И при этом мы даже не принимаем во внимание Муртага.
Пока спор не зашел слишком далеко, Эрагон произнес, - Я мог бы это сделать.
После его слов все будто онемели.
Эрагон ожидал что Насуда отклонит его предложение, но она удивила его рассматривая его предложение. Потом она удивила его еще больше, сказав: "Очень хорошо".
Все аргументы которые строил Эрагон отпали, он смотрел на Насуаду с удивлением. Она очевидно мыслила также как и он.
Палатка наполнилась гулом перекрывавших друг друга голосов, поскольку все начали говорить одновременно. Арья первой перекрыла шум: - Насуада, Вы не можете позволить Эрагону так рисковать собой. Это уже слишком. Пошлите вместо него кого-нибудь из магов Блёдхгарма; я уверена, что они согласились бы помочь, и они лучшие воины из всех, кого Вы можете найти, включая Эрагона.
Насуада покачала головой. - Ни один из людей Гальбаторикса не посмеет убить Эрагона, ни Муртаг, ни королевские фокусники, ни даже самый последний солдат. Это должно стать нашим преимуществом. Кроме того, Эрагон наш самый сильный маг, а для открытия ворот могут потребоваться большие усилия. Из нас из всех у него больше всего шансов на успех.
-Что если его захватят?он не может постоять за себя против Муртага.Вы знаете это.
- Мы отвлечем Муртага и Торна, это даст Эрагону возможность, в которой он нуждается.
Арья подняла подбородок.
- Как? Как Вы отвлечете их?
- Мы сделаем вид, что атакуем Драс-Леону с юга. Сапфира будет летать вокруг города, поджигая дома и убивая людей на стенах. Торн и Муртаг будут вынуждены вмешаться, особенно после того как обнаружат, что Эрагон все время сидит на Сапфире верхом. Блёдхгарм и его люди создадут изображение Эрагона, как делали раньше. Пока Муртаг не подлетит слишком близко, наш обман не раскроется.
- Вы уверены в этом?
- Да.
Лицо Арьи окаменело. "Тогда я буду сопровождать Эрагона."
Облегчение нахлынуло на Эрагона. Он надеялся что она пойдет с ним, но он был неопределенным относительно просьбы, из за страха её отказа.
Насуада вздохнула - Ты дочь Имиладрис. Я не хотела-бы подвергать тебя такой опасности. Если ты умрешь... Помниш как твоя мама отреагировала, когда думала что Дурза убил тебя. Мы не можем позволить себе потерять поддержку твоего народа.
- Моя мать.., - Арья поджала губы, резко оборвав себя, затем начала сначала: - Я могу вас заверить, Леди Насуада, Королева Имиладрис не оставит Варденов, независимо от того, что произойдет со мной. Вы не должны беспокоиться по этому поводу. Я буду сопровождать Эрагона, вместе с двумя заклинателями Бледхгарма.
Насуада покачала головой. - Нет, вы можете только взять только одного. Муртаг знает сколько эльфов защищают Эрагона. Отсутствие двух или более эльфов будет слишком заметно, он может заподозрить ловушку. В любом случае Сапфире понадобится столько сил сколько мы сможем ей предоставить, что бы она не попала в руки Муртага.
- Трех магов не достаточно что бы браться за такое дело,- настаивала Арья. - Мы не сможем обеспечить безопасность Эрагону, не говоря уже об открытие ворот.
- Тогда один из Дю Врангр Гата пойдет с вами.
Намек на усмешку мелькнул в глазах Арьи. Ни один из ваших заклинателей не имеет необходимой силы и знаний. Нас будут превосходить по силам в сотню раз, а то и больше. Нам будут препятствовать и обычные солдаты и обученные маги. Только эльфы и всадники..
-Или Шейды,- вставил Орик.
- Или Шейды, - согласилась Арья, хотя Эрагон знал - она раздражена.
- Только так появляется надежда на победу. И даже в этом случае нельзя быть уверенным. Необходимы два заклинателя Бледхгарма. Никто больше не пригоден для этой задачи, таких нет среди Варден.
- Так, а я , словно рубленая печенка, уже ни на что не гожусь?
Все обернулись, удивленно наблюдая как Анджела выходит из-за угла в задней части палатки. Даже Эрагон не подозревал, что она была там.
" Какое странное выражение," сообщила травница. "И вообще, кто будет сравнить себя с нарубленной печёнкой ? Если Вы должны выбирать орган, почему не выбрать желчный пузырь или зобную железу взамен? Более интересно чем печень. Или как насчет нарубленной т..." Она улыбнулась. "Хорошо, Я полагаю это не важно." Она остановилась перед Арьей и посмотрела на неё. "Возразите ли Вы если Я сопровожу Вас, Алфа? Я не член Варденов, не строго говоря , но я все же хочу округлить ваш квартет."
К большому удивлению Эрагона, Арья склонила голову и сказала:
-Конечно мудрец.Это было бы честью для нас.
"Хорошо!" - Воскликнула Анжела. "То есть, если вы не возражаете" - сказала она, обращаясь к Насуаде.
Выглядя отчасти растерянной, Насуда тряхнула головой. "Если Вы - по доброй воле, и Эрагон с Арьей не возражают, тогда Я думаю нет причины, почему вам не следует пойти. Я не представляю себе, почему вы все-же этого хотите. "
Анжела тряхнула своими кудрями. - Вы правда считаете, что я буду объяснять каждое свое решение?...Ну хорошо, если Вам станет легче, то скажем так, у меня зуб на жрецов Хелгринда и я не упущу случая причинить им некоторые неудобства. И кроме того, если внезапно объявится Муртаг, у меня в запасе есть парочка трюков, которые заставят его понервничать.
- Мы должны попросить Эльву пойти с нами; сказал Эрагон. - Если кто-либо может помочь нам избежать опасности …
Насуада нахмурилась:
-В пршлый раз она достаточно ясно выразила свою позицию.Я не собираюсь пресмыкаться перед ней чтобы она согласилась.
-Я поговорю с ней-сказал Эрагон.
-Я тот на кого она сердится,и я должен просить её.
Насуада дёргала края своего золотого платья. Она перевернулась несколько нитей между пальцами, потом резко сказал:
-Делайте, как хотите. Мне не нравится мысль об отправке детей даже такой талантливой, как Эльва, в бой. Тем не менее, я полагаю, она более чем способна защитить себя .
- Пока боль тех вокруг не сокрушает ее, - сказала Анджела, - Последние несколько боев оставили ее свернувшейся в клубок, едва в состоянии двигаться и дышать.
Насуада успокоила свои стучащие по столу пальцы и сказала Эрагону с серьезным выраженим лица:
-Она непредсказуема.Если она решит идти с вами,будь осторожен,Эрагон.
-Буду-пообещал он
После этого Наусада начала обсуждать вопросы логистики с Оррином и Ориком, Эрагон отстранился от их разговора, так как не мог внести хоть какого-нибудь вклада.
Он мысленно обратился к Сапфире, которая через него слушала, что происходит. - Ну? спросил он, - Что ты об этом думаешь? Ты слишком притихла. А я был уверен, что ты скажешь что-нибудь, когда Насуада предложила прокрасться в Драс-Леону.
Я ничего не сказала потому что мне нечего было сказать. Это хороший план.
Ты согласна с ней?
Мы больше не неуклюжие птенцы Эрагон. Наши враги могут быть страшными, но и мы тоже. Пора напомнить им об этом.
Тебя не беспокоит то, что мы будем разделены?
