Вторник, 22.07.25, 23:47
Приветствую Вас Шпиён | RSS
|
|  |
|
|
|
|
|
Эрагон 4я книга
| |
| коля | Дата: Воскресенье, 06.05.12, 21:09 | Сообщение # 51 |
 Санин
Группа: Администраторы
Сообщений: 877
Статус: Offline
| Эрагон выдавил из себя:
- Я заставил вас всё понять.
Король уставился на него с ужасом. Мускулы его лица задёргались и всё его тело начало дрожать. Оскалив свои зубы он прорычал:
-Ты не можешь быть лучше меня, мальчик. Ты... ты... нет...
Он застонал и зашатался, и все чары, удерживающие Эрагона исчезли и он упал на пол, так же как и Эльва, Арья, Сапфира, Торн, Шрюкн и двое детей вновь могли нормально двиграться.
Оглушительный рев Шрюкна заполнил комнату, и огромный черный дракон стряхнул Торна со своей шеи, запустив ТОрна через всю комнату. Торн приземлился на левый бок и кости его крыла треснули с громким хрустом.
-Я... не... отступлюсь..., - сказал Гальбаторикс.
Позади короля Эрагон увидел Арью, которая была ближе к трону, чем Эрагон - она колебалась и оглядывалась на них. Затем она рванулась на возвышение и побежала с Сапфирой на Шрюкна.
Торн с трудом поднялся на ноги и пошёл.
Лицо Гальботорикса исказилось как у сумасшедшего , он зашагал к Эрагону и замахнулся на него Врангром.
Эрагон откатился в сторону и услышал, как меч ударился о камень в том месте, где только что была его голова. Он откатился еще немного и тогда поднялся на ноги. Только энергия Эльдунари удержала Эрагона в верикальном положении.
Вскрикнув, Гальбаторикс бросился на него, но Эрагон отклонил неуклюжий удар короля. Их мечи зазвонили как колокола, звон был острым и ясным среди рева драконов и шепота мертвых.
Сапфира взмыла высоко в воздух и ударила по огромной морде Шрюкна, окровавливая ее, а затем приземлилась обратно на пол. Он замахнулся на нее лапой, вытянув когти, но она отскочила назад, наполовину расправив свои крылья.
Эрагон увернулся от дикого режущего удара и нанес удар в левую подмышку короля. К его удивлению, он достиг цели, окропив наконечник Брисингра кровью короля.
Судорога в руке Гальбаторикса не ндала ему нанести ему следующий удар, и они скрестили свои мечи у рукояток, оба пытались оттолкнуть друг друга, чтобы выбить из равновесия. Лицо короля исказилось до неузнаваемости, и на его щеках блестели слезы.
Языкт пламя вспыхнул над головой, и в воздух стал горячим вокруг них.
Где-то кричали дети.
Раненая нога Эрагона подогнулась и он он упал на руки и при этом разбив пальцы на руке, в которой он держал Брисингр.
Он ожидал , что король будет на нём в течение секунды , но вместо этого Гальбаторикс остался там где он был , покачиваясь из стороны в сторону.
"Нет!" воскликнул король . "Я этого не сделал...." Он посмотрел на Эрагона и закричал "Остановите это".
Когда эрагон встал обратно на ноги он отрицательно покачал головой.
Боль пронзила его левую руку, и он увидел, что левая нога Сапфиры окровавлена. На другой стороне комнаты, Торн погружал свои зубы в хвост Шрюкна, заставив черного дракона зауричат ьи повернуться к нему. Когда внимание Шрюкна направилось в другую сторону, Сапфира прыгнула на его шею, близко к основанию его костистого черепа. он вцепила свои ногти под его скулы и укусила в шею между двумя рядами шипов, бежавших вдоль его спинного хребта.
Шрюкн издал урчание, дико завопил и начал метаться еще больше.
Еще раз Гальбаторикс бросился на Эрагона, ударив так же, как и прежде. Эрагон отразил один удар, затем другой, и потом принял удар по своим ребрам, который почти заставил его потерять сознание.
- Останови это! - крикнул Гальбаторикс, больше умоляя, чем угрожая. - Боль...
Прозвучал еще один вопль Шрюкна, куда более бешенный, чем все предыдущие. Позади короля, Эрагон увидел Торна, вцепившегося в шею Шрюкна, напротив Сапфиры. Общий вес двух драконов заставил голову Шрюкна склониться почти до пола. Однако , черный дракон был слишком большим и сильным, чтобы они могли его одолеть. Кроме того, его шея была настолько толстой, что Эрагон сомневался, смогут ли Сапфира и Торн причинить ему сильную боль своими зубами.
Затем, как тень, мелькающая в лесу, Эрагон увидел Арью, выбежавшую из-за колонны и устремившуюся к драконам. В ее левой руке зеленый Даудаэрт светился своим звездным нимбом.
Шрюкн заметил ее приближение и тряхнул своим телом, пытаясь сбросить Сапфиру и Торна. Когда же они так и остались висеть, он зарычал и открыл свою пасть и наполнил воздух перед ним потоком огня.
Арья нырнула вперед, и на мгновение она исчезла из поля видимости Эрагона за стеной пламени. Затем она появилась вновь, недалеко от того места, где голова Шрюкна склонялась к полу. Концы ее волос были в огне, но она, казалось, не замечала этого.
Сделав три последних шага, она прыгнула на переднюю левую ногу Шрюкна, и оттуда бросилась к его голове, пылая как комета. Вскричав на весь тронный зал, Арья запустила Даудаэрт в центра большого, мерцающего холодным синим цветом, глаза Шрюкна, копье полностью вошло внутрь черепа.
Шрюкн заревел и задергался, и медленно опустился на бок, жикий огонь лился из его рта.
Сапфира и Торн прыгнули за момент до того, как гигантский черный дракон ударился о пол.
Колонны потрескались; куски камня посыпались с потолка и разбились. Некоторые фонари сломались, разливая какую-то расплавленную субстанцию.
Эрагон почти упал на пол, так как комната сильно тряслась. Он не видел, что произошло с Арьей, но боялся, что грудь Шрюкна могла раздавить ее.
"Эрагон"! Закричала Эльва. "Увернись!"
Он пригнулся, и услышал свист ветра, когда белый клинок Гальбаторикса просвистел над его спиной.
Поднимаясь, Эрагон сделал выпад вперед...
... и попал Гальбаториксу в центр живота, точно так же, как он ранил Муртага.
Король закричал, и затем отступил на шаг, отдаляясь от клинка Эрагона. Он коснулся раны свободной рукой и уставился на окровавленные пальцы. Он посмотрел на Эрагона и сказал:
-Голоса... голоса ужасны. Я не могу этого вынести... - он закрыл свои глаза, и блестящие слезы побежали вниз по его щекам. -Боль... такая сильная боль. Так много горя... Останови это! Останови это!!!
-Нет, - сказал Эрагон.
Эльва присоединилась к нему, как и Сапфира с Торном на другом конце комнаты. За ними Эрагон с облегчением увидел Арью, обожженную и окровавленную, но более невредимую.
Глаза Гальбаторикса открылись - круглые и неестественно белые - и он уставился в пространство, как будто Эрагона и всего стального перед ним не существовало. Он трясся и дрожал, его челюсть открывалась, но ни один звук не вырвался из его горла.
Затем две вещи произошли одновременно. Эльва вскрикнула и упала в обморок и Галбаторикс сказал:
-Вайзе неат!
Ничего не произошло.
У Эрагона не было времени на слова. Он снова потянулся к Эльдунари, магией перенеся себя, Сапфиру, Арью, Эльву, Торна, Муртага и двух детей на возвышении к каменной плите, к которой была прикована Насуада. Он также защитил их от любого вреда, который мог бы им быть наненсен.
Они были на полпути у плите, когда Гальбаторикс вспыхнул светом более ярким, чем солнце. Они все помрачнели и притихли, так как защитные чары Эрагона вступи в силу.
ПРЕДСМЕРТНЫЕ МУКИ
Роран сидел на носилках, которые эльфы поставили на один из каменных блоков на месте разрушенных городских ворот Урубаена, и раздавал приказы бойцам перед ним.
Четверо эльфов унесли его из города, где они могли использовать волшебство без страха перед заклятиями Гальбаторикса. Они излечили его вывихнутую руку, сломанные ребра, так же как и другие раны, которые нанес Барст, они предупредили его что пройдут недели прежде чем его кости станут такими же крепкими, как и прежде. И настояли на том, чтобы он меньше передвигался остальную часть дня.
В свою очередь сам он настоял на возвращении в бой. Когда эльфы начали спорить с ним, он заявил им:
- Либо вы меня вернёте туда, либо я пойду туда на собственных ногах.
Неудовольствие эльфов было очевидно, но, в конце концов, они согласились и принесли его сюда, где он сейчас сидел, возвышаясь над площадью.
Как Роран и предполагал, после смерти своего командира солдаты потеряли всякое желание бороться, и Вардены смогли оттеснить их на узкие улочки. К тому моменту, как Роран вернулся на место боёв, Вардены уже очистили треть, и даже больше, города, и стали быстро приближаться к цитадели.
Они потеряли многих - улицы были усеяны мёртвыми и умирающими, по сточным канавам бежали кровавые ручьи, но, вдохновлённая своими последними успехами, армия вновь испытала чувство победы; Роран видел это чувство в лицах людей, гномов, ургалов, но только не эльфов, остававшихся холодными в своей ярости после смерти королевы.
Эльфы беспокоили Рорана; он видел, как они беспощадно уничтожали уже готовых сдаться солдат, перерубая их без малейшего угрызения совести. Однажды сорвавшись с цепи, они, казалось, уже не могли насытить свою кровожадность.
Вскоре после смерти Барста, во время штурма караульного помещения где-то в глубине города король Оррин получил ранение в грудь. Оно было очень серьёзным, даже эльфы не были уверены, что им удастся вылечить короля. Солдаты Оррина вынесли его в лагерь. С тех пор Роран ничего о нём не слышал.
Хотя Роран и не мог воевать сам, он ещё был в состоянии давать приказы. По собственной воле он стал организовывать тылы армии, собирая отбившихся воинов и посылая их с миссиями через весь Урубаен: первым-наперво он приказал захватить оставшиеся катапульты на стенах. Получая какое-нибудь сообщение, которое, по его мнению, могло быть полезно Джормундуру, Орику, Мартланду Рыжебороду или какому-нибудь другому армейскому капитану, он посылал на их поиски посыльных, чтобы сообщить новости.
- ... и если ты заметишь солдат у здания с большим сводом возле рынка, не забудь сообщить и об этом Джормундуру, - говорил он худому высокоплечему мечнику, стоявшему перед ним.
- Есть, сир, - ответил человек и сглотнул, отчего кадык на его горле резко подскочил вверх и опустился вниз.
Роран мгновение смотрел на него, уставившись, зачарованный этим движение, потом махнул рукой и велел:
- Иди.
Мужчина, торопясь, пошёл прочь, а Роран нахмурился и посмотрел поверх остроконечных крыш домов на цитадель под нависшим над ней выступом.
"Где ты сейчас?", - промелькнул в его голове вопрос. Никто не видел Эрагона и его товарищей с тех пор, как они вошли в крепость, и их затянувшееся отсутствие тревожило Рорана. В его голове крутилось множество объяснений этой задержки, но ни одно не предвещало хорошего. Самым благоприятным было: Гальбаторикс просто прячется, вынуждая Эрагона и его спутников искать себя. Но, имея возможность прошлой ночью лицезреть Шрюкна, Роран теперь не мог себе вообразить удирающего от своих врагов Гальбаторикса.
Если же самые худшие его опасения сбудутся, то все варденские победы окажутся мнимыми. Роран понимал, что в этом случае и ему и любому другому воину вряд ли суждено было дожить до конца дня.
Один из бойцов, которого он посылал с поручением - лучник с непокрытой головой, песочного цвета шевелюрой и красными пятнышками в центре каждой щеки, выбежал из улицы с правой стороны от Рорана. Лучник остановился перед каменным блоком и наклонил голову, пытаясь отдышаться.
- Ты нашёл Мартланда? - спросил Роран.
Лучник снова кивнул, и его волосы подпрыгнули над блестящим от пота лбом.
- И передал ему моё сообщение?
- Да, сир, да. Мартланд велел мне передать вам, что, - он остановился, чтобы перевести дыхание, - солдаты отступили от бань и забаррикадировались в зале у южной стены.
Роран, сидя на носилках, сменил позу, и острая боль пронзила его новоисцелённую руку.
- А стенные башни между банями и амбарами? Они уже зачищены?
- Две из них; за остальные мы ещё боремся. Хотя Мартланд убедил нескольких эльфов пойти и помочь. Он также...