"Конечно же это беспокоит меня" - она зарычала. Куда ни пойдешь, враги будут стадом приближаться к вам, как мухи на мясо. Тем не менее, ты не так беспомощен как когда-то был. И она казалось почти мурлыкала.
Я беспомощен? Сказал он с притворным негодованием.
Только чуть-чуть. Но твой укус является намного опаснее чем раньше.
И твой.
Ммм. … Я поохочусь. Формируется сильная буря, и у меня не будет шанса снова поесть, вскоре мы атакуем.
Летай осторожно-сказал он
Он чувствовал что она отдаляется от него. Эрагон вернул свое внимание к разговору в палатке, потому что он знал, что его жизнь и жизнь Сапфиры будет зависеть от решения которое примут Насуада, Оррин и Орик.
Под горой и скалами
Эрагон повел плечами, пытаясь заставить кольчугу сесть поудобнее под туникой, которую он носил, чтобы скрыть броню.
Тьма опустилась на них, тяжелая и угнетающая. Толстый слой облаков закрыл луну и звезды. Если бы не красный огонек на ладони Анжелы, даже эльфы и Эрагон ничего бы не разглядели.
Воздух был влажным, и пару раз Эрагон почувствовал, как капли дождя коснулись его щеки.
Эльва рассмеялась и отказала, когда он попросил ее помощи. Он спорил с ней долго и упорно, но безрезультатно. Даже Сапфира вмешалась, подлетев к палатке ребенка-ведьмы и положив свою огромную голову рядом с девочкой, вынуждая ее встретиться с ее немигающим взглядом.
После этого Эльва перестала смеяться, но осталась тверда в своем решении. Ее упорство расстроило Эрагона. Однако, он не мог не восхититься силой ее характера; отказать обоим, и Всаднику, и дракону, не каждый на такое способен. К тому же, за свою короткую жизнь ей пришлось вытерпеть слишком много боли, и это довело ее до состояния, несравнимого даже с состоянием самого замученного воина.
Рядом с ним Арья застёгивала длинный плащ вокруг шеи. Такой же был у Эрагона, а также у Анджелы и черноволосого эльфа Вирдена, которому Блёдхгарм велел сопровождать их. Плащи были нужны, чтобы защитить их от холода ночью, и чтобы скрыть оружие от тех, с кем им придётся столкнуться в городе, если они пройдут так далеко.
Насуада, Джормундр и Сапфира проводили их к границе лагеря, где они сейчас стояли. Среди полаток люди, вардены и ургалы готовились выступать в поход.
- Не забывайте, - сказала Насуада, ее дыхание колыхалось перед ней, - если вы не сможете достигнуть ворот к рассвету, найдите место, чтобы переждать до завтрашнего утра, и тогда мы попытаемся еще раз.
"Мы не можем позволить себе роскошь ждать", сказала Арья.
Насуада потерла руки и кивнула. Она необычайно волновалась. "Я знаю. В любом случае, мы будем готовы атаковать, как только вы обратитесь к нам, независимо от времени суток. Ваша безопасность важнее, чем захват Драс-Леоны. Помните об этом."Ее взгляд был обращен в сторону Эрагона, когда она говорила.
"Мы будем", сказал Вирден. "Ночь стареет."
Эрагон на мгновение прижался лбом к Сапфире. "Удачной охоты", тихо сказала она.
"Тебе тоже."
Они неохотно расстались, и Эрагон присоединился к Арье и Вирдену, которые уже шли за Анжелой в направлении восточной части города. Насуада и Джормундур пожелали удачи и попрощались, и, как только они остались позади, все затихло, за исключением звука шагов и дыхания путников.
Анжела закрыла свет своей ладонью настолько, что при его свете Эрагон едва различал собственные ноги. Ему пришлось напрягать глаза, чтобы увидеть камни и ветки,лежащие на пути.
Они шли в тишине около часа, когда травница остановилась и прошептала:
- Мы на месте, насколько я могу судить. Я довольно хорошо рассчитала расстояние, но мы могли отклониться более чем на 300 метров. Сложно сказать точно, учитывая окружающий мрак.
Слева было видно около полудюжины огоньков над горизонтом, единственное свидетельство того, что они где-то рядом с Драс-Леоной. Казалось, что огни достаточно близко, чтобы достать рукой.
Эрагон и обе женщины собрались вокруг Вирдена, как только эльф опустился на колени и снял перчатку с правой руки. Положив ладонь на землю, он начал напевать заклинание, которое ему рассказали гномьи маги перед тем, как они ушли на задание. Орик послал этих магов специально, чтобы они могли рассказать о способах обнаружения подземных помещений.
Пока эльф пел, Эрагон всматривался в окружающий мрак в поисках врагов. Дождь усиливался. Он понадеялся, что погода улучшится перед сражением, если оно вообще наступит.
Совы заухали поблизости, и он потянулся за Брисингром только для того, чтобы самому остановить себя и сжать руку в кулак.
- Барзул - мысленно выругался Эрагон, пользуясь любимым проклятьем Орика. Он нервничал сильнее чем должен был. Понимание того, что ему возможно вскоре предстоит сражаться с Муртагом и Торном - одному или нет - заставило его нервничать.
- Я точно не одержу победы, если продолжу в том же духе, - подумал Эрагон. Поэтому он замедлил дыхание и начал делать упражнение для самоконтроля над эмоциями, которому его научил Глаэдр.
Старый дракон не был в восторге от задания, когда Эрагон сказал ему об этом, но никто из них не возразил ему. После обсуждения различных непредвиденных обстоятельств, Глаэдр сказал: «Остерегайся теней, Эрагон. Странные вещи скрываются во тьме», и это, по мнению Эрагона , не было обнадеживающим заявлением.
Он вытер с лица накопившуюся влагу, держа другую руку около рукоятки своего меча. Кожа перчатки была теплой и гладкой в отличие от своей собственной.
Опуская руку, большим пальцем он задел портупею меча, пояс Белотха Мудрого, состоявший из двенадцати безупречных алмазов. Этим утром он отправился на скотный двор, где повара резали птиц и овец на ужин для войска, и перенаправил энергию умирающих животных в камни. Он ненавидел так делать; когда он касался сознания животных, если их головы все еще были на месте, их страх и боль превращались в его собственные, он будто проваливался в пустоту, чувствуя, что умирает. Страшный и отвратительный опыт. По возможности он старался успокоить животных, шепча им слова на древнем языке. Иногда это срабатывало, иногда нет. Он понимал, что животные все равно бы погибли, что он нуждался в их энергии, но он ненавидел делать это, поскольку это заставляло его чувствовать ответственность за их смерти, как будто их кровь была на его руках.
Сейчас ему казалось, что пояс, наполненный энергией многих животных, был тяжелее, чем прежде. Даже если бы алмазы не были ценными, Эрагон ценил бы камни выше золота из-за десятков жизней, наполнявших их.
Когда Вирден перестал петь, Арья спросила- Ты нашёл его?
Сюда- сказал Вирден поднимаясь.
Облегчение и трепет охватили Эрагона. Джоад был прав!
Вирден повел их дорогой и рядами небольших холмов, затем спустился в небольшой овраг, скрытый в складках земли.
- Вход в туннель должен быть где-то здесь, - сказал эльф, и указал на западный берег низины.
Травница увеличила свечение шара, достаточно для их поиска; затем Эрагон, Арья и Вирден начали прочесывать кусты вдоль берега, протыкая землю палками. Дважды Эрагон сдирал кожу голени, натыкаясь на пни поваленных деревьев, заставляя его всасывать воздух от боли. Как бы он хотел, чтобы на нем были сапоги, но он оставил их позади, вместе со своим щитом, поскольку они привлекли бы слишком много внимания в городе.
В течение двадцати минут они осматривали берег сверху вниз, постепенно удаляясь от первоначальной точки. Наконец Эрагон услышал звон металла, и Арья тихо позвала, "Сюда".
Эрагон и остальные поспешили к ней, в небольшую заросшую ложбину в стороне от берега. Арья указала кистью на каменный туннель пять футов в высоту и три фута в ширину. Ржавая решётка закрывала зияющую дыру.
"Смотрите," - сказала Арья и указала вниз.
Эрагон посмотрел и увидел тропинку, выходящую из туннеля. Даже при тусклом свете огонька травницы было видно, что тропа недавно использовалась. Один или несколько человек использовали туннель, чтобы тайно покинуть Драс-Леону и вернуться обратно.
"Мы должны быть осторожны", - прошептал Вирден.
Анжела тихо проговорила:
- Как иначе вы планируете действовать дальше? С ревом труб и криками глашатаев? В самом деле.
Эльф не ответил, но казался явно встревоженным.
Арья и Вирден сняли решетку и осторожно двинулись в туннель. Оба сотворили себе шарики света. Беспламенные шары поплыли над головами, словно два маленьких красных солнца, хотя излучали свет, не больше чем горстка угольков.
Эрагон повесил решетку на место и обратился к Анжеле:
-Почему эльфы так почтительно относятся к тебе? Они кажется почти боятся тебя.
"Разве я не заслуживаю уважения?"
Он колебался. -Знаете, однажды вы все мне расскажете о себе.
- С чего это ты взял? - И она оттолкнула его в сторону, заходя в туннель, края ее плаща развивались подобно крыльям Летхблака.
Покачав головой, Эрагон последовал за ней.
Невысокой травнице не приходилось нагибаться слишком низко, а Эрагон, как и оба эльфа, чувствовал себя стариком, которого согнул ревматизм. В основном туннель был пуст. Пол был покрыт слоем засохшей грязи. У входа валялось несколько палок и камней и сброшенная змеиная кожа. Пахло тут влажной соломой и крыльями мотыльков.
Все старались идти как можно тише, но туннель умножал звуки. Каждый удар и скрежет повторялся, наполняя воздух множеством переплетающихся шорохов так, что казалось, будто воздух живёт собственной жизнью. Эрагон ощущал, что они окружены множеством бестелесных духов, которые сопроводжают каждый их шаг.
Это так подло - подкрадываться к кому-то, подумал он и задел ботинком камень, который отскочил к противоположной части туннеля с громким треском, распространившимся по всему туннелю со стократно увеличившимся звуком.
- Извините, - пробормотал он, когда все посмотрели на него.
Кривая улыбка коснулась его губ. Теперь, по крайней мере, мы знаем, что издает такие странные звуки под Драс-Леоной. По возвращению надо сказать Джоаду.
Когда они прошли освещенный идущий вниз туннель, Эрагон оглянулся и посмотрел на вход, уже затерявшийся в темноте. Темнота была почти осязаемой, словно на мир накинули тяжелую ткань. Близко посаженные стены и низкий потолок поселили в нем ощущение тесноты и замкнутости. Вообще-то, он не был против закрытого пространства, но этот туннель напомнил ему неотесанные лабиринты в Хелгринд, где он и Роран сражались с раззаками - весьма неприятное воспоминание.
Он глубоко вздохнул, затем выдохнул.
Как только он собрался продолжить путь, он увидел два больших глаза, сверкающих в тени, как пара медных лунных камней. Он схватил Брисингр и уже вытащил на несколько дюймов из ножен, когда из тьмы вышел Солембум, мягко ступая на бесшумных лапах.
Кот-оборотень остановился на границе света. Он шевельнул черными кончиками ушей, и его рот расплылся в то, что казалось выражением удовольствия.
Эрагон расслабился и поприветствовал кота-оборотня кивком головы. Я должен был догадаться. Везде, куда бы ни отправилась Анжела, Солембум неизменно следует туда же. И снова Эрагон задался вопросом о прошлом травницы. Каким образом она завоевала его лояльность?
Поскольку остальные ушли далеко, тени снова наползли на Солембума, скрыв его от глаз Эрагона.
Успокоенный тем что кот-оборотень следит за тылом, Эрагон поспешил наверстать упущенное растояние.
Прежде, чем группа покинула лагерь, Насуада сообщила им о точном числе солдат в городе, о том, где они размещались, об их привычках и обязанностях.Также она подробно рассказала им, где спит Муртаг, что он ест и о том, какое настроение было у него накануне вечером. Её информация была удивительно точной. Отвечая на вопрос, она с улыбкой объяснила, что раз вардены приближаются, коты-оборотни шпионат для них в Драс-Леоне. Как только Эрагон и его спутники проникнут в город, коты-оборотни проводят их до Южных ворот города, не показывая своего присутствия в Империи, насколько это возможно, иначе они уже не смогут помогать Насуаде так эффективно с разведкой. в конце концов, кто заподозрит, что необычайно большой кот, развалившийся неподалёку, шпион врага.
До Эрагона дошло, когда он обдумывал указания Насуады, что одной из слабостей Муртага было то, что он по-прежнему должен спать в этот момент. Если мы не захватим или не убьем его сегодня, то в следующую нашу встречу можем; это может помочь нам найти способ разбудить его посреди ночи - или будить его многими ночами подряд, и мы сможем управлять им. Три или четыре дня без полноценного сна, и он не сможет как следует бороться.
Они друг за другом пошли по тонелю, который тянулся прямо по прямой без изгибов и поворотов. Эрагон почуствовал небольшой уклон пола вверх, который имел смысл, при создании канала для отвода вод из города.Но Эрагон несовсем был в этом уверен.
Через некоторое время спустя, грязь под ногами стала мягче и прилипала к их сапогам, как мокрая глина. С потолка капала вода, иногда капала на шею Эрагона и скатывалась по его позвоночнику, это ощущение напоминало прикосновение холодных пальцев. Один раз он подскользнулся и, когда схватился за стену для равновесия, обнаружил, что стены покрыты слизью.
Невозможно определить, сколько прошло времени, пока они шли по туннелю. Может, час. Может, десять. А может прошло только несколько минут. В любом случае, шея и плечи Эрагона болели оттого, что приходилось идти, согнувшись пополам; он уже устал видеть перед собой одно и тоже - двадцать футов камня розоватого оттенка.
Вскоре он заметил, что постепенно эхо затихает, а перерыв между повторяющимися звуками удлиняется. Вскоре после этого, туннель привел их в большую прямоугольную комнату с ребристым, половинчатым куполом с высотой более пятнадцати футов. Камера была пуста, за исключением гниющей бочки в углу. Напротив них, три одинаковые арки открывали путь в три похожие комнаты, маленькие и темные. Куда они вели, Эрагон не мог увидеть.
[hr][br]
Я не злопамятный, я просто злой, а вот память у меня плохая. Совсем склероз замучил: отомщу, забуду, и еще раз отомщу.
|
| |
| |
| коля | Дата: Воскресенье, 06.05.12, 20:55 | Сообщение # 20 |
|
Санин
Группа: Администраторы
Сообщений: 877
Статус: Offline
| Их группа остановилась, и Эрагон выпрямился, поморщившись, так как его мышцы болели.