Приглушённый грохот, послышавшийся со стороны каменного холма, прервал его.
Лицо лучника побледнело, лишь пятнышки на его щёках стали ещё ярче и краснее, чем прежде; они казались мазками краски на коже трупа.
- Сир, это...
- Ш-ш-ш! - Роран задрал голову вверх, прислушиваясь. Только Шрюкн мог зареветь так громко.
Несколько секунд никто из них ничего не слышал. Потом в цитадели что-то ещё раз громыхнуло. Рорану показалось, что в шуме он смог уловить другие, более слабые шумы, но не был в этом уверен.
На всей территории у разрушенных ворот люди, эльфы, гномы и ургалы замерли и посмотрели на цитадель.
Что-то снова громыхнуло, на этот раз громче, чем в прошлый раз.
Роран вцепился руками в края носилок, тело его было напряжено.
- Убей его, - пробормотал он. - Убей гада.
По городу прокатилась слабая, но чувствительная вибрация, как будто что-то тяжёлое грохнулось на землю. Вместе с вибрацией Роран услышал, как что-то ломается.
Потом город погрузился в тишину, каждая последующая секунда длилась дольше, чем предыдущая.
- ... Как вы полагаете, им нужна наша помощь? - тихо спросил лучник.
- Мы ничего не можем для них сделать, - сказал Роран, не отрывая глаз от цитадели.
- Может быть эльфы ...
Земля заурчала и затряслась; потом передняя часть цитадели взорвалась и рухнула вперёд стеной такого яркого жёлто-белого пламени, что Роран увидел каждую косточку на шее и голове стоявшего перед ним лучника, а кожа бойца была похожа на красный крыжовник поднесённый к зажжённой свече.
Роран схватил лучника и повалился с ним за край каменного блока.
Они упали, и в уши им ударила звуковая волна. Рорану показалось, что в его барабанные перепонки вонзились острые шипы. Он закричал, но не услышал собственного крика - после громового раската он вообще ничего не слышал. Булыжники на мостовой под ним вздыбились, сверху, закрывая солнце, на него обрушились тучи из пыли и осколков, ураганный ветер начал срывать с него одежду.
Пыль заставила Рорана зажмурить глаза. Всё что он мог сделать, это держаться за лучника и пытаться переждать внезапную бурю. Он попробовал сделать вдох, но горячий ветер вырвал воздух из его ноздрей и губ ещё до того, как тот дошёл до лёгких. Что-то ударилось в его голову, и он почувствовал, что шлем сорвался с неё и улетел прочь.
А сотрясения всё продолжались и продолжались, пока, наконец, земля не успокоилась. Тогда Роран, боясь того, что могло предстать перед его глазми, открыл их.
Воздух был сер и тускл; всё на расстоянии в сотню футов терялось в дымке. Маленькие деревянные и каменные осколки струились дождичком с небес на землю. Хлопьями падал вниз пепел. Деревянный кусок, лежавший через улицу от Рорана - часть лестничного проёма, разрушенного эльфами при уничтожении ворот - загорелся. Жар от взрыва уже обуглил бревно по всей его длине. Бойцы, стоявшие вдали от укрытия перед катастрофой, теперь лежали на земле; кто-то из них ещё двигался, но большинство были мертво.
Роран взглянул на лучника. Мужчина прикусил нижнюю губу, по подбородку его текла кровь.
Они помогли друг другу подняться. Роран взглянул туда, где прежде стояла цитадель. Там не было видно ничего, кроме серой мглы. "Эрагон!". Могли ли Эрагон с Сапфирой уцелеть после этого взрыва? Мог ли хоть кто-нибудь уцелеть так близко от этого ада?
Роран несколько раз открыл и закрыл рот, пытаясь прочистить уши - они звенели и ужасно болели. Но безуспешно. Он коснулся рукой правого уха, потом поднёс её к лицу. Пальцы были испачканы в крови.
- Ты меня слышишь? Прокричал он лучнику, слова были лишь вибрацией во рту и горле.
Лучник нахмурился и покачал головой.
Острый приступ головокружения заставил Рорана наклониться и опереться на каменный блок. Ожидая, когда к нему вернётся чувство равновесия, он подумал о выступе нависающем над ними, и внезапно сообразил, что весь город сейчас, похоже, был в опасности.
"Нужно убраться отсюда до того, как он рухнет", - подумал он и сплюнул кровью и пылью на булыжную мостовую. Потом он снова посмотрел в направлении цитадели. Пыль всё ещё кружилась над ней. Сердце его сжалось от боли.
Эрагон!
Крапивное море
Тьма, и в этой тьме тишина.
Эрагон почувствовал что его подбросило и он упал, затем .... Провал. Он не мог дышать , воздух был затхлым и безжизненным и когда он попытался пошевелиться, напряжение на его заклинания увеличены.
Он коснулся умов всех вокруг него, проверяя, что ему удалось спасти их всех. Эльва и Муртаг были без сознания, но они были живы, как и остальные.
Это был первый раз, когда Эрагон мысленно связался с Торном. Когда он это сделал, красный дракон, казалось, отскочил. Его мысли были более темными, более искаженными, нежели мысли Сапфиры, но была сила и благородство, это произвело впечатление на Эрагона.
Мы не можем удерживать удеривать заклинание в течение длительного времени, сказал Умарот, с напрежением в голосе.
"Ты должен", сказал Эрагон. "Если ты этого не сделашь, то мы умрём."
Прола ещё секунда.
Без предупреждения, свет залил глаза Эрагона, и натиск шума атаковал его уши.
Он вздрогнул и зажмурился, пока его глаза привыкали к темноте.
Сквозь заполеный дымом воздух, он увидел гиганский светящийся кратер на том месте где стоял Гальботорикс. Раскалённый камень пульсировал как живая плоть, как дыхание над его поверхностью тёк воздух. Потолок так же светился, размывая зрение; казалось что они находятся внутри гиганской печи.
В воздухе был привкус железа.
Стены зала были потрескавшимися, столбы, скульптуры, и фонари были стерты в порошок. В задней части комнаты лежало тело Шрюка, большая часть мяса которого было сорвано с его обугленных костей . Взрывом были разрушены стены, а также стены за сотни футов, обнажая настоящий лабиринт туннелей и комнат. Золотые двери зала были сорваны с петель, Эрагону показалось что он видит дневной свет в конце длинного, коридора ведущего на улицу.
Как только он встал на ноги, он понял, что его защита до сих пор вытягивает силу из драконов, но уже не так быстро.
Кусок камня размером с дом упал с потолка и приземлился рядом с черепом Шрюкна, где разбился на дюжину осколков. Вокруг них множество трещин распространилось по стенам, зловещие, пронзительные стоны раздались со всех сторон.
Арья подощла к двум детям, обхватила мальчика за талию, и поднялась вместе с ним на спину Сапфиры. Затем, она казала на девочку и сказала Эрагону:
-Брось ее мне!
Эрагон потерял секунду, пока изо всех сил пытался вложить Брисингр в ножны. Затем он обхватил девочку и бросил ее Арье, которая ее поймала вытянутой рукой.
Эрагон повернулся и обошел Эльву, торопясь к Насуаде.
-Джиерда! - сказал он, указывая на наручники, которые приковали ее к серой каменной плите. Заклинание не имело должного эффекта, так что он прекратил его действие прежде, чем оно вытянуло из него слишком много энергии.
Насуада настойчиво пыталась издать звук, и он вытащил кляп из ее рта.
-Ты должен найти ключ!, - сказала она. - Он был у тюремщика Гальбаторикса.
-Мы ни за что его не найдем быстро!, - Эрагон вновь выхватил Брисингр и удар по цепи, приковывающую ее левую руку. Меч отскочил от звена с сильной отдачей, оставив лишь царапину на тусклом металле. Он ударил второй раз, но цепь была неприступна для его клинка.
Еще одна часть скалы упала с потолка на пол с громким звуком.
Кто-то схватил его за руку, он повернулся и увидел Муртага, стоящего перед ним, одной рукой зажымающего рану на его животе.
-Отойди в сторону, - прорычал он. Эрагон отошел, и Муртаг произнес имя всех имен, как и прежде, а так же джиерда, и железные оковы упали от конечности Насуады.
Муртак взял ее за запястье, и начал подводить ее к Торну. После его первого шага, она поднырнула под его руку и позволила перенести его вес на ее плечи.
Эрагон открыл рот, затем закрыл. Он ответит на его вопросы позже.
-Подожди! - крикнула Арья, она спрыгнула вниз с Сапфиры и подбежала к Муртагу. - Где яйцо? И Эльдунари? Мы не можем их оставить!
Муртаг нахмурился, и Эрагон почувствовал, что информация прошла от него к Арье.
Арья, развернулась, ее сожженные волосы взмыли вверх, и побежала к деревянному проему на противоположной стороне комнаты.
-Это слишком опасно! - закричал Эрагон ей в след. - Это место сейчас развалится! Арья!
Идите, ответила она. Отведите детей в безопасное место. Идите! У вас не так много времени!
Эрагон выругался. По крайней мере, она могла бы взять с собой Глаэдра. Он поместил Брисингр обратно в ножны, затем склонился и подобрал Эльву, которая только начал шевелиться.
-Что произошло? - спросила она, когда Эрагон осторожно поднял ее на Сапфиру вслед за двумя детьми.
Уходим, сказал он. Держись.
Сапфира уже начала двигаться. Она хромала из-за ее раненной передней ноги, она спешила обогнуть воронку. Торн следовал сразу за ней, с Муртагом и Насуадой на спине.
-Смотрите! - крикнул Эрагон, увидев глыбу, отломившуюся от пылающего потолка прямо над их головами.
Сапфира бросилась влево, и колючий кусок камня приземлился возле нее и желтыми кусками во все стороны. Он из них полетел в Эрагона и застрял в его кольчуге. Он выдернул его и выбросил. Дым тянулся от его перчаток и он подул на обожженную кожу. Большая часть кусков камня упалл в других частях комнаты.
Когда Сапфира достигла входа в коридор, Эрагон скривился и обернулся к Муртагу.
-Что с ловушками?- крикнул он.
Муртаг покачал головой и махнул рукой, призывая их продолжить движение.
Груды раскрошенного камня покрывали пол вдоль большей части прихожей, что замедлило драконов. По обоим сторонам Эрагон мог видеть засыпанные комнаты и туннели, которые открыл взрыв. Внутри них горели столы, стулья и другие предметы мебели. Конечности погибших и умирающих высовывались в необычных ракурсах из-под рассыпанных в беспорядке камней, иногда грязное лицо или затылок.
Он искал Блёдхгарма и его заклинателей, но он не увидел никаких признаков того, живы они или мертвы.
Далее по коридору сотни людей, солдат и слуг, из смежных дверей и бежали к теперь зияющему выходу. У многих были сломаны конечности, некоторые были обожжены, оцарапаны и имели другие раны. Слуги убирались с пути Сапфиры и Торна, но в остальном игнорировали драконов.
Сапфира была уже почти в конце коридора когда громоподобный взрыв прозвучал позади них, Эрагон оглянулся и увидел что тронный зал осел, хороня пол грудой камней пятьдесят футов толщиной.
"Арья!"- подумал Эрагон. Он попытался найти ее разумом, но безуспешно. Либо между ними было слишком много препятствий, либо какие-то чары блокировали его мысленный поиск, или - эту альтернативу он очень не хотел рассматривать - она была мертва. Она не была в зале, когда тот рухнул, это всё, что он знал, но он не был уверен, что она сможет найти обратный путь теперь, когда тронный зал был заблокирован.
Когда они выбрались из цитадели на чистый воздух, Эрагон смог увидеть разрушения, причиненные взрывом Урубаену. Он сорвал шиферные крыши многих близлежащих домов и поджог под ними балки. Множество пожаров усеивало остальную часть города. Столбы дыма поднимались вверх, пока не достигали нижней части выступа. Там они объединялись и текли вдоль поверхности камня, как вода по течению. На юго-восточном крае города дым застлал свет утреннего солнца, там он собирался по всему выступу и дым пылал красно-оранжевым цветом, как опал.
Население Урубаена выбежало из своих домов и устремилось по улицам к отверстию во внешней стене. Солдаты и слуги из цитадели торопились присоединиться к ним, дав Сапфире и Торну широкую площадку, где они могли бежать по внутреннему двору перед крепостью. Эрагон обращал на них мало внимания, пока они были мирными, его мало интересовали их действия.
Сапфира остановилась в середине четырёхугольника , и Эрагон опустил Эльву и двух безымянных детей на землю . "Вы знаете где ваши родители ?" спросил он стоя на коленях возле брата и сестры .
Они кивнули и мальчик указал на большой дом на левой стороне двора.
- Вы живёте там?
Мальчик снова кивнул.