- Этого не было в планах Эрста Грейберда, - сказала Арья.
- Какой путь мы должны выбрать? - спросил Виден.
- Разве это не очевидно? - задала вопрос травница. - Левый. Всегда только левый, - и она зашагала в сторону арки, про которую говорила.
Эрагон ничего не мог с собой поделать.
- Левый с какой стороны? Если вы встанешь с другой стороны, то левым путем...
- Левый станет правым, а правый станет левым, да, да, - сказала травница. Ее глаза сузились. - Иногда ты слишком умен, даже для тебя, Губитель Шейдов... Хорошо, будь по-твоему. Но не говори, что я не предупреждала тебя, если мы в конце концов будем бродить здесь на протяжении нескольких дней.
На самом деле Эрагон предпочел бы зайти в центральную арку, которая, как ему казалось, должна вывести их на улицы города, но он не хотел вступать в спор с травницей. В конце концов, подумал он, мы найдем лестницу, так или иначе. Не может же быть много таких комнат под Драс-Леоной.
Направляя свой магический шар света вверх, Анжела пошла первой. Арья и Виден шли за ней, а Эрагон замыкал шествие.
Комната за правой аркой оказалась больше, чем сначала показалась, ибо ее стены тянулись на протяжении двадцати футов, затем комната поворачивала в сторону и тянулась еще несколько метров, и только потом вела в коридор с пустыми подсвечниками.Коридор кончался у трех выложенных арок, каждая из которой вела в такую же комнату с арками, и так далее.
"Кто построил все это и зачем?" - изумился сбитый с толку Эрагон. Они видели, что все комнаты были обветшалыми и не меблированными. Единственное, что они смогли найти - двуногий табурет, который развалился, стоило его коснуться носком ботинка, а также кучу разбитой посуды, лежащей под паутиной.
Анжела никогда не колебалась и не выглядела неуверенной в каком направлении им двигаться, без отлагательств она двинулась в правую сторону. Эрагон мог бы возразить, если бы у него была идея получше о том, куда им идти.
Травница остановилась, когда они оказались в круглой комнате с равно отдаленными друг от друга арками вдоль стен. Семь коридоров, включая тот, из которого они вышли, предстали перед ними за арками.
- Пометьте тот коридор, из которого мы пришли, иначе мы начнем ходить кругами, - сказала Арья.
Эрагон подошел к коридору и кончиком Брисингра нацарапал на каменной стене небольшую линию. Пока он это делал, он всматривался в темноту, пытаясь разглядеть Солембума, но не видел даже его усов. Эрагон надеялся, что кот-оборотень не потерялся в одной из комнат этого лабиринта. Он мог мысленно попытаться найти его, но подавил это желание; если кто-то почувствует, что он мысленно ощупывает все вокруг, Империя может узнать об их местонахождении.
- Ах! - воскликнула Анжела, и темнота вокруг Эрагона отступила, так как травница встала на цыпочки и подняла магический шар света так высоко, как только смогла.
Эрагон поспешил в центр комнаты, где стояли Анжела, Арья и Вирден.
- Что такое? - прошептал он.
- Потолок, Эрагон, - пробормотала Арья, - посмотри на потолок.
Он сделал, как она сказала, но увидел только множество древних, покрытых плесенью камней с ужасающим количеством трещин, поразительно, как потолок не рухнул.
А потом его взгляд сосредоточился, и он задохнулся.
Линии были не трещинами, а довольно глубокими резными рунами - целые ряды.Они были аккуратными и маленькими, с острыми углами и прямыми стеблями.Плесень и ушедшие века скрыли часть текста, но большее количество было разборчивым.
Эрагон напрягался с этими рунами некоторое время, но смог понять только несколько слов, да и те были написаны иначе, чем он привык.
- Что здесь написано? - спросил он. - Это язык гномов?
-Нет- сказал Вирден -Это язык твоего народа, на этом диалекте, когда то очень давно говорили фанатики Тоска.
Это имя ударило по Эрагону.
- Когда я и Роран спасали Катрину, мы слышали, как священники Хелгринда упоминали Тоска.
Вирден кивнул.
- Он принимается в качестве основы их веры. Тоск не был первым, кто возносил молитвы Хелгринду, но он был первым, кто систематизировал его веру и практику, и многие стали подражать ему. Те, кто преклоняются Хелгринду, считают Тоска божим пророком. И это - широко раскинул руки - это его история, от рождения, до самой смерти, такая, которой его ученики не делились с теми, кто был вне их секты.
Мы многое могли бы узнать из этого, - сказала Анжела, не отрывая глаз от потолка.-если бы у нас было время... Эрагон был удивлен, увидев ее настолько встревоженой.
Арья посмотрела на семь коридоров.
- Тогда недолго, читай быстрее.
Пока Вирден и Анжела просматривали руны с жадным интересом, Арья подошла к одной из арок и начала вполголоса петь заклинание на местонахождение и поиск пути. Закончив, она выждала момент, склонив голову набок, а затем перешла к другой арке.
Эрагон пялился на руны еще некоторое время. Потом вернулся к входу коридора, через который они пришли, и прислонился к стене, выжидая. Его плечо пробрал холод камней.
Арья остановилась перед четвертой аркой. Теперь знакомые интонации её голоса поднимались и опускались, как мягкое дыхание ветра.
Снова ничего.
Легкое щекотание на обратной стороне его правой ладони заставила Эрагона опустить глаза вниз. Огромный, бескрылый сверчок уцепился за его перчатку. Насекомое было отвратительное: черное, луковичной формы, с колючими ногами и массивной, похожей на череп, головой. Его панцирь сверкал, подобно маслу.
Эрагон вздрогнул оттого, что оно лазает по его руке и, сжав руку, выбросил насекомое в темноту.
Оно приземлилось с характерным стуком.
Пятый коридор сказал Арье не больше, чем предыдущие четыре. Она подошла ко входу, где стоял Эрагон, и остановилось перед седьмой аркой.
Прежде, чем она успела сотворить заклинание, гортанный визг разнесся по коридорам, как казалось, со всех сторон сразу, потом раздалось шипение, шлепок и снова визг; от всего этого волосы на теле Эрагона встали дыбом.
Анжела обернулась.
- Солембум!
Как один, все четверо обнажили клинки.
Эрагон оказался загнанным в центр комнаты, его взгляд метался от одной арки к другой. Его гедвей игнасия чесалась и покалывала, словно от маленьких укусов - бесполезные ощущения, ведь она не говорила ему, что именно представляет собой опасность и откуда ее ждать.
"Сюда," - сказала Арья, двигаясь к седьмой арке.
Травница не двинулась с места.
"Нет." - прошептала она яростно. - "Мы должны помочь ему." Эрагон заметил, что она держит в руках короткий меч со странным бесцветным лезвием, которое переливалось на свету.
Арья нахмурилась. "Если Муртаг узнает, что мы здесь, нам ..."
Всё произошло так быстро и бесшумно, что Эрагон ничего не заметил бы, если бы не знал, куда смотреть: пол дюжины дверей, скрытых в трёх разных коридорах, распахнулись, и около тридцати человек в чёрных одеждах появились перед ними с мечами в руках.
- Летта! - воскликнул Вирден, и в одной из групп мужчины столкнулись друг с другом, как если бы внезапно вбежали в стену вперед головой.
Затем остальные нападавшие набросились на них, и было уже не до магии. Эрагон с легкостью парировал удар, и крученным обманным ударом снес голову злоумышленнику. Как и у всех остальных, лицо мужчины было скрыто под платком, так что было видно только его глаза; платок затрепетал, когда голова упала на пол.
Эрагон расслабился, когда почувствовал, как Брисингр погружается в плоть и кровь. На мгновение ему показалось, что их противники защищены магией или броней - или, еще хуже, если бы это оказались вообще не люди.
Он проткнул другого человека, поразив его мужду ребер, и развернулся, чтобы атаковать двух других своих противников, когда меч, которого не должно быть там, по дуге прошел в воздухе к его шее. Его магическая защита спасла его от верной смерти, но с лезвием в дюйме от его шеи Эрагон не мог спастись, не споткнувшись при шаге назад.
К его удивлению, человек, которого он зарезал, еще стоял, кровь стекала по его телу; не обращая внимания на кровоточащую рану, Эрагон пронзил его насквозь.
Страх прокрался в душу Эрагона.
- Они не могут чувствовать боль! - воскликнул он, отражая удары сразу с трех сторон. Если кто-то и услышал его, то не ответил.
Он больше не тратил времени на разговоры, а сосредоточился на битве с мужчинами, доверяя защиту тыла своим спутникам.
Эрагон делал выпады, парировал и уворачивался, рассекал Брисингром воздух, будто он весил не больше, чем прутик. Вообще, он мог бы убить любого из этим мужчин в одно мгновение, но тот факт, что они невосприимчивы к боли, означал, что ему нужно либо обезглавить их, либо ударить прямо в сердце, либо резать и калечить их до тех пор, пока от потери крови они не потеряют сознания. В противном случае нападающие будут снова и снова пытаться убить его, независимо от их повреждений. Число мужчин усложняло дело, было непросто уклоняться от всех их атак и делать ответные выпады. Он мог бы перестать отбиваться и просто позволить своим защитникам биться за него, но это надоело бы ему так же быстро, как размахивание Брисингром. И пока он не мог сказать точно, когда его защитники освободятся - а они должны были, иначе его убьют - он знал, что они могут понадобиться ему позже, поэтому воевал так тщательно и осторожно, словно клинки мужчин могли убить любого с одного удара.
Еще больше одетых в черное людей высыпало из скрытых дверных проемов в коридорах. Они толпились вокруг Эрагона, толкая его назад в подавляющее число противников. Их руки цеплялись за его ноги и руки, угрожая парализовать его.
- Кверст, - пробурчал он себе под нос, произнося одно из двенадцати смертоносных слов, которым учил его Оромис. Как он и подозревал, его чары не возымели эффекта: мужчины были защищены от прямых магических атак. Он быстро произнес заклинание, которое Муртаг однажды использовал на нем:
- Триста виндр!
Это был извилистый путь для удара по мужчинам, так как на самом деле заклинание не било по ним, а лишь создавало напор воздуха против них. В любом случае, это сработало.
Вой ветра наполнил комнату, цепляясь за волосы и плащ Эрагона и отбрасывал ближайших к нему войнов в их союзников, расчищая перед ним пространство в десять шагов. Его сила соразмерно уменьшилась, но не достаточно для того, чтобы вывести его из строя.
Он повернулся, чтобы увидеть как дела у остальных. Он не был первым кто нашел способ обойти барьеры вокруг мужчин; удары молний, протягивающиеся от правой руки Вирден, и оборачивающиеся вокруг себя, не давали не одному войну пройти рядом. Святящиеся нити энергии становились практически прозрачными когда они терзали своих жертв.
Еще больше мужчин теснили их, вынуждая отступить в комнату, однако.
"Сюда!" закричала Арья, и бросилась к седьмому коридору- тот, который она не успела осмотреть перед нападением.
Вирден, как и Эрагон, последовал за ней. Анжела замыкала шествие, прихрамывая и хватаясь за кровоточащий порез на плече. Позади них, мужчины одетые в черное, мгновение колебались, осматривая комнату, затем, с могучим ревом, бросились за ними.
Когда Эрагон бежал по коридору, он пытался составить другой вариант своих прежних заклинаний, который позволит ему убить мужчин, а не просто отбрасывать их назад. Он быстро придумал одно и держал его наготове, чтобы использовать его как только сможет увидеть достаточное число нападающих.
Кто они? Он удивился. Сколько их там?
Впереди он заметил открытый проход, сиявший тусклым багровым светом. Не успел он почувствовать смутную тревогу, как травница громко закричала, воздух прорезала неяркая оранжевая вспышка, раздался ужасающий грохот и воздух наполнился запахом серы.
Эрагон огляделся вокруг и увидел как пятеро мужчин тащат травницу к дверному проему, внезапно открывшемуся в стене туннеля. - Нет! - завопил Эрагон, но до того как он сумел помешать им, дверь закрылась также бесшумно, как и открылась, и стена опять стала совершенно гладкой.
- Брисингр! - выкрикнул он, и его меч вспыхнул пламенем. Он приложил наконечник меча к стене и старался проткнуть камень, пытаясь вырезать дверь. Камень был толстым и с трудом поддавался напору, так что Эрагон вскоре понял, что у него это отнимет больше энергии, чем он был готов пожертвовать.
Затем рядом с ним возникла Арья и положив руку на дверь прошептала: Ладрин. Откройся. Но дверь упрямо оставалась закрытой, а Эрагон смутился от того, что не попытался сначала сделать именно так.
Их преследователи были настолько близко, что у него с Арьей не оставалось другого выбора, кроме как повернуться и встретиться с ними. Эрагону очень хотелось попробовать в действии изобретенное им заклинание, но в коридоре могло одновременно находиться только два человека; так что у него не получилось бы убить остальных, поскольку они были скрыты от его взгляда. Он решил, что лучше приберечь заклинание до лучших времен и использовать его, когда появится возможность уничтожить как можно больше врагов.
Они с Арьей обезглавили двух первых нападавших, затем набросились на следующую пару, как только они перебрались через тела. Быстрой серией ударов они убили еще шестерых, но казалось, что нападавшим не было конца.
-Сюда-крикнул Вирден
- Стенр слота! - воскликнула Арья, и по всему коридору, всего в нескольких метрах от места, где она стояла, каменные стены взорвались внутрь прохода. Град острых обломков вынудил людей в черных одеждах корчиться и спотыкаться, несколько человек повалились на пол искалеченными.
Эрагон с Арьей развернувшись последовали за Вирденом, который бежал в направлении открытого в конце коридора. Эльф был в 30 футах от него.
Затем в десяти...
Затем в пяти...
А затем ряд аметистовых пик вырвался сквозь отверстия в полу и потолке, зажимая Вирдена между ними. Казалось, что эльф парит в середине коридора, пики прошли меньше чем в дюйме от его кожи, поскольку его защитные чары отразили каменные шипы. А потом сверкающий выброс энергии прошел по всей длине каждой пики, острые шипы ярко вспыхнули и с отвратительным скрипом вонзились в него.
Вирден кричал и метался, затем его шар света стал гаснуть. Он больше не двигался.
Эрагон с недоверием пристально смотрел, затормозив перед пиками. За всё пережитое в сражениях он никогда ранее не видел смерть Эльфа. Вирден и Блодгарм с остальной частью их когорты были так совершенны, Эрагон полагал, что они могут умереть единственным способом в борьбе с Гальбаториксом или Муртагом.
Арья выглядела также ошеломлённо. Однако, она оживилась быстрее. «Эрагон», сказала она убедительным тоном, «вырежи нам путь с Брисингиром».