"Тогда идите" , сказал Эрагон , и нежно подтолкнул их в спину . Без дальнейших наставлений , брат и серстра побежали через двор к зданию . Дверь дома распахнулась , лысеющий мужчина с мечом на поясе вышел и обнял их двоих. Он кинул взгляд на Эрагона , и поспешил с детьми внутрь.
"Это было легко"-сказал Эрагон Сапфире
"Гальбаторикс, должно быть, послал своих людей найти ближайших птенцов",- сказала она. - "Мы не дали ему времени сделать больше."
Я полагаю.
Торн сел на большом расстоянии от Сапфиры, и Насуда помогла Муртагу слезть. Затем Муртаг лег возле живота Торна. Эрагон усышал, что он произосит исцеляющие заклятия.
Эрагон аналогично проявил внимание к ранам Сэфиры, игнорируя свои собственные, поскольку ее были более серьезными. Глубокая рана на ее левой передней ноге была столь же широка и как его соединенные вместе руки,лужа крови уже сформировалась около её ноги.
Зуб или коготь? Спросил он, когда осматривал рану.
Коготь, сказала она.
Он использовал ее силу, так же как и силу Глэедра, чтобы исправить глубокую рану. Когда он закончил, он обратил свое внимание к его собственным ранам, начинающимся с горящей линии боли в той стороне,где Муртаг нанес ему удар.
Когда он исцелял, от также следил за тем как Муртаг вылечил рану на животе, и крыло Торна, а также другие его раны. Насурда не отходила от него не на шаг и держала свою руку на его плече. Эрагона удивило, что Заррок снова был у него.
Эрагон повернулся к Эльве которая стояла неподалеку. Её лицо выражало боль, но крови не было видно. "Тебя ранили" спросил он.
Она нахмурилась и покачала головой. “Нет, но многие из них.” И она указала на людей, бегущих из цитадели.
"Ммм..."Эрагон опять посмотрел на Муртага.Теперь он беседовал с Насуадой.
Насуада хмурилась.
Затем Муртаг схватил её за капюшон и потянул, разрывая ткань
Эрагон успел вытащить на половину Брисингер прежде, чем заметил ряд прорезов ниже ключицы Насурды. Увиденное шокировало его, и напомнило о том, что такие же раны были у Арьи когда они с Муртагом спасли её из Гилиата.
Насурда кивнула и опустила голову.
Снова Муртаг начал говорить, на сей раз, Эрагон был уверен на древнем языке. Он помешал руки на различные части тела Насуады, прикосновения были нежные — даже неуверенные — появляющиеся на её лице облегчение было доказательством того, сколько боли и страданий она испытала.
С минуту Эрагон наблюдал за ними, пока внезапно на него не обрушилась сила собственных переживаний. Ослабевшие колени подкосились и он тяжело опустился на правую лапу Сапфиры. Опустив свою голову, она уткнулась носом в его плечо и Эрагон обессилено прислонился к ней.
"Мы сделали это," - тихо произнесла она.
"Мы сделали это," - произнес он, с трудом веря собственным словам.
Он слышал переживания Сапфиры о Шрюкне. Неважно насколько опасным и устрашающим он был, она все равно не могла не оплакивать смерть одного из немногих выживших членов, ее расы.
Эрагон прервал её мысли. Он почувствовал невероятную легкость, словно способен оторваться от земли. И что теперь?
Теперь мы отдохнем - сказал Гладер. Его собственные эмоции были любопытной смесью удовлетворения, печали и усталости. Ты превзошел себя, Эрагон. Никто бы не догадался атаковать Гальботорикса таким способом.
“Я только хотел, чтобы он понял” пробормотал он устало. Но если Глэедр и услышал, то он предпочел не отвечать.
Наконец, Клятвопреступник мертв, прокричал Уматор.
Всё еще было трудно поверить что Гальботорикса больше нет. Эрагон воспринял это как факт и что-то в его сознании отступило и он вспомнил, как если бы никогда не забывал, все, что происходило с ним во время пребывания в хранилище душ.
Дрожь охватила его. Сапфира!-
Я знаю, сказала она, с нарастающим волнением. Яйца!
Эрагон улыбнулся. Яйца! Драконьи яйца! Как раса, они не вымерли. Они выживут, возродятся и вернуться к их прежней славе, той что была до падения Всадников.
Затем у него возникло неприятное подозрение. Вы стерли из нашей памяти еще что-нибудь? спросил он Умарота
Как можно вспомнить то, что ты заставил себя забыть? ответил белый дракон.
-Смотри!- закричала Эльва, указывая.
Эрагон обернулся и увидел Арью выходящую из темной пасти цитадели. Вместе с ней шли Бледхгарм и его заклинатели, грязных и в синяках, но живые. В руках Арья несла деревянный ящик с золотыми замком. Длинный ряд металлических ящиков - каждый размером с контейнер фургона, - плыл вслед за эльфами, на расстоянии несколько дюймов от полом.
Ликующий, Эрагон подпрыгнул и побежал, чтобы встретить их. -Вы живы!- Он удивил Бледхгарма, схватив покрытого мехом эльфа и обняв его.
Бледхгарм оценивал его мгновение своими желтыми глазами, а затем улыбнулся, обнажая клыки.
- Мы живы, Губитель Шейдов.
Это ... Эльдунари?" не громко спросил Эрагон.
Арья кивнула. - Они были в сокровищнице Гальбаторикса. Нам предстоит вернуться туда в определенный момент; Есть много чудес скрытых в ней .
- Как они? Эльдунари, я имею в виду.
"В смятении". Им потребуются годы чтобы прети в себя, если они вообще смогут.
" А как ..... ?". Эрагон указал в сторону того что она прижимала к груди.
Арья осмотрелась чтобы убедиться что никого рядом нет, потом приподняла крышку. Внутри, укрытое в бархат, Эрагон увидел красивое зеленое яйцо дракона, с прожилками белого цвета.
Радость не сходила с лица Арьи, что порадовало Эрагона. Он усмехнулся и подозвал других эльфов. Когда они собрались рядом с ним, он прошептал на древнем языке рассказывая им о яйца находившихся в Вроенгарде.
Они не закричали не засмеялись, но их глаза загорелись, и как группа, они, казалось, вибрировали от волнения. Все еще усмехаясь, Эрагон подпрыгнул на пятках, восхищенных их реакцией.
Затем Сапфира крикнула, Эрагон!
В то же время, Арья нахмурилась и сказал: "Где Торн и Муртаг"?
Эрагон перевел взгляд и увидел Насурду одиноко стоящую во дворе. Рядом с ней была пара сумок, которые Эрагон видел на Торне. Ветер прокатилась по двору, и он услышал звук хлопающих крыльев, но Муртага и Торн не было видно.
Эрагон попытался связаться с ними мысленно. Он почувствовал их сразу, их умы не были скрыты, но они отказались говорить или слушать его.
“Чёрт возьми,” бормотал Эрагон, когда он бежал к Насутде. На ее щеках были слезы, и она казалась на вот-вот потеряет самообладания.
- Куда они направились?!
- Далеко. - ее подбородок дрожал. Затем она глубоко вдохнула, выдохнула, и стала словно выше чем прежде.
Снова выругавшись, Эрагон подтянул к себе и открыл седельные сумки. В них он обнаружил несколько небольших Эльдунари, разложенных по чехлам. - Арья! Блёдхгарм! - крикнул он, показывая на сумки. Эльфы кивнули в ответ.
Эрагон подбежал к Сапфире. Ему не нужно было объяснять, она все поняла. Сапфира расправила крылья, пока он взбирался к ней на спину, и в момент, когда он опустился в седло, она взлетела со внутреннего двора.
По всему городу раздались приветствия, когда Вардены заметили ее.
Сапфира быстро махала крыльями, следуя по запаху мускусного следа, оставленного Торном. След вел ее на юг, под тенью выступа, а затем поворачивал и изгибался, выводя обратно на поверхность, следуя на север, к реке Рамр.
На протяжении нескольких миль след шел прямо и ровно. Когда широкая, усаженная по берегам деревьями река была почти под ними, след явно начал уводить их вниз.
Эрагон осмотрел землю, лежащую перед ним и заметил красную вспышку у подножия небольшого холма на другой стороне реки. Туда, сказал он Сапфире, но она уже и сама увидела Торна.
Она спланировала вниз и мягко приземлилась на вершине холма, где у нее было преимущество в высоте. Воздух, поднимавшийся от воды был прохладным и влажным, неся с собой запах мха, грязи и сока растений. Между холмом и рекой росло целое море крапивы. Растений было настолько много, что пройти через них можно было лишь прорубив себе путь. Их темные, зубчатые листья терлись друг о друга с тихим шепотом, сливавшимся со звуком текущей реки.
На краю зарослей крапивы сидел Торн, а Муртаг стоял рядом с ним, поправляя его седло.
Эрагон слегка ослабил Брисингр в ножнах, а затем осторожно приблизился.
Не оборачиваясь, Муртаг спросил: - Вы прилетели, чтобы остановить нас?
- Зависит от ответа. Куда вы направляетесь?
- Я не знаю. Возможно на Север...подальше от других людей.
- Но вы могли бы остаться.
Муртаг невесело рассмеялся. - Ты не хуже меня знаешь к чему это приведет. От этого у Насуады будут только проблемы. Кроме того, гномы никогда бы это не поддержали. Не после того как я убил Хротгара. - он посмотрел на Эрагона через плечо. - Гальбаторикс называл меня Цареубийцей. Ты теперь тоже Цареубийца.
- Кажется это семейное.
- Тогда тебе лучше присматривать за Рораном...А вот Арья теперь убийца дракона. Врядли ей сейчас легко, эльф, убивающий дракона. Ты бы поговорил с ней и удостоверился, что она в порядке.
- Проницательность Муртага поразила Эрагона. - Я все сделаю.
- Ну вот и все, произнес Муртаг, затягивая последний ремень. Затем он повернулся к Эрагону лицом, и он увидел, что Муртаг держал Заррок перед собой, готовый использовать меч в любой момент. - Итак, еще раз: вы прилетели, чтобы остановить нас?
- Нет.
Муртаг слегка улыбнулся и убрал Заррок в ножны. - Хорошо. Я бы очень не хотел снова с тобой сражаться.
- Как ты сумел освободиться от Гальбаторикса? С помощью твоего истинного имени, не так ли?
Муртаг кивнул. - Как я и сказал, Я не тот...мы не те, - он погладил Торна по спине, - кем были раньше. Просто нам было нужно время, чтобы понять это.
- И Насуада.
Муртаг нахмурился. Затем он отвернулся и посмотрел на море из крапивы. Когда Эрагон присоединился к нему, Муртаг тихим голосом спросил: - Ты помнишь прошлый раз, когда мы были у этой реки?
- Это было бы сложно забыть. Я словно все еще могу слышать вопли наших коней.
- Ты, Сапфира, Арья и я, вместе, уверенные, что ничто на свете не сможет остановить нас.
Краем своего сознания Эрагон чувствовал как Сапфира и Торн разговаривают друг с другом. Он знал, что Сапфира потом расскажет ему, что произошло между ними.
- Что ты будешь делать? - спросил он Муртага.
- Сидеть и размышлять. Возможно построю замок. У меня полно времени.
- Ты не должен уезжать. Я знаю, это возможно было бы...трудно, но здесь у тебя есть семья: я, а также Роран. Он твой двоюродный брат, точно так же как и мой, а ты ведь даже никогда с ним не встречался...Ты принадлежишь Карвахоллу и Долине Паланкар точно так же как и Урубаену, если не больше.
Муртаг покачал головой и продолжил смотреть на крапиву. - Так не получиться. Нам с Торном нужно время, чтобы побыть одним; нам необходимо залечить наши раны. Если бы мы остались, то были бы слишком заняты, чтобы выяснить важные для нас вещи.
- Хорошая компания и занятие делом часто куда лучшее лекарство для страдающей души.
- Но не после того, что Гальбаторикс сотворил с нами...Кроме того, нам с Насуадой было бы болезненно сейчас находиться рядом друг с другом. Нет, мы должны уехать.
- И как долго вас не будет?
- Пока мир не перестанет казаться настолько наполненным ненавистью, и у нас не пропадет желание крушить горы и проливать реки крови.
На это Эрагон не знал, что ответить. Они стояли, глядя на реку, где она текла позади ивовых зарослей. Шелест крапивы становился все громче из-за налетевшего с запада ветра.
Затем Эрагон сказал: - Когда вам больше не захочется оставаться одним, возвращайтесь, найдите нас. Вам всегда будут рады у нашего очага, где бы он ни был.
- Мы так и сделаем. Я обещаю. - К удивлению Эрагона, он видел как в глазах Муртага появился свет. Он погас секунду спустя. - Ты знаешь, - произнес Муртаг, - Я никогда не думал, что ты сможешь это сделать...но я рад, что у тебя получилось.
- Мне повезло. И я бы никогда не справился без вашей помощи.
- И тем не менее...Ты нашел Эльдунари в седельных сумках?
Эрагон кивнул.
- Отлично.
Мы им скажем? - спросил Эрагон Сапфиру, надеясь, что она согласиться.
Она задумалась на секунду. Да, но не говори где. Скажи ему, а я скажу Торну.
Как пожелаешь. Муртагу же Эрагон сказал, - Ты должен кое-что знать.
Муртаг искоса взглянул на него.
- Яйцо, которое было у Гальбаторикса - это не единственное яйцо в Алагейзии. Есть еще, они скрыты там, где находились Эльдунари, которые мы привезли с собой.
Муртаг повернулся к нему, явное недоверие отразилось на его лице. В тот же момент Торн выгнул шею и радостно проревел, вспугнув стаю ласточек, сидевшую на деревьях.
- Насколько их много?
- Сотни.
 [hr][br]
Я не злопамятный, я просто злой, а вот память у меня плохая. Совсем склероз замучил: отомщу, забуду, и еще раз отомщу.
|
| |
| |
| коля | Дата: Воскресенье, 06.05.12, 21:09 | Сообщение # 52 |
|
Санин
Группа: Администраторы
Сообщений: 877
Статус: Offline
| Казалось, что на секунду Муртаг потерял дар речи. А затем сказал: - Что ты сделаешь с ними?
- Я? - Думаю, что Сапфира и Эльдунари еще выскажутся по этому поводу, но вероятно мы отыщем где-нибудь безопасное место, чтобы яйца могли проклюнуться, и мы начнем восстанавливать расу Всадников.
- Вы с Сапфирой будете тренировать их?
Эрагон пожал плечами. - Я уверен, что эльфы нам помогут. Вы бы тоже могли, если бы присоединились к нам.
Муртаг наклонил голову и глубоко вздохнул. - Драконы и Всадники собираются возвратиться. - он мягко рассмеялся. - Мир на пороге перемен.
- Он уже изменился.
- О, да. Что ж, ты и Сапфира станете новыми лидерами Всадников, а мы с Торном будем жить в дикой местности. - Эрагон попытался что-нибудь сказать, чтобы подбодрить его, но Муртаг остановил его взглядом. - Нет, все так и должно быть. Вы с Сапфирой будете куда лучшими учителями, чем мы.
- Я в этом не уверен.
- Мммм...Тогда пообещай мне одну вещь.
- Что именно?
- Когда будешь обучать их - научи их не бояться. В небольших количествах страх - это неплохо, но когда он твой постоянный спутник, это уничтожает твою сущность и становится трудно делать то, что считаешь правильным.
- Я постараюсь.
Потом Эрагон заметил, что Сапфира с Торном больше не разговаривают. Красный дракон переместился и обошел Сапфиру, чтобы взглянуть на Эрагона. Мысленным голосом, который оказался на удивление музыкальным, Торн произнес, Благодарю Вас за то, что не убили моего Всадника, Эрагон, брат Муртага.
- Да уж, спасибо, - промолвил Муртаг с иронией.
- Я очень рад, что мне не пришлось этого делать. - сказал Эрагон, посмотрев в кроваво-красный глаз Торна.
Дракон фыркнул, а затем наклонил голову и коснулся лба Эрагона, стуча чешуей по его шлему. Пусть ветер и солнце всегда будут за вашей спиной.
- И за вашей.
Чувства великого гнева, горя и неопределенности навалились на Эрагона, когда сознание Глаэдра окутало его разум, и похоже, что разумы Муртага и Торна тоже, поскольку они напряглись, словно в ожидании битвы. Эрагон совсем забыл, что Глаэдр наряду с другими Эльдунари, скрытыми в невидимом кармане пространства, были здесь и все слышали.
Если бы я только мог поблагодарить вас за то же самое, - произнес Глаэдр, и его слова были наполнены горечью. Вы убили мое тело и вы убили моего Всадника. Утверждение было плоским и простым, но от этого не менее ужасающим.
Муртаг что-то мысленно произнес, но Эрагон не знал что именно, поскольку это предназначалось лишь Глаэдру, так что Эрагон мог судить только по его реакции.
Нет, я не могу, - сказал золотой дракон. Однако, я понимаю, что это Гальбаторикс управлял вами и что именно он направил твою руку, Муртаг...Я не могу простить, но Гальбаторикс мертв, а с ним и моя жажда мести. С момента вашего рождения вы многое вытерпели и прошли долгий путь. Но сегодня вы доказали, что ваши несчастья не сломили вас. Вы повернулись против Гальбаторикса, хотя это могло принести вам только боль и вы позволили Эрагону убить его. Сегодня вы с Торном доказали, что вы достойны в полной мере называться Всадниками, хотя у вас никогда не было подходящих инструкций или руководства. Это...достойно уважения.
Муртаг слегка наклонил голову, а Эрагон услышал как Торн произнес, Благодарю Вас, Эбритхиль. Использование Торном уважительного обращения эбритхиль казалось поразило Муртага, поскольку он обернулся к дракону и приоткрыл рот, словно намереваясь что-то сказать.
Потом заговорил УмаротМы знаем о большей части тех трудностей, с которыми вам пришлось столкнуться, Торн и Муртаг, поскольку мы наблюдали за вами, точно так же как наблюдали за Эрагоном и Сапфирой. Есть много всего, чему мы можем научить вас, когда вы будете готовы, но пока, мы скажем вам вот что: в своих странствиях избегайте холмов Ангельма, где покоится единственный и неповторимый король Ургалов, Кулкарвек. Также избегайте руин Врёнгарда и Эль-харима. Остерегайтесь впадин и поверхностей, где земля становится черной и ломкой, а воздух пахнет серой, так как в этих местах таится зло. Соблюдайте эти правила, и если уж удача совершенно от вас не отвернется, то вы не встретитесь с опасностями, с которыми не могли бы справиться.
Муртаг и Торн поблагодарили Умарота, а затем Муртаг бросил взгляд в направлении Урубаена и проговорил. - Пора с этим покончить. - он снова посмотрел на Эрагона. - Ты сможешь сейчас вспомнить название древнего языка или чары Гальбаторикса по прежнему затуманивают твой разум?
- Я почти могу его вспомнить, но... - Эрагон расстроенно покачал головой.
Тогда Муртаг повторил имя имен дважды: сначала чтобы разрушить заклинание забвения, которое Гальбаторикс наложил на Эрагона, а потом снова , чтобы Эрагон и Сапфира смогли запомнить название самостоятельно. - Я не стану делиться этим знанием с кем-либо еще, - сказал он. - Если бы каждый маг знал истинное имя древнего языка, то он был бы более чем бесполезен.
Эрагон кивнул, соглашаясь.
Затем Муртаг протянул ему руку,и Эрагон сжал его предплечье. Так они и стояли несколько мгновений, просто смотря друг на друга.
- Будь осторожен, - наконец сказал Эрагон.
-Ты тоже ... Брат.
Эрагон поколебался, а затем снова кивнул. - Брат.
Муртаг в последний раз проверил ремни на седле Торна , прежде чем взобраться ему на спину. Когда Торн расправил свои крылья и приготовился подняться в воздух, Муртаг попросил, - Проследите, чтобы Насуада была хорошо защищена. У Гальбаторикса было множество слуг, больше чем он когда-либо говорил мне, и не все из них были связаны с ним только с помощью магии. Они захотят отомстить за смерть своего хозяина. Постоянно будь начеку. Среди них есть те, кто даже опаснее Раззаков.
Затем Муртаг поднял руку, прощаясь. Эрагон повторил его жест, и Торн сделал три прыжка в сторону от моря крапивы, а затем поднялся в небо, оставляя на мягкой земле следы своих острых когтей.
Сверкающий красный дракон пролетел над ними один, два, три раза, а затем развернулся и отправился на север, летя в медленном и размеренном темпе.
Эрагон присоединился к Сапфире на гребне невысокого холма, и вместе они наблюдали как Муртаг и Торн исчезали, превращаясь в одинокое сверкающее пятнышко на горизонте.
С чувством глубокой печали, охватившей из обоих, Эрагон взобрался Сапфире на спину, и они взлетели с холма, направившись обратно в Урубаен.
НАСЛЕДНИК ИМПЕРИИ
Эрагон медленно поднимался по стёртых ступеньках зелёной башни. Закат был близок, и через окна, которые пронзали извилистую стену справа от него, он видел здания Урубайна в полосках тени, а также ленивые поля за городом, и когда он поднимался по спирали, тёмную массу каменного холма что возвышался за ним.
Башня была высокая, и Эрагон был уставшим. Он жалел, что не полетел наверх с Сапфирой. Это был долгий день, и в тот момент, он не хотел ничего кроме как сесть с Сапирой и выпить чашку горячего чая, смотря как угасает на небе свет. Но, как всегда, нужно было ещё кое-что сделать.
Он виделся с Сапфирой только дважды с того момента, как они вернулись в цитадель после расставания с Муртагом и Торном. Все это время она помогала варденам убивать или изловить оставшихся солдатов, а позже она помогала объединить семьи, которые бежали из своих домов и рассеялись по всей округе, ожидая того момента, когда каменный выступ обвалится на город.
По словам эльфов, он не обваливался из-за заклинаний, наложенных ими на скалу еще в то время, когда город назывался Илирией, а также из-за огромного размера самого отвеса, который не позволял нанести выступу особый ущерб от погоды.
Сам холм помог сдержать губительные последствия взрыва, но, несмотря на это, огромный ущерб был нанесен через вход в цитадель, и почти все, кто находился в Урубаене или в его окрестностях, нуждались в лечении с помощью магии, так как они могли вскоре заболеть и умереть. Большое количество людей уже заболело. Вместе с эльфами Эрагон спас настолько много жизней, насколько было возможно; сила Эльдунари позволила ему вылечить огромное число как варденов, так и жителей города.
Сейчас эльфы и гномы замуровывали вход в цитадель, чтобы предотвратить поток темной энергии, выливавшейся оттуда. Перед этим они обыскали здание в поисках выживших, которых здесь было предостаточно: солдаты, слуги и сотни узников, томившихся в темницах. Огромная коллекция сокровищ, включая содержимое громадной библиотеки Гальбаторикса, находилась внутри цитадели, и её собирались вывозить немного позднее. Это было не легкой задачей. Во многих комнатах стены рухнули, а те, что остались стоять, были опасны для каждого, кто отважился бы стоять рядом. Более того, была необходима магия для того, чтобы отражать действие яда, которым был пронизан и воздух, и камни, и все предметы в пределах разваливающейся изнутри крепости. И ещё больше магии потребуется на то, чтобы очистить каждую вещь, которую они захотят вынести отсюда.
Как только цитадель была закрыта, эльфы принялись восстанавливать город и прилегающие территории от немалого ущерба, делая это место пригодным для жизни. Эрагон понимал, что его помощь необходима и здесь.
Перед тем, как продолжить лечить и устанавливать защиту вокруг каждого в Урубаене и за его пределами, он еще около часа использовал истинное имя древнего языка для того, чтобы найти и уничтожить большое количество заклинаний, которые Гальбаторикс наложил на здания и людей в городе. Некоторые чары казались неопасными, даже полезными , как, например, заклинание, единственной целью которого было сохранение петель двери от поломок и которое брало энергию из кристалла размером с яйцо, прикрепленного к двери, но Эрагон не желал оставлять ни одно заклинание Гальбаторикса нетронутым, неважно, насколько безобидным оно казалось. Особенно не те заклинания, наложенные на всех мужчин и женщин под началом Гальбаторикса. Среди них наиболее распространенной являлась клятва на верность, но были также и те, на которых были наложены намного более сложные чары, выходящие за рамки обычного.
Освобождая дворян и простолюдин от рабства, Эрагон чувствовал глубокую тоску, как будто он лишал их чего-то прекрасного.
Произошла некоторая неразбериха, когда он снял чары Гальбаторикса с порабощённых им Эльдунари. Драконы немедленно начали набрасываться и захватывать разумы людей по всему городу, атакуя не разбирая на врагов и друзей. В этот момент огромная пелена страха распространилась по Урубаену, заставляя каждого, даже эльфов, приседать и бледнеть от страха.
Тогда Блёдхгарм и десять остальных его магов погрузили металлические коробки с Эльдунари на пару лошадей и увезли от Урубаена туда, где мысли драконов имели не такой сильный эффект. Глаэдр настоял на том, чтобы сопровождать сумасшедших драконов вместе с несколькими Эльдунари из Врёнгарда. Второй раз Эрагон видел Сапфиру с тех пор, как они вернулись, когда он поправлял заклинание скрывающее Умарота и тех, кто бы с ним, отделяя пять Эльдунари, чтобы отдать их Блёдхгарму на сохранение. Глаэдр и пятеро считали, что они смогут успокоить и разговорить драконов, которых Гальбаторикс мучал так долго. Эрагон не был так уверен в этом, но надеялся, что они правы.