Он понимал. Что его меч, в отличие от её, будет невосприимчивым для любой черной магии, содержащейся в пиках.
Он отвел руку назад и размахнулся так сильно как смог. Полдюжины пик разбилось под напором Брисингра. Аметист разбивался со звуком, похожим на звон колокольчиков, а когда его осколки падали на пол, они звякали как лед.
Эрагон держался правой стороны коридора, стараясь не задевать окровавленные пики, поддерживающие тело Вирдена. Снова и снова он орудовал мечом, прокладывая себе путь сквозь блестящий частокол. С каждым ударом куски аметиста разлетались по воздуху. Один осколок оцарапал его левую щеку, и он вздрогнул, удивившись тому, что его магическая защита не сработала.
Острые осколки разбитых шипов заставляли его двигаться более осторожно. Обрубки внизу могли запросто проткнуть подошву его ботинок, в то время как верхние угрожали его голове и шее. Однако, ему удалось пройти через частокол, только слегка поранив голень, и рана отдавалась болью каждый раз, когда он наступал на ногу.
Люди в черном почти догнали их, когда он помогал Арье преодолеть последний ряд острых шипов. Как только она освободилась, они помчались через проход к багряному свету. При каждом удобном случае Эрагон оборачивался и старался убить каждого из их преследователей, мстя за смерть Вирдена.
С другой стороны прохода была тёмная, с трудом выстроенная комната, напомнившая Эрагону пещеры под Тронжхаймом. Огромный круглый рисунок, выполненный на камне, состоящего из мрамора, халцедона и полированного гематита– занимал центра пола. По краям рисунка диск стоял неровно, аметисты размером с кулак были вмонтированы в серебряные отверстия. Каждый кусок пурпурного камня мягко отсвечивал – источник света они увидели в коридоре. По ту сторону диска, напротив дальней стены находился большой чёрный алтарь, драпированный золотой и темно-красный тканью. Колонны и канделябры находились по бокам алтаря, закрытые двери находились с каждой стороны.
Всё это Эрагон увидел, влетев в комнату в тот краткий миг, когда понял, что инерция несёт его через круг с аметистами в сторону диска. Он пытался остановиться, попытался свернуть в сторону, но двигался слишком быстро.
Отчаявшись, он сделал единственную возможную вещь, прыгнул в сторону алтаря, надеясь перепрыгнуть диск в один прыжок.
Когда он отплыл на ближайшие из аметиста камней, его последнее чувство было сожаления, и его последняя мысль была о Сапфире.
ПИЩА БОГОВ
Первое что Эрагон заметил, это разница в цвете. Каменные блоки на потолке стали богаче, чем прежде. Детали, которые раньше были неясными, стали четкими и яркими, а другие которые были рельефными стали приглушенными. Под ним, роскошь узорчатого диска стала более очевидной.
Ему понадобилось мгновение, чтобы понять причину такой перемены: красный шар света Арьи больше не светился в камере. Вместо этого свет шел от кристаллов и зажженных в канделябрах свечей.
И только тогда он понят что его рот чем-то забит и по этому его челюсть раскрыта шире, и что он весит на цепях замкнутых на его запястьях и вмонтированных в потолок. Он попытался двигаться и обнаружил, что его лодыжки скованы цепью, крепящейся к металлическим петлям в полу.
Он покрутился на месте и увидел рядом Арью так же прикованную, как и он. Подобно ему, она была с кляпом во рту и завязанной тряпкой вокруг головы, что бы удерживать ее на месте.
Она уже очнулась и смотрела на него, и Эрагон понял - Арья была рада, что он пришел в сознание.
Почему она еще не сбежала? удивился он.
Затем: Что случилось? Его мысли текли медленно и вяло, как будто он был пьян от усталости.
Он посмотрел вниз и увидел, что он был лишен оружия и брони, и был одет только в леггинсы. Пояс Белоха Мудрого так же исчез, как и подаренное гномами ожерелье, не позволявшее ни кому наводить на него чары.
Посмотрев в верх он увидел что ельфийское кольцо Арен пропало с его руки.
Его охватила паника. Он пытался убедить себя, что он не беспомощен, пока у него есть магия. Из-за кляпа во рту, он может произнести заклинание беззвучно - это более опасный способ, потому что если он отвлечется на другие мысли, он может выбрать неверные слова, - но не так опасно, как использовать чары без древнего языка, который просто необходим. В любом случае, ему нужно затратить совсем немного сил, что бы освободить себя, и он был уверен, что сможет сделать это без проблем.
Он закрыл глаза и собрал все свои ресурсы готовясь. И как только он это сделал, он услышал как Арья стучит своей цепью, что бы приглушить другие звуки.
Взглянув на нее, он увидел, что она качает головой в его сторону. Он поднял брови в удивлении с безмолвным вопросом: что это? Но она не могла сделать ничего больше, кроме как продолжить бормотать и качать головой.
Раздосадованный, Эрагон осторожно направил свои мысли к ней, готовясь отразить малейшую попытку вмешательства кого-то еще, но он почувствовал только мягкое, неясное давление, окружавшее его, будто в его голове кто-то разложил тюки с шерстью.
Паника начала наворачиваются внутри него снова, несмотря на его усилия по борьбе с ней.
Его не накачали наркотиками. Хотя бы в этом он был уверен. Но он понятия не имел что, кроме наркотиков могло помешать ему коснуться сознания Арьи. Если же это была магия, то явно не та, с которой он сталкивался прежде.
Он и Арья посмотрели друг на друга всего мгновение, а затем какое-то движение привлекло внимание Эрагона, и посмотрев наверх он увидел ручейки крови, текущие по ее предплечьям от ободранных наручниками запястий.
Ярость охватила его.Он схватил цепь над собой,и стал дергать так сильно,как мог.Связь не ослабла,но он не хотел сдаваться.В гневном безумстве,он дергал снова и снова,не обращая внимания на вред который он сам себе приносил.
Наконец он остановился и бессильно повис, в то время как тёплая кровь стекала с его запястий на шею и плечи.
Полный решимости освободиться, Эрагон стал накапливать поток энергии внутри себя,и направив энергию на сковавшие его кандалы,он мысленно выкрикнул:
- Кверст малмр дю хилдрс эдтха, мар фрёма нор тзон эка трейа!
Он закричал через кляп,каждый нерв его тела источал боль.Неспособный держать концентрацию,он потерял власть над заклинанием,и чары завершились.
Боль постепенно исчезала,но покидала его лишая дыхания,а сердце работало так,как будто он только что спрыгнул с утеса.Подобные приступы он ощущал,до того как драконы на празднике Клятвы Крови не вылечили его шрам.
Когда он стал приходить в себя ,он заметил что Арья обеспокоенно смотрит на него."Должно быть она уже пыталась так освободиться...Как это могло случиться?"
Двое из них в цепях,Вирден мертв,Анжела схвачена или даже убита,а Солембум скорее всего лежит раненный в подземном лабиринте,если вражеские воины не успели убить кота оборотня.Эрагон ни как не мог понять как это произошло.Он,Арья,Вирден и Анжела должны были быть одними из опаснейших групп в Алагезии.И сейчас все потеряно,и им с Арьей оставалось только надеяться на милосердие своих врагов.
"Если мы не сможем сбежать...."Он отбросил от себя эти мысли,это было невыносимо с ними жить.Больше всего,он желал связаться с Сапфирой,только чтобы удостовериться ,что с ней все в порядке,что она в безопасности,и чтобы получить удовольствие от совместного общения.И несмотря на то,что Арья была рядом,он чувствовал себя невероятно одиноким,что расстраивало его еще больше.