Когда эльфы и Эльдунари были на пути из города, Арья связалась с ним, отправляя мысли из-за разрушенных ворот, где она участвовала в совещании с капитанами армии её матери. За то короткое время, пока их разумы соприкасались, он почувствовал её отчаяние от смерти матери, также как и сожаление и гнев, которые следовали за горем. Он увидел как её эмоции угрожали разрушить разум и как она изо всех сил пытается сдержать их. Он попытался её утешить, но это казалось ничтожным в сравнении с её потерей.
Тогда и сейчас, постоянно со времени отправления Муртага, чувство пустоты охватывало Эрагона. Он ожидал, что ощутит торжество, если они убьют Гальбаторикса, и думал что был бы рад - и он был рад - но с тех пор как король умер, он больше не знал что ему делать теперь. Он достиг своей цели. Он поднялся на неприступную гору. И сейчас, без цели, которая направляла бы его, он был в недоумении. Чему он и Сапфира посвятят свои жизни теперь? Что даст им смысл существования? Он знал то, что со временем, он и Сапфира воспитают следующее поколение драконов и Всадников, но эта перспектива была слишком далека, для того чтобы казаться реальной.
Размышления об этих вопросах заставили его почувствовать тошноту и подавленность. Он пытался думать о чем-либо ещё, но вопросы продолжали грызть его разум по краям, и чувство пустоты сохранялось.
"Возможно идея Муртага и Торна не так уж и плоха."
Казалось, что лестница зелёной башни никогда не кончится. Он брёл вверх, круг за кругом, пока люди на улицах не стали казаться маленькими как муравьи, а его икры и задняя часть лодыжек не стало жечь от повторяющихся движений. Он видел гнезда ласточек, сложенные внутри узких окон, и под одним из окно, он нашел кучу маленьких скелетов: следы ястреба или орла.
Когда наконец появилось начало винтовой лестницы - большая стрельчатая дверь, черная от времени - он остановился, чтобы собраться с мыслями и успокоить дыхание. Затем он поднялся на последние несколько футов, поднял щеколду и вошёл внутрь большой круглой камеры на вершине эльфийской наблюдательной башни.
Там его ожидали шесть человек вместе с Сапфирой: Арья и серебряноволосый эльфийский лорд Дазэдр, Король Оррин, Насуада, Король Орик и король котов-оборотней Гримрр Хэлфпоу. Они стояли - или, в случае Короля Оррина, сидели - в широком круге с Сапфирой, расположенной прямо напротив лестницы перед южным окном, которое и позволило ей приземлиться внутрь башни. Свет заходящего солнца лился в помещение под углом, освещая эльфийскую резьбу на стенах и затейливый узор из цветного камня на плинтусе.
Кроме Сапфиры и Гримрра, все казались напряжёнными и стеснёнными. В складках кожи вокруг глаз Арьи и жесткой линии её темно-жёлтого горла, Эрагон увидел свидетельства горя и огорчения. Он захотел сделать что-нибудь, чтобы облегчить её боль. Оррин сидел в глубоком кресле, придерживая свою перевязанную грудь левой рукой и с чашей вина в правой. Он двигался с преувеличенной осторожностью, как бы боясь поранить себя, но его глаза были яркими и четкими, поэтому Эрагон заключил, что это рана, а не питье сделало его осторожным. Дазэдр постукивал пальцем по навершию своего меча в то время, как Орик стоял сложив руки на вершине рукояти Волунда - молот упирался вертикально в пол прямо перед ним - и смотрел на бороду. Насуда скрестила руки, как будто ей было холодно. Справа Гримрр Хэлфпоу смотрел в окно, казалось бы не обращая внимания на остальных.
Когда Эрагон открыл дверь, они все смотрели на него, и улыбка исказила лицо Орика. "Эрагон!" воскликнул он. Он вскинул (?) Волунд на свое плечо, подошел к Эрагону, и схватил его за предплечье. "Я знал что ты мог убить его! Молодец! Сегодня мы отпразднуем, а! Пусть ярко горят огни, и пусть наши голоса звучат до тех пор пока сами небеса станут вторить звукам нашего пира. "
Эрагон улыбнулся и кивнул, и Орик похлопал его по плечу еще раз, а затем вернулся на свое место, а Эрагон пересек комнату и встал рядом с Сапфирой.
Малыш, она сказала, и потерлась о его плечо своей головой.
Он поднял руку и коснулся ее жесткой, чешуйчатой щеки, чувствуя себя комфортно от ее близости. Затем он потянулся усиком мысли к Эльдульнари, которые до сих пор были с ней. Так же как и он, они устали от событий дня, и он мог сказать, что они предпочитали смотреть и слушать, а не принимать активное участие в дискуссии, которая вот-вот должна состоятся.
Эльдунари заметили его присутствие, и Умарот сказал - Эрагон, - после чего затих.
Никто в комнате, казалось, не готов говорить первым. Из города внизу, Эрагон услышал тихое ржание лошади. От цитадели доносился негромкий стук кирки и долота. Король Оррин сместился неудобно в своем кресле и отхлебнул вина. Гримрр почесал свое заостренное ухо, затем понюхал, как будто проверял воздух.
Наконец, Дазэдр нарушил молчание.
- Есть вопрос, который нам стоит обсудить, - сказал он.
- Это мы и так знаем, эльф - прогрохотал Орик.
- Позволь ему говорить - сказал Оррин, взмахнув своим драгоценным кубком, - Я хочу услышать его размышления по поводу того, что нам делать дальше. - Горькая, несколько насмешливая улыбка возникла на его лице. Он склонил голову в сторону Дазедра, как будто приглашая предоставить тому возможность высказаться.
В ответ Даэдр кивнул. Если эльф и обиделся на тон короля, то он никак не показал этого.
-Нет никакой тайны в смерти Гальбаторикса. Теперь же, весть о нашей победе должна облететь всю землю. К концу недели падение Гальбаторикса должно быть известно во всей Алагейзии.
-Так и будет, - сказала Насуада. Она сменила выданную тюремщиками тунику на темно-красное платье, которое сделало тот вес, который она потеряла, более заметным, платье весела очень свободно на ее плечах и ее талия выглядела болезненно маленькой. Но хоть она и выглядела хилой, она, казалось, вернула часть своих сил. Когда Эрагон и Сапфира вернулись в цитадель, Насуада была на грани срыва, как физического, так и психологического. В миг, который Джормундур увидел ее, он незамедлительно отослал ее в лагерь, и она провела оставшуюся часть дня в уединении. Эрагон не мог проконсультироваться с ней перед собранием, поэтому он точно не знал ее мнения о предмете обсуждения. Если бы он мог, он связался бы с ней мысленно, но он надеялся избежать этого, не желая нарушать ее личную жизнь. Только не в тот момент. Не после того, что она вынесла.
-Так и будет, - сказал Даэдр, его голос, сильный и чистый, взлетал высоко к потолку и распространялся на всю комнату. - Однако, поскольку люди узнают о падении Гальбаторикса, первым вопросом у них будет это кто занял его место. - Даэдр посмотрел на их лица. - Мы должны дать им ответ до того, как беспокойство начнет распространяться. Наша королева мертва. Король Оррин, вы ранены. Ходит много слухов, я в этом уверен. Важно, чтобы мы пресекли их прежде, чем они навредят. Промедление будет губительно. Мы не можем позволить каждому лорду с отрядом войск верить, что он может посадить себя на трон. Если это случится, Империя развалится на сотни разных королевств. Никто из нас не хочет этого. Наследник должен быть выбран, выбран и назван, как бы сложно это не было.
Не поворачиваясь, Гриммрр сказал:
-Вы не можете быть лидером, если вы слабы.
Король Оррин снова улыбнулся, но в его глазах веселья не было. - И какую часть вы стремитесь занять в этом, Арья, Лорд Дазэдр? Или вы, Король Орик? Или вы, Король Хэлфпоу? Мы признательны вам за вашу дружбу и поддержку, но это наше решение, не ваше. Мы управляем собой и не позволим другим выбирать нашего короля.
Насуада пошевелила скрещёнными руками и, к удивлению Эрагона, сказала - Я согласна. С этим мы должны разобраться самостоятельно.
Она посмотрела через комнату на Арью и Дзэдра.
- Уверена, вы поймете. Вы бы не позволили нам советовать кого-либо в качестве вашего нового короля или королевы. - Она посмотрела на Орика - Так же как и кланы не позволили бы назначить вас преемником Хротгара.
- Да, - сказал Орик, - Они бы не стали.
- Конечно же это ваше решение, - произнёс Дазэдр. - Мы бы не осмелились диктовать вам, что вы должны или не должны делать. Как бы то ни было, как ваши друзья и союзники, разве мы не заслужили права предложить вам совет по поводу такого важного вопроса, особенно когда он касается всех нас? Что бы вы не решили, это будет иметь далеко идущие последствия, и вы должны хорошо понять эти последствия прежде чем сделаете выбор.
Эрагон понял достаточно. Это была угроза. Даэдр сказал о том, что если решение не устроит эльфов, то будут неприятные последствия. Эрагон едва удержался от желания нахмуриться. Позиция эльфов была ожидаемой. Ставки были высоки, и ошибка, допущенная сейчас, привела бы к проблемам на многие десятилетия.
-Это … кажется разумным-,сказала Насуада. Она посмотрела на Короля Оррина.
Оррин уставился в свой кубок, вращая его и заставляя жидкость в нем бегать по кругу.
-И как вы нам посоветуете выбрать, Лорд Даэдр? Скажите, мне очень любопытно.
Эльф сделал паузу. В низком, теплом свете заката, его серебряные волосы пылали ореолом вокруг его головы.
-Кто бы это ни был, он должен обладать умением и опытом, необходимых для эффективного управления с самого начала. У нас нет времени, чтобы проинструктировать кого-то в вопросах командования, также мы не можем предугадать ошибки новичка. Кроме того, этот человек должен быть высоконравственным, чтобы принять такую высокую должность; он или она должен быть приемлемым выбором для воинов Варденов и, по меньшей степени, для населения Империи; и, если это возможно, этот человек должен удовлетворять нас и других ваших союзников.
- Твои требования сильно ограничивают наш выбор, - сказал Король Оррин.
- Они делают это для более искусного управления государством. Или вам так не кажется?
-Я вижу несколько вариантов, которые вы пропустили или проигнорировали, возможно потому что вы считаете их неприятными. Но неважно. Продолжайте.
Глаза Даэдра сузились, но его голос остался ровным, как и всегда.
-Наиболее очевидный выбор - который ожидают и люди Империи - это человек, который фактически бил Гальбаторикса. Это Эрагон.
Воздух в палате стал хрупким, как будто он был сделан из стекла.
Все посмотрели на Эрагона, даже Сапфира и кот-оборотень, и он также ощутил пристальное внимание со стороны Умарота и других Эльдунари. Он не смотрел на других, ни напуганный, ни разозленный их исследованиями. Он искал лицо Насуады, но ничего, кроме серьезности оно не выражало, он не мог понять о чем она думала и что она чувствовала.
Эта нерешительность дала ему понять, что Даэдр был прав: он мог быть королем.
На мгновение Эрагон допустил подобную мысль. Никто не смог бы помешать ему занять трон, кроме Эльвы и, возможно, Муртага, но теперь он знал, как противостоять способностям Эльвы, а Муртаг больше не будет бросать ему вызов. Сапфира, он чувствовал это в ее мыслях, не пойдет против него, чтобы он не решил. И, хотя он и не мог прочитать выражение лица Насуады, у него странное чувство, что она впервые уступит и позволит принять правление ему.
-Чего ты хочешь?-,спросила Сапфира.
Эрагон думал об этом...Я хочу быть полезным. Но власть и господство над другими, то к чему стремился Гальбаторикс, они мало меня привлекают. В любом случае, у нас есть другие обязанности.
Переместив свое внимание назад к тем, кто смотрят, он сказал:-“Нет. Это было бы неправильно.-
Король Оррин проворчал и сделал очередной глоток вина, в то время как Арья, Даэдр, и Насуада выглядели расслабленными, если не больше. Как и они, Эльдунари, казалось, тоже были довольны его решением, но не выражали это словами.
-Рад услышать это от вас, - сказал Даэдр. - Безусловно, вы бы стали прекрасным правителем, но я думаю это было бы не очень хорошо ни для людей, ни для других рас Алагейзии, если бы еще один Драконий Всадник забрал корону.