Не обращая внимания на боль в запястьях, он продолжал дергать цепь, уверенный в том, что если он будет делать так достаточно долго, то сможет выдернуть ее из потолка. Он пытался раскрутить ее, думая, что так будет легче достичь цели, но путы,стягивающие его лодыжки, сильно ограничивали его движения.
Раны на его запястье в конечном счете вынудили его остановиться. Они горели как огонь, и он боялся, что мог бы закончить тем, что прорежет до костей мускулы, если бы он продолжал. Кроме того, он волновался, что мог бы потерять слишком много крови, поскольку раны уже кровоточили в большой степени, и он не знал, сколько времени он и Арья должны будут висеть там, ожидая.
Было невозможно сказать, во сколько это было, но он предположил, что они были пленниками в течение самое большее нескольких часов , учитывая, что он не чувствовал потребность поесть, попить, или освободить себя. Это изменилось бы, тем не менее, и затем их дискомфорт только увеличится.
Боль в запястьях Эрагона делали каждую минуту невыносимо долгой. Иногда он и Арья смотрели друг на друга и пытались общаться, но их усилия, всегда были напрасны. Дважды его раны покрывались коркой достаточно, чтобы он рисковал дергать цепи снова, но напрасно. По большей части он и Арья вынесены.
Потом,когда Эрагон стал задумываться прийдет ли кто-нибудь,он услышал звон железных колоколов,доносившийся из туннелей.Дверь со стороны черного алтаря бесшумно покачивалась на петлях,открываясь.Все мышцы Эрагона напряглись в ожидании.Он оставил глаза открытыми,как и Арья.
Прошла кажеться бесконечная минута.
С нахальным,резким звоном,колокола зазвучали снова,заполняя камеру роем сердитого эхо.Через дверной проем прошли три монаха: молодой мужчина,одетый в золотые ткани,следом за ним шли 24 мужчины,и женщина ,и не один из них не обладал полным набором конечностей. И все они несли металлическую раму с навешенными на нее колоколами.В отличае от их предшественника, калеки носили робы из темной кожи.Замыкала шествие,шестерка рабов переносивших носилки,на которых находился в вертикальном положении, безрукий, безногий, беззубый,и по видимому бесполый Главный Священник Хелгрида.За его головой возвышался полутора метровый крест,из за которого священник казался еще более деформированным.
Священники и монахи разместились вокруг края шаблонного диска на полу, в то время как рабы мягко опустили катафалк на алтарь во главе комнаты. Тогда три прекрасных, красивых молодых человека позвонили в колокола еще раз, создавая противоречащую катастрофу, и одетые в кожу священники пели короткую фразу настолько быстро, что Эрагон не понимал, что они говорили, хотя у этого действа был звук ритуала. Среди каши слов он уловил названия трех пиков Хелгринда: Горм, Ильда, и Павший Ангвара.
Верховный Жрец пристально посмотрел на него и Арью своими глазами, напоминавшими осколки обсидиана. - Добро пожаловать в обитель Тоска, - сказал он, и его иссохший рот искажал произносимые слова. - Вы уже дважды вторглись в наши священные владения, Драконий Всадник. У вас не будет возможности сделать это снова...Гальбаторикс хотел бы, чтобы мы пощадили вас и отправили в Урубаен. Он полагает, что сможет заставить вас ему подчиняться. Его мечты о возрождении Всадников и восстановлении расы драконов чистое безумие. Вы слишком опасны, а мы уж точно не хотим возрождения драконов. Все уверены, что мы поклоняемся Хелгринду. Это ложь, которую мы распространили, чтобы скрыть истинную сущность нашей религии. Мы поклоняемся не Хелгринду, а Старейшим, которые устроили себе логова внутри, и кому мы жертвовали свою плоть и кровь. Наши Боги - это Раззаки, Всадник. Раззаки и Летхрблака.
Эрагона замутило от страха и отвращения.
Первосвященник плевал на него, и плевок пускал слюни от своей слабой нижней губы.
--Нет никакой пытки, достаточно ужасной для Вашего преступления, Всадник. Вы убили наших богов, ты и твой проклятый дракон. За это вы должны умереть.--
Эрагон боролся со своими цепями и попытался кричать через кляп. Если он мог бы говорить, он мог бы задержать их, говоря им, каковы были последние слова Раззака или, возможно,угрожая им местью Сапфиры. Но их похититель не собирался убирать его кляп
В отвратительном жесте Первосвященник улыбнулся, показывая его серую резину.
-Вы никогда не сбежите, Всадник. Кристаллы здесь были заколдованы так, чтобы заманить в ловушку любого, кто мог бы попытаться осквернить наш храм или украсть наши сокровища, даже таких как Вы. И при этом никто не спасет Вас. Двое из Ваших компаньонов мертвы — да, даже что назойливая ведьма — и Муртаг ничего не знает о Вашем присутствии здесь. Сегодня день Вашей гибели, Эрагон Губитель Шейдов.- Тогда Первосвященник наклонил назад его голову и произнес ужасный, булькающий свист.
Из темного дверного прохода слева от алтаря появились четыре полуобнаженных раба. На своих плечах они держали платформу с двумя большими, неглубокими, чашеобразными выемками посередине. В этих выемках лежало два объекта овальной формы, каждый из которых был примерно полтора фута в длину и полфута в ширину. Объекты были сине-черного цвета и пористыми словно песчаник.
Время, казалось, замедлилось для Эрагона. - Они не могут быть …, думал он . Яйцо Сапфиры было гладким, хотя и испещренным прожилками как мрамор. Чем бы не являлись эти предметы, это были не яйца дракона. Альтернативы напугали его еще больше.
- С тех порк как вы убили Старейшего,- сказал Первосвященник, -это только соответствует этому, Вы обеспечиваете еду для их возрождения. Вы не заслуживаете такой большой чести, но вы понравитесь Старейшей (Старейшему), и во всех вещах мы стремимся удовлетворить их желания. Мы - их преданные слуги, и они наши владельцы, жестокие и непримиримые: трехликый бог — охотники на мужчин, пожиратели плоти, и пьющие крови. Им мы предлагаем тела в надежде на открытие в тайны этой жизни и в надежде на прощение для своих нарушений. Как Тоск написал, так тому и быть.-
Священники одетые в кожу в унисон повторили: -Как Тоск написал, так тому и быть.-
Первосвященник кивнул. “Старейшие всегда гнездились на Хелгринде, но во время отца моего дедушки, Гальбаторикс украл их яйца и убил их молодёжь, и он вынудил их поклясться в вассальной верности ему, чтобы он не уничтожил их линию полностью. Он вывернул пещеры и туннели, которые они использовали до тех пор, и нам, их преданным помощникам, он дал на хранение их яиц — чтобы смотреть и держаться и заботиться, пока они не будут необходимы. Это то, что мы сделали, и ни один не может обвинить нас за наше служение.-
- Но мы молимся о том, что однажды Гальбаторикс будет свергнут, поскольку никто не может навязывать свою волю Старейшим. Это кощунство. - Деформированное существо облизнуло губы, и Эрагон с отвращением заметил, что у того отсутствовала часть языка, вырезанная ножом. - Мы хотим, чтобы ты тоже умер, Всадник. Драконы были главными врагами Старейших. Без них и без Гальбаторикса никто не сможет помешать Старейшим пировать где и как они захотят.