Тогда Арья подошла к Даэдру. Сереброволосый эльф немного посторонился, и Арья сказала:
-Роран был бы другим очевидным выбором.
-Роран!- воскликнул Эрагон, не веря.
Арья пристально взглянула на него, ее торжественный взгляд в косом свете был ярким и пылким, как изумруды, вырезанные свечением узора.
-Это благодаря его действиям вардены взяли Урубаен. Это он герой Эрроуза и многих других битв. Вардены и остатки империи без колебаний последуют за ним.
-Он груб и самоуверен, и у него нет необходимого опыта-, сказал Оррин. Затем он слегка виновато взглянул на Эрагона. -Но все же он хороший воин-
Арья моргнула, один раз, как сова.
-Я верю что его грубость зависит от взаимодействия с... Вашим Величеством. Однако вы правы, у Рорана нет необходимого опыта. Это оставляет нам лишь два варианта, это: вы, Насуада, и вы, Король Оррин.
Король Оррин вновь поменял свое положение в его глубоком кресле, его брови сильнее сошлись на переносице, тогда как лицо Насуады не изменилось.
"Я предполагаю", обратился Оррин к Насуаде, " что вы желаете оставить свои претензии".
Она подняла свой подбородок. "Вы правы(по смыслу больше подходит чем дословный перевод)". Её голос был спокоен как гладь воды(?).
"Значит мы зашли в тупик, потому что я тоже не собираюсь отступать от своих намерений". Оррин покрутил свой бокал между пальцами. "Я вижу только одно решение этого вопроса без кровопролития,вам следует отказаться от ваших претензий. Если вы будете настаивать,то вы в конечном итоге уничтожите все, что мы сегодня выиграли, и вам будет некого винить, кроме себя за хаос, который последует".
-Вы ополчитесь на своих собственных союзников только лишь потому, что Насуада претендует на трон?-спросила Арья. Король Оррин может и не заметил этого, но Эрагон увидел её суровое спокойствие, причиной которому стала готовность Оррина бить и убивать в любой момент.
"Нет," сказал Оррин. "Я хотел бы повернуть на Варденов, чтобы завоевать трон. Существует разница ".
“Почему?” спросила Насуада.
Почему?” Вопрос, казалось, оскорбил Оррина. “Мои люди разместили, накормили, и оборудовали варденов. Они боролись и умерли рядом с Вашими воинами и как страна, мы рискнули намного больше чем вы. У варденов нет никакого дома; если бы гальбпторикс победил Эрагона и драконов, то Вы, возможно, сбежали и скрылись. Но нам некуда пойти кроме Сурды. Гальбаторикс напал бы на нас , что бы расширить свои владения. Мы держали слово на все — наши семьи, наши дома, наше богатство, и нашу свободу — и в конце концов что после всех наших жертв Вы действительно полагаете, что мы будем удовлетворены, возвращением в наши края без других наград чем поглаживание по голове и
[hr][br]
Я не злопамятный, я просто злой, а вот память у меня плохая. Совсем склероз замучил: отомщу, забуду, и еще раз отомщу.
|
| |
| |
| коля | Дата: Воскресенье, 06.05.12, 21:10 | Сообщение # 53 |
|
Санин
Группа: Администраторы
Сообщений: 877
Статус: Offline
| Ваше королевское спасибо? Вот ещё! Мы полили землю здесь и на Горящей Равнине с нашей кровью, и теперь у нас будет наша компенсация.” Он сжимал кулак. “Теперь у нас будут справедливые военные трофеи.”
Слова Оррина, казалось, не расстраивали Насуаду; действительно, она выглядела вдумчивой, почти сочувствующей.
"Конечно она не даст этому рычащему хаму того, что он хочет", сказала Сапфира
"Подождём и увидим", сказал Эрагон.-"Она ещё не ввела нас в заблуждение(?)".
Арья сказал, “Я буду надеяться, что двие из Вас могли прийти к дружественному соглашению, и —”
“Конечно,” сказал Король Оррин. “Я надеюсь на это также.” Его пристальным взглядом обратился к Насуаде . “Но я боюсь, что целеустремленное поведение Насуады не будет позволять ей понимать, что в этом она должна наконец подчиниться.”
Арья продолжила:
-...и, как сказал Даэдр, мы не думаем вмешиваться в выбор ного правителя вашей расы.
-Я помню, - сказал Оррин с намеком на самодовольную улыбку.
-Однако, - сказала Арья, - мы связаны клятвой союзников с варденами, я должна сказать вам, что любое нападение на них мы расценим как нападение на себя, и отплатим той же монетой.
Лицо Оррина втянулось, будто он попробовал что-то кислое.
"Эта клятва распространяется и на гномов тоже", сказал Орик. Голос его прозвучал как дробление камней глубоко под землёй.
Гримрр Полулапа поднял свою искореженную руку перед лицом и осмотрелаподобные когтю ногти на его трех оставшихся пальцах. - Мы не заботимся о том, кто станет королем или королевой, пока нам дают место рядом с троном, которое было нам обещано. Однако, именно с Насуадой мы заключили нашу сделку, и это - Насуада, кого мы продолжим поддерживать до тех пор, пока она не прекратит быть лидеров варденов.
-Ага! - воскликнул Король Оррин, и он наклонился вперед с рукой на одном колене. - Но она не лидер Варденов. Уже нет. Эрагон лидер!
Вновь все глаза обратились к Эрагону. Он немного сморщился и сказал:
-Я думаю, все мы поняли, что я передал свои полномочия обратно Насуаде в тот момент, как она стала свободна. Если же нет, позвольте исправить ошибку: Насуада лидер варденов, не я. И я верю, что она должна быть той, кто унаследует трон.
- Ты должен был сказать это, - промолвил Оррин, смеясь. - Ты поклялся клятвой вассала ей. Конечно, ты веришь, что она должна унаследовать трон. Ты не более чем преданный слуга, поддерживающий своего господина, и твое мнение значит не более, чем мнение моих слуг.
-Нет! - сказал Эрагон. - Ты ошибаешься. Если бы я считал, что ты бы стал лучшим правителем, я бы так и сказал! Да, я дал свою клятву Насуаде, но это не остановит меня от высказывания правды такой, какой я ее вижу.
-Может быть и нет, но твоя преданность все еще ограничивает твои суждения.
-Так же как и преданность к Сурде ограничивает ваши, - сказал Орик.
Король Оррин нахмурился.
-Почему вы всегда поворачиваетесь против меня? - спросил он, требовательно переводя взгляд с Эрагона на Арью и затем на Орика. - Почему в каждой дискуссии вы встаете на ее сторону? - Вино выплеснулось из его кубка, когда он указал на Насуаду. - Почему ее вы уважаете, а не меня или народ Сурды? Всегда Насуада и вардены были для вас приоритетом, а до нее Аджихад. Если бы мой отец был жив...
-Если бы ваш отец, Король Ларкин, был жив, - сказала Арья, - он не сидел бы здесь и не плакался, как другие это видят, он мы что-то делал с этим.
-Спокойно, - сказала Насуада, прежде чем Оррин успел ответить. - Нет никакой нужды в оскорблениях... Оррин, ваши претензии обоснованы. Вы правы; сурданцы очень поспособствовали нам. И я свободно признаю, что без вашей помощи мы бы никогда не смогли бы напасть на Империю так, как мы сделали это, и вы заслуживаете компенсации за то, чем вы рискнули, за то, что потратили и потеряли в течении этой войны.
Король Оррин кивнул, он казался довольным.
-Значит, вы уступите?
-Нет, - сказала Насуада, как всегда спокойно. - Этого я не сделаю. Но у меня ест встречное предложение, которое, возможно, удовлетворит ваши интересы. - Оррин издал звук недовольства, но более не перебивал. - Мое предложение таково: Многие земли, которые мы захватили, станут частью Сурды. Эрроуз, Фейнстер, Мелиан станут вашими, как и острова на юге, как только они перейдут к нам. С этими добавлениями Сурда увеличится почти в два раза.
-А взамен? - спросил Король Оррин, приподнимая бровь.
-Взамен, вы поклянётесь в верности к трону здесь, в Урубаене, кто бы ни восседал на нем.
Рот Оррина искривился.
-Вы собираетесь стать Главной Королевой всех земель.
-Эти два королевства - Империя и Сурда - должны быть объединены если мы хотим избежать будущих военных действий. Вы можете командовать Сурдой как пожелаете, за некоторыми исключениями: Заклинатели обоих стран должны подвергнуться некоторым ограничениям, которые мы обсудим позже. Наряду с этими законами, Сурда должна по необходимости способствовать защите наших объединенных территорий. Если любой из нас подвергнется нападению, другой должен оказать помощь в виде людей и материалов.
Король Оррин поставил свой кубок на колени и уставился на него.
-И снова я задам свой вопрос: почему вы должны занять трон вместо меня? Моя семья управляла Сурдой с того времени, как Леди Марелда выиграла Битву Ситри , что и привело к образованию Сурды и Дома Лангфелдов, а наша родословная тянется до самого Thanebrand the Ring Giver(?). Мы сталкивались и боролись с Империей целый век.В первую очередь именно наше золото, оружие и доспехи поддерживали варденов и позволили им существовать все эти годы. Без нас вы бы не смогли противостоять Гальбаториксу. Гномы не смогли бы вас всем обеспечить, также как и эльфы, из-за того, что они находились далеко. Поэтому я спашиваю снова, почему эта награда должна достаться вам, а не мне?
"Потому что", сказала Насуада," Я верю, что я стану хорошей королевой. И потому что я верю, что всё то, что я сделала, пока была предводителем Варденов, было лучшим для наших людей и для всей Алагейзии".
"У вас очень высокое мнение о себе."
Ложная скромность никогда не красит людей, а особенно для тех, кто управляет другими. Разве я не наглядно продемонстрировала мою способность к лидерству? Если бы не я, вардены до сих пор укрывались бы в Фартхен Дуре, ожидая знака свыше, чтобы двинуться на Гальбаторикса. Я пригнала варденов из Фартхен Дура в Сурду, и именно я превратила их в могущественную армию. Конечно, с вашей помощью, но я одна управляла ими, и я одна просила помощи гномов, эльфов, ургалов. Разве вы сделали столько всего? Тот, кто будет править в Урубаене, должен будет считаться с каждой расой, не только со своей собственной. И снова я повторю, я это делала и могу делать сейчас.- затем голос Насуады стал мягче, но выражение её лица было таким уверенным, как никогда.
-Оррин, почему вы хотите этого? Неужели это сделает вас счастливее?
"Это не вопрос о счастье", прорычал он.
-Но часть его. Вы действительно хотите управлять всей Империей и Сурдой в придачу? У того, кто будет сидеть на троне, будет громадная задача. Надо отстроить страну заново: подписывать договоры, вести переговоры, захватить некоторые оставшиеся города, покорить дворян и магов. Потребуется целая жизнь, чтобы просто возместить те убытки, которые принес Гальбаторикс. Действительно ли вы готовы взять это на себя? Мне кажется, что вы предпочтете ту жизнь, которая была у вас до этого.- она взглянула на кубок на его коленях, а затем снова посмотрела ему в лицо,-Если вы примите мое предложение, то сможете вернуться в Аберон и дальше экспериментировать с естественными науками. Разве вы не хотите этого? Сурда будет больше и богаче, а у вас останется свободное время на то, чтобы заниматься тем, что вас интересует.
"Нам не всегда получается делать то, что нам нравится. Иногда нам приходится делать то, что правильно, а не то, что хотим ", сказал король Оррин.
-Правда, но...-
"Кроме того, если бы я был королем в Урубаене, я был бы в состоянии преследовать свои интересы здесь так же легко, как я мог в Абероне", Насуада нахмурилась, но прежде, чем она смогла что-то сказать, Оррин опередил ее: "Ты не понимаешь..." Он нахмурился и сделал еще один глоток вина.
"Тогда объясните это нам", сказала Сапфира. Оттенок нетерпения был заметен в её мыслях.
Оррин, фыркнув, осушил свой кубок , а затем швырнул его в дверь, ведущую к лестницу, из-за чего кубок немного смялся, и несколько драгоценных камешков выпало из пазов и покатилось по полу.
-Я не могу,-прорычал он,-И даже не хочу пытаться.
Он оглядел всех вокруг
-Никто из вас не поймет. Вы слишком ограничены своей значительностью, чтобы увидеть. Да и как бы вы смогли, если вы никогда не испытывали того, что испытал я?- Он опустился в своё кресло, его глаза были черны как уголь. Он сказал Насуаде : "Это окончательное решение? Вы не оставляете претензии?"
Она покачала головой.
"А если я решу продолжить свои претензии?"
"Тогда мы будем противоречить".
И трое из Вас примкнут к ней?” спросил Оррин, смотря на Арью, Орика и Гримра.