Пока Верховный Жрец говорил, четыре раба, несущие платформу, подошли ближе и поставили ее на узорчатый диск всего в нескольких шагах от Эрагона и Арьи. Как только они закончили, они опустили головы и исчезли в дверной проем, из которого появились.
- Разве можно просить о большем, чем стать пищей Бога? - спросил Верховный Жрец. - Возрадуйтесь, вы оба, поскольку сегодня вы получите благословение Старейших и своей жертвой искупите грехи, чтобы войти в загробную жизнь невинными как младенцы.
Затем Верховный жрец и его последователи подняли головы к потолку и начали петь песню со странным акцентом, которую Эрагон с трудом мог понять. Его интересовало, не было ли это наречием Тоска. Время от времени ему казалось, что он слышит слова древнего языка - исковерканные, неверно используемые, но все же слова древнего языка.
Когда абсурдная молитва прекратилась, завершившись очередным хоровым исполнением "Как написано Тоском, так тому и быть", три послушника встряхнули своими колокольчиками в религиозном экстазе и возникший шум был настолько громким, что казалось может обвалить потолок.
Все еще позванивая колокольчиками, послушники покинули комнату. Двадцать четыре низших жреца отправились следом, а затем, замыкая шествие, отправился их искалеченный хозяин, на носилках, которые несла шестерка умасленных рабов.
Дверь закрылась за ними с зловещим шумом, и Эрагон, услышал, что тяжелый караульный встал на свое место с другой стороны двери.
Он повернулся и посмотрел на Арью. Выражение в ее глазах было отчаянным, и он знал, что она надеется сбежать не больше, чем он.
Он смотрел вверх и снова натянул цепь, которая держала его, используя все силы,что были. Раны на запястьях снова разорвал, и окропили его с каплями крови.
Перед ними, крайнее слева яйцо начинало качать назад и вперед чуть-чуть, и от этого произошел слабый стук, слегка подобный ударению очень маленького молотка.
Ужас сковал Эрагона. Из всех возможных способов умереть, перспектива быть съеденным заживо Раззаком была самой отвратительной. Он начал дергать за цепи с удвоенным усилием, зажимая кляп между зубами, чтобы заглушить боль в запястьях. Из-за дикой боли у него перед глазами все мерцало.
Рядом с ним Арья точно также ломала и выкручивала цепь, они оба боролись в смертельной тишине, пытаясь освободиться.
А из-под сине-черной оболочки по прежнему разносился стук.
Это бесполезно, понял Эрагон. Цепь никогда бы не поддалась. Как только он это осознал, стало очевидно, что было бы невозможно пострадать еще больше. Оставался единственный вопрос, будет ли он ранен из-за кого-то, или же получит свои раны по собственной воле. Если ничего не остается, то я должен хотя бы спасти Арью.
Он принялся изучать железные оковы вокруг своих запястий. Если бы я сломал свои большие пальцы, я бы смог освободить руки. Тогда по крайней мере я смог бы бороться. Может быть мне удалось бы схватить осколок оболочки Раззака и использовать его в качестве ножа.Чем-нибудь острым он бы сумел разрезать путы на ногах, хотя мысль была настолько ужасающей, что он решил пока не думать об этом.Все что я должен сделать - это выбраться из круга камней. Тогда он смог бы использовать магию и остановить боль и кровотечение. То, что он обдумывал, заняло бы всего несколько минут, но он знал, что эти минуты будут самыми длинными в его жизни.
Он глубоко вдохнул, чтобы подготовиться. Сначала левую руку.
Прежде чем он успел начать, Арья закричала.
Он повернулся к ней и бессловесно воскликнул, когда увидел изуродованные пальцы ее правой руки. Ее кожа как перчатка стянулась к ее ногтям, а белые кости просвечивали сквозь темно-красные мышцы. Арья осела вниз и казалось на мгновение потеряла сознание. Затем она очнулась и потянула руку еще раз. Эрагон кричал вместе с ней, когда ее рука скользила сквозь металлический обод, сдирая с ее руки кожу и плоть. Ее рука упала на другой бок, где Эрагон не мог ее видеть, но он заметил, что под ноги ей на пол брызнула кровь.
Слезы размывали глаза, и он кричал ее имя в свой кляп, но она, казалось, не слышала.
Как только она собралась с силами, чтобы повторить процедуру, дверь справа от алтаря отворилась, и один из одетых в золотое послушников проскользнул в комнату. При виде его Арья заколебалась, хотя Эрагон знал, что она вытащит вторую руку из оков при малейшей опасности.
Молодой человек искоса взглянул на Арью, затем осторожно подошел к центру узорчатого диска, бросая опасливые взгляды на яйцо, раскачивающееся взад-вперед. Юноша был худощавым, с огромными глазами и тонкими чертами лица; Эрагону казалось, что на эту должность его выбрали именно из-за внешности.
- Здесь, - прошептал он. - Я принес их. Из складок своей одежды он извлек напильник, долото и маленький молоток. - Если я помогу вам, вы возьмете меня с собой. Я не могу больше здесь оставаться. Я ненавижу это. Это ужасно! Обещайте, что возьмете меня с собой!
Еще прежде, чем он закончил говорить, Эрагон закивал в знак согласия. Когда юноша направился к нему, Эрагон зарычал и мотнул головой в сторону Арьи. Через несколько секунд до послушника дошло.
- О, да, - пробормотал юноша, направляясь к Арье. Эрагон скрипел зубами от гнева на его медлительность.
Резкий скрип напильника вскоре заглушил постукивание, исходившее из покачивающегося яйца.
Все что Эагон мог делать, это смотреть как их потенциальный спасатель пилит цепи над левой рукой Арьи. Держи напильник на том же уровне, идиот! Эрагон бушевал. Послушник выглядел так, будто никогда не пользовался напильником прежде, Эрагон сомневался, что у юноши вообще хватит силы и выносливости, чтобы отпилить даже маленький кусок металла.
Арья висела спокойно, в то время как монах работал, ее длинные волосы покрывали ее лицо. Она дрожала равномерно, и кровь от ее поврежденной руки продолжала неустанно капать.
К разочарованию Эрагона, напильник не наносил цепи видимого ущерба. Какая бы магия не защищала металл, она была достаточно сильна, чтобы защитить его от чего-то простого вроде напильника.
Казалось послушник был раздражен тем, что его усилия не приносили никаких плодов. Он остановился и вытер лоб, а затем, нахмурившись, взялся за цепь еще раз. Он махал локтями, его грудь тяжело вздымалась, рукава его одежды свободно колыхались.
Неужели ты не понимаешь, что это не сработает? - подумал Эрагон. Лучше попробуй освободить ей ноги с помощью долота.
Юноша продолжал делать свое дело.
Громкий треск эхом отразился от стен комнаты, и Эрагон увидел тонкую трещину, появившуюся на поверхности темного разъеденного яйца. Трещина удлинилась, и от нее начала расползаться сеть мелких трещинок по всей поверхности яйца.
Затем второе яйцо также начало раскачиваться, и из него раздалось постукивание, которое вместе с первым создавало ужасающий ритм.
Монах отошел бледным, затем понизив голос, отступил от Арьи, качая головой:
-Я сожалею. … я сожалею. Слишком поздно.- Его лицо опустилось, и слезы катились из его глаз.
-Я сожалею.-
[hr][br]
Я не злопамятный, я просто злой, а вот память у меня плохая. Совсем склероз замучил: отомщу, забуду, и еще раз отомщу.
|
| |
| |
|
|
 |
|  |
|