- Если вардены подвергнуться нападению, мы будем сражаться с ними по одну сторону. - сказал Орик
"Как и мы", сказала Арья.
Король Оррин улыбнулся улыбкой, больше похожей на оскал.
-И вы не будете указывать, кого бы нам следовало выбрать в правители, не так ли?
"Конечно нет", сказал Орик, и его белые зубы сверкнули опасностью в его бороде.
“Конечно, нет.” Тогда Оррин перевел свое внимание на Насуаду. “Я хочу Белатонну, наряду с другими городами, которые Вы упоминули.”
Насуада на мгновение задумалась."Вы уже имеете два города-порта с Фейнстером и Эроузом, три если считать Eoam on Beirland Isle(?). Взамен я дам вам Фарност, и тогда вы будете иметь всё озеро Тюдостен, тогда как я - озеро Леона".
“Леона ценнее Тьюдостена, поскольку она предоставляет доступ к горам и северному побережью,” отметил Оррин.
“Да. Но у Вас уже есть доступ к озеру Леона через Dauth и Реку Джиет.”
Король Оррин уставился В пол в центре комнаты и молчал. Снаружи верхней части солнца скользнул ниже края горизонта, оставив несколько облаков ослабленный освещении ее светом.Небо стало темнеть, и первые звезды появились в сумерках: слабые уколы света в фиолетовый просторы.Легкий ветерок начал напевать разносясь по городу, Эрагон услышал шелест крапивы.
Чем дольше они ждали, тем больше Эрагону казалось, что Оррин отклонит предложение Насуады, или что он останется в безмолвном молчании в течение всей ночи.
Тогда король переместил свой вес и поднял глаза. “Очень хорошо,” сказал он низким голосом. “Пока Вы соблюдаете условия нашего соглашения, я не буду претендовать на трон Гэлбэторикса … Ваше Величество.”
Дрожь прошла через Эрагона, когда он услышал как Оррин произносит эти слова.
Выражение ее лица было мрачным, Nasuada шла вперед, в открытую комнату. Затем Орик ударил прикладом рукоятка Велунда против пол и провозгласил: "Король умер, да здравствует королева!"
“Король мертв, да здравствует королева!” кричали Эрагон, Арья, Dathedr, и Гримрр. Губы кота-оборотня вытянулись, обнажая его острые клыки, и Сапфира громко, торжествующе проревела, что эхом отозвалось от наклонного потолка и распространилось по городу находящемуся ниже, во власти сумрака Ощущение одобрения исходило и от Элдунари
Nasuada стояла высоко и гордо, глаза блестящие, со слезами на седеющих веках. "Спасибо," сказала она и посмотрела на каждого из них, держа их взглядом. Тем не менее, ее мысли, казалось, были направлены в другое место, и в ней был воздух грусти, Эрагон сомневался что другие заметили.
И по всей земле,наступила темнота, в результате чего в верхней части их башни был лишь одинокий маяк света, источник которого был высоко над городом.
ПОДХОДЯЩАЯ ЭПИТАФИЯ
После их победы в Урубаене ,месяц прошел как быстро так и медленно для Эрагона . Быстро , потому что было много дел для него и Сапфиры , и они не замечали захода солнца. Медленно , потому что он продолжал чувствовать отсутствие цели , несмотря на многие задачи, которые королева Насуада дала им и ему казалось, как будто они были на холостом ходу при полном штиле, ждут чего-то , чтобы подтолкнуло их обратно вв основной поток.
Он и Сапфира остались в Урубаене в течение еще четырех дней после того, как Насуада была выбранна королевой, помогали устанавливать порядки Варденов всюду. Большая часть того времени, они потратили на контакт с жителями города — обычно усмиряли толпы, которые были разъярены некоторым действием Варденов — и группы солдат, которые сбежали из Урубаена и охотились путешественников, крестьян, и соседние селения, чтобы прокормить себя. Он и Сапфира также участвовали в восстановлении массивных парадных ворот города, и по воле Насуады, он бросал несколько периодов, разработанных, чтобы разоблачить все еще верных Гальбаториксу людей. Временами применялись только к людям в городе и смежных землях, но то что были месте заставило всех варденов чувствовать себя более безопасными.
Эрагон заметил, что Вардены, гномы, и даже эльфы стали относиться к нему иначе, чем до смерти Гальбаторикса. Они стали более уважительными и почтительными, особенно люди, и у них, как заметил Эрагон, появилось чувство благоговения к нему и Сапфире.Он стал наслаждаться этим во-первых потому что Сапфиру больше ничего не беспокоило, но он стал волноваться когда многие гномы, люди хотели так порадовать его что говорили всё что они думают, а не то что он хотел бы услышать, не факты. Открытие(?) повлияло на его решительность. Он чувствовал что не может доверять никому кроме Рорана, Арьи, Насуады, Орика, Хорста, и конечно-же, Сапфиры.
Он мало видел Арью в эти дни. Она была замкнутой в себе, как он подумал это был её способ справиться с горем. У них не было возможности поговорить на едине, и лишь соболезнования, которые Эрагон высказывал ей были краткими и недолгими. Он думал что Арья приняла их, но было сложно что либо сказать.
Что же касается Насуады то она, казалось, смогла вернуть большую часть мобильности, духа, и энергии, после того как проспала всего одну ночь. Это поразило Эрагона. Его мнение о ней значительно возросло, услышав о её испытании в Зале Прорицателей, как и его уважение к Муртагу, о котором она не упоминала после этого. Она похвалила Эрагона за руководство над Варденами в её отсутствие, хотя он говорил ей что отсутствовал большую часть этого времени, и поблагодарила его за спасение, так как в конце беседы она призналась что Гальбаториксу почти удалось сломить её.
После третьего дня, Насуада была коронована в большой площади недалеко от центра города, на глазах у огромной толпы людей, гномом, эльфов, котов-оборотней и ургалов. Взрыв, которым закончилась жизнь Гальбаторикса уничтожил древнюю корону Broddrings, поэтому гномы выковали новую корону из золота найденного в городе и из драгоценных камней эльфов, взятых из их шлемов, луков или мечей.
Церемония была проста, но тем более эффектна от этого. Насуада шла пешком от главной разрушенной цитадели. Она была одета в платье королеского фиолетового цвета —с обрезанными до локтя рукавами, чтобы все могли бы видеть шрамы, которые выровняли ее предплечья — шлейфом, окаймленным норкой, который несла Эльва, поскольку Эрагон учел предупреждение Муртага и настоял, чтобы девочка осталась подле Насуады насколько возможно.
Медленный барабанный бой, настаивающий по мере приближения Насуады, к возвышению, которое было установлено в центре квадрата. Наверху возвышения, рядом с вырезанным стулом, который служил для нее троном, ожидал Эрагона, с Сапфирой позади. Перед поднятой платформой были короли Оррин, Орик, и Гримрр, наряду с Арье, Dathedr, и Нар Гацворг
Насуада поднялася на возвышение, затем встала на колени перед Эрагоном и Сапфирой. Гном из клана Орика подарил Эрагону недавно сделанную корону, которую он поместил в голову Насуады. Тогда Сапфира выгнул шею и носом коснулась лба Насуады, и она и Эрагон сказали:
Встань же теперь королевой, Насуда дочь Аджихада и Надары.
Фанфары запели трубы, и собравшаяся толпа — которая была смертельно тихая до этого — начала свое приветствие. Это было странное неблагозвучие,когда смех Ургалов, смешался с мелодичными голосами эльфов.
Насуада села на трон. Король Оррин подошел к ней и присягнул на верность, за ним последовала Арья, король Орик, Гримрр и Нар Гарцвог,каждый обещал дружбу и в последующих битвах.
Коронация сильно повлияла на Эрагона. Он обнаружил что едва сдерживает слёзы, глядя на Насуаду восседающую на троне. Казалось что только с её коронации призрак гнёта Гальбаторикса стал отступать.
После они пировали, Вардены и их союзники праздновали всю ночь и весь следующий день. Эрагон помнил мало праздников. Здесь были танцы эльфов, стук барабанов гномов, а четыре кулла взобрались на башни вдоль городской стены и гудели в рога сделанные из черепов своих отцов. К празднику присоединились жители города, среди которых Эрагон увидел облегчение и ликование в связи с тем что Гальбаторикс перестал быть их королём. Вокруг витало осознание важности момента что они стали свидетелями конца одной эпохи и начала другой.
После пятого дня, когда ворота был почти восстановлен и город казался достаточно безопасным, Наусада приказал Эрагону и Сапфира лететь в Дарс-Леона, а оттуда в Belatona, Feinster и Aroughs, и в каждом месте использовать имя древнего языка, чтобы освободить от клятвы всех, кто клялся в верности Гальбаториксу. Она также попросила Эрагона связать солдат и дворян теми заклинаниями, которыми он связал народ Урубаена-чтобы они не пытались подорвать вновь созданного мира. От этого Эрагон отказался, потому что он чувствовал, что это слишком подобно тому, как Гальбаторикс контролировали тех, кто служил ему. В Урубаене, риск скрытых убийц или других сторонников был достаточно велик, чтобы Эрагон был готов поступать так, как она хотела. Но не в другом месте. К его счастью, Nasuada согласился с ним через какое-то время.
Он и Сапфира взяли с собой около половины от всех Эльдунари из Врёнгарда; оставшаяся половина осталась с сердцами сердец, которых забрали из сокровищницы Гальбаторикса. Блёдхгарм и его заклинатели, которые уже могли не ограждать Эрагона и Сапфиру защитными заклинаниями, переместили эти Эльдунари в замок в нескольких милях севернее Урубаена, где было бы проще защитить сердца от любого, кто попытался бы их похитить, и где мысли сведенных с ума драконов не смогли бы повлиять на разум никого, кроме их опекунов.
Как только Эрагон и Сапфира удостоверились, что Елдунари были в безопасности, они тут же отбыли.
Когда они достигли Драс-Леоны, Эрагон был изумлен числом заклинаний, которые он обнаружил, рассеянных по всему городу, так же как и в темной каменной башне, Хилгаринг. Многим из них, он предположил, было сотни лет, если не более: заклинания, о которых даже и не помнили. Он оставил тех из которых казались безопасными и те смысл которых он не понимал, отказываясь вмешаться в то чего не знал. Здесь Эльдурнари оказался полезными; в нескольких случаях они вспомнили, кто и зачем наложил эти чары, или же они догадывались о замысле тех кто накладывал заклятья по информации которая ничего и не значила для Эрагона.
Когда дело дошло до Хелгрин и покоев священников - которые скрылись, как только узнали о смерти Гальбаторикса, Эрагон не пытался определить, какие заклинания были опасными, а какие нет; он удалил их все. Он также использовал название древнего языка для поиска пояса Белота Мудрого в руинах большого собора, но без успешно.
Они оставались в Драс-Леона в течение трех дней, затем они приступили к Белатона. Там тоже Эрагон удалил чары Гальбаторикса, затем были Финстер и Арогс. В Финстер кто-то пытался убить его отравленным напитком. Защита спасла его, но инцидент разозлил Сапфиру.
Если я когда-либо найду трусливую крысу которая сделала это, то съем начиная с пальцев ног, она прорычала.
Возвращаясь в Урубен, Эрагон предложил небольшую смену в маршруте. Сапфира согласилась и изменила свой курс резким рывком, так что небо поменялось местами с землей.
Понадобилось полдня поисков, но в конце концов Сапфира обнаружила группу холмов песчаника, среди которых в особенности: высокая, скошенная насыпь красноватого камня с пещерой на вершине. И на гребне которой сверкала алмазная гробница.
Холм выглядел именно так, как Эрагон его запомнил. Когда он смотрел на него, он почувствовал,что его грудь сжимается.
Сапфира приземлилась рядом с могилой. Из под её лап вылетели камни.
Эрагон не торопясь отстегнул ноги. Затем спрыгнул на землю. Волна головокружения прошла через него от запаха теплого камня, и на мгновение, он почувствовал, как будто он был в прошлом.
Затем он встряхнулся, и его ум очистилса. Он подошел к могиле и заглянул в ее кристаллическую глубину, и там он увидел Брома.
Там он увидел своего отца.
Внешний вид Брома не изменился. Алмаз, что заключал его тело, защищал от разрушительного действия времени, и плоть его не показывала признаков разложения. Кожа на его морщинистом лице была твердой, и имела разовый оттенок, словно горячая кровь все еще текла под ней. В любой момент, казалось, Бром мог открыть глаза и подняться на ноги, готовый продолжить свое неоконченное путешествие. Таким образом, он стал бессмертным, ибо он больше не измениться, как это делали другие, он навсегда останется таким, каким он попал в свой сон без сновидений.
Меч Брома лежал поверх груди покрытый длинной белой бородой , руки были сложены на рукоятке, все так же как Эрагон поместил их. Рядом с ним был его узловатый посох с резьбой, Эрагон теперь понимал, со множеством знаков на древнем языке.
Слезы навернулись на глаза Эрагона. Он упал на колени и тихо плакал долгое время. Он слышал, Сапфира присоединилась к нему, почувствовал мысленно, и он знал, что она тоже оплакивала Брома.
Наконец Эрагон встал на ноги и прислонился к краю могилы, изучая формы лица Брома. Теперь, когда он знал, что искать, он мог видеть общие черты между ними, запятнанные и затененные возрастом и бородой Брома, но все еще различаемые. Угол скул Брома, складки между его бровями, форма изгиба верхний губы; это то что заметил Эрагон. Он не унаследовал крючковатый нос Брома, как бы то ни было Его нос достался от матери.
Эрагон посмотрел вниз, тяжело дыша, из его глаз снова покатились слёзы. "Дело сделано", сказал он вполголоса. "Я сделал это. ... Мы это сделали. Гальбаторикс мертв, Насурда находится на троне и мы оба целыми и невредимыми. Это бы порадовать тебя, не так ли, старый лис? "Он улыбнулся и вытер глаза тыльной стороной запястья. "Более того, Есть драконьи яйца в Роенгарде.. Яйца! Драконы не вымрут. И мы с Сапфирой будем тренировать их. Мог ли ты предвидеть такое, а?” Он засмеялся снова, чувствуя себя глупым и убитым горем в то же самое время. “ Интересно что ты думаешь обо всем этом? Ты всё такой же каким и был, но мы нет. Узнал бы ты нас?”
Конечно он бы узнал, сказала Сапфира . Ты его сын. Она прикоснулась к нему мордой. Кроме того, твое лицо не так сильно изменилось, чтоб он ошибся, он бы не перепутал тебя даже если твой запах бы изменился.
А он изменился?
Ты пахнешь теперь больше как эльф. … Так или иначе, он едва ли подумал бы, что я Шрюкн или Глаэдр, не так ли?
- Нет
Эрагон всхлипнул и оттолкнулся от гробницы Брома. Бром выглядел как живой в алмазе, и увидев его Эрагона захлестнули идеи, невероятные идеи, которые он попытался проигнорировать, но эмоции ему не позволили. Он думал о Умароте и других элдунари - всех тех с помощью чьих знаний и силы он смог сотворить заклинание в Урубаене и искры отчаяной надежды поселились в нем.
Он сказал Умароту с Сапфирой: Бром умер перед тем как мы его похоронили. Сапфира не превращала камень в алмаз до следующего дня но он попрежнему заключён в камне и защищён от воздуха в течении всего времени. Умарот с помощью ваших сил и знаний может быть... может быть мы смогли бы воскресить его. Эрагон вздрогнул как при лихорадке. Я не знал как излечить его раны, но сейчас я думаю я бы смог!
Это сложнее чем ты думаешь,- сказал Умарот
Да, но вы можете это сделать!- сказал Эрагон. Я видел как ты и сапфира творили невероятные вещи с магией. Это должно быть вам по силу!
Ты знаешь что мы не используем магие по команде, - сказала Сапфира.
И даже если бы нам удалось,- сказал Умарот, есть все шансы что мы не сможем восстановить ум Брома таким каким он должен быть. Умы- это сложные вещи и он в конечном итоге может стать человеком с запутанными мыслями и изменённой личностью. И что потом? Вы хотели бы что бы он так жил? И будет ли это он? Нет, пусть всё останется на своих местах. Вы можете почтить его память своими мыслями и поступками. Все теряют людей и все за них переживают. Это нормальное явление. Бром живёт в вашей памяти , и если он был человеком который дорог вам, то он доволен этим. Пусть и вы будете довольны.
Но...
Перебил его не Умарот, а старейший из Эльдунари - Валдр. Он удивил Эрагона тем, что говорил не изображениями и чувствами, но на древнейшем языке, хоть и напряжённо, и c усилием, словно бы каждое слово было для него чуждо. Он сказал: "Оставь мёртвых земле. Они не принадлежат нам". Потом он замолчал и уж более не говорил, но Эрагон почувствовал исходящие от дракона чувства глубокочайшего сочувствия и сопереживания.
Эрагон глубоко вздохнул и закрыл на мгновение глаза. Потом, в сердце, он отпустил свою ошибочную надежду и снова принял тот факт, что Бром ушёл навсегда.
"Ах," сказал он Сапфире. "Я не думал, что это будет так трудно"
"Было бы странно, если бы это не было трудно".
Она коснулась его затылка своей мордочкой, и он почувствовал, как её тёплое дыхание взъерошило его волосы на макушке.
Он слабо улыбнулся и собралса с духом, чтобы посмотреть на Брома снова.
- Отец,- сказал он. Слово было страннымна вкус в его рту; у него никогда не было причины сказать это кумо-нибудь прежде. Тогда Эрагон переместил свой пристальный взгляд к рунам, которые он начертал на шпиль во главе могилы, которые говорили:
ЗДЕСЬ ЛЕЖИТ БРОМ
Истинный всадник.
И, как отец
Для меня
Да славится во веке веков имя его!
С болью в сердце он улыбнулся тому, что когда-то так близко подобрался к правде. Потом, выговарив слова древнейшего языка, он посмотрел на то, как алмаз замерцал, и на его поверхности заструился ноый узор рун. Когда он закончил заклинание, надпись гласила:
ЗДЕСЬ ПОКОИТСЯ БРОМ
Который был
Всадником связанным с драконом Сапфирой
Сын Холькомба и Нельды
Возлюбленный Селены
Отец Эрагона Губителя Шейдов
Основатель Варденов
И Бич Проклятых
Да прославится в веках его имя
Стидья унин морранр.
Это была менее личная эпитафия, но это казалось более подходящей Эрагону. Тогда он наложил несколько заклятий, чтобы защитить алмаз от воров и вандалов.
Он оставался рядом с могилой, не в силах отвернуться, и чувствуя, что должно было быть что-нибудь ещё - какое-нибудь событие, или озарение, или чувство, чтобы ему стало легчеть проститься со своим отцом и покинуть его.
Наконец, прижав руку к холодной поверхности алмаза, и отчаянно желая пройти сквозь неё и коснуться в последний раз Брома, он сказал:
- Спасибо тебе за всё, чему ты меня научил.
Сапфира фыркнула и склонила свою морду, пока она не оказалась на одном уровне с драгоценным камнем.
Эрагон повернулся и, с чувством завершения(?), он медленно забрался на Сапфиру.
[hr][br]
Я не злопамятный, я просто злой, а вот память у меня плохая. Совсем склероз замучил: отомщу, забуду, и еще раз отомщу.
|
| |
| |
| коля | Дата: Воскресенье, 06.05.12, 21:10 | Сообщение # 54 |
|
Санин
Группа: Администраторы
Сообщений: 877
Статус: Offline
| Пока Сапфира поднималась в небо и брала курс на северовосток к Урубаену, он был грустен. Когда песчаные холмы превратились лишь в пятнышко на горизонте, он глубоко вздохнул и посмотрел на лазурное небо.
Улыбка появилась на его лице.
- Чего так забавно? - спросила Сапфира, виляя своим хвостом назад и вперед.
"Чешуя на твоём носе заново растёт".
Её удовольствие было очевидным. Потом она фыркнула и сказала: "Я всегда знала, что так и будет. И почему должно было бы быть по-другому?". Но он чувствовал в её боках вибрацию, её довольное мурлыканье. Он пошлёпал рукой по её шее, потом плотно прижался к ней, и тепло её тело согрело его.
Записка в корабле
Вернувшись в Урубаен, Эрагон и Сапфира были изумлены, узнав, что Насуада, из уважения к его историческому наследию, вернула городу его прежнее имя - Илирия.
Также он пришёл в ужас, когда узнал, что Арья вместе c Даэтхром и со многими другими лордами-эльфами отбыла в Эллесмеру, и что она захватила с собой зелёное драконье яйцо, найденное ими в цитадели.
У Насуады она оставила ему письмо. В нём оно сообщила ему, что ей было необходимо сопроводить тело её матери в Дю Вельденварден, чтобы там торжественно предать его земле. Относительно зелёного яйца, она написала следующее:
...раз Сапфира выбрала тебя - человека - своим Всадником, будет справедливо, если следующим Всадником станет эльф, если дракон в яйце согласится. Я хочу предоставить ему такую возможность как можно скорее. Он и так провёл слишком много времени в скорлупе. Поскольку где-то - я не стану называть это место - есть ещё яйца, я надеюсь, что ты не сочтёшь мой поступок слишком дерзким или что я с большим пристрастием отношусь к своей расе. Я посоветовалась с Элдунари, и они согласились с моими доводами. В любом случае, со смертью Гальбаторикса и моей матери, я не хочу больше быть послом у Варденов. Вместо этого я хочу вновь перевозить яйцо по всей земле, как делала это с яйцом Сапфиры. Конечно, посол между нашими народами необходим. Поэтому мы с Даудаэром решили назначить моим преемником молодого эльфа по имени Ванир, с которым ты встречался во время своего пребывания в Эллесмере. Он выразил желание побольше узнать о людях твоей расы, и мне кажется, что это хорошая причина для того, чтобы он занял этот пост - до тех пор, пока это не станет совершенно ненужным.
Письмо продолжалось несколькими строками, но Арья ничего не сказала о том, когда, если вообще когда-нибудь, вернётся она в западную часть Алагейзии. Эрагону было приятно, что она думала о нём, когда писала, он хотел бы, чтобы она могла дождаться их возвращения, прежде, чем уехать. С её отъездом в его мире образовалась пустота, и хотя он проводил много времени с Рораном и Катриной, а также с Насуадой, болезненная пустота в его душе не уменьшалась. Наряду с постоянными мыслями о том, что они с Сапфирой ожидают своего часа, его чувства оставались отрешенными. Часто ему казалось, что он видит себя со стороны, словно его тело стало чужим. Он понимал, что служило причиной этих чувств, но не мог придумать иного лекарства, кроме времени.
Во время своего недавнего путешествия он решил, что при помощи заклинаний древнего языка, знание которых дало ему Имя имён, он сможет снять с Эльвы остатки своего благословения, ставшего проклятием. Он пошёл к девочке, в тронный зал Насуады, где она жила, чтобы узнать, чего она хочет.
Она отреагировала не так радостно, как он ожидал, она уселась на пол, нахмурившись. Она молчала почти час - он безропотно сидел рядом с ней.
Затем она взглянула на него и сказала: "Нет. Я бы хотела остаться такой, как есть... Я благодарна, что ты спросил, но это слишком большая часть меня, и я не могу отказаться от неё. Без моей способности чувствовать боль других я буду только странной - ненужным отклонением, которое ни для чего не годится, но которое возбуждает пустое любопытство окружающих, которые будут ТЕРПЕТЬ меня. С даром же я по-прежнему странная, но я могу быть полезной, кроме того у меня есть сила, которой опасаются, и возможность управлять своей судьбой, чего нет у многих моего пола." Она указала рукой на комнату, в кторой они находились. "Здесь я могу жить с комфортом - я могу жить в мире - и всё же я могу продолжать творить добро, чтобы помочь Насуаде. Если ты заберёшь мой дар, что я смогу? Что я буду делать? Кем я стану? отмена заклинания не станет благословением, Эрагон. Нет, я останусь тем, кто я есть, и я буду нести ношу своего дара по доброй воле. Но всё равно я благодарна тебе."
Через два дня после того, как Они с Сапфирой приземлились в городе, который был теперь Илирией, Насуада снова отправила их - сначала в Гилид, затем в Кенон - два города, которые сдались эльфам, чтобы Эрагон мог вновь, используя Имена имён, убрать заклинания Гальбаторикса.
Обоим, И Эрагону и Сапфире, не понравилось посещение Гилида. Оно напомнило им о том, как ургалы захватили Эрагона по приказу Дурзы, и о гибели Оромиса.
Эрагон и Сапфира провели в Кеноне три ночи. Он не был похож ни на один из городов, которые они видели. Дома были в основном деревянные, с крутыми, крытыми дранкой крышами, при этом большие дома крылись в несколько слоёв. Верхушки крыш часто были украшены резьбой в виде головы дракона, в то время как двери были покрыты резьбой сложными узелковыми рисунками.
Когда они покидали город, Сапфира предложила изменить маршрут. Ей не понадобилось много времени, чтобы убедить Эрагона, он и сам с рабостью согласился на это, как только она сказала, что это изменение не будет слишком долгим.
После Кевнона Сапфира взяла западный курс, пролетая над заливом Фюндор: обширным, удивительно-белым водным пространством. Серые и черные плавники огромных морских рыб часто вызывали волны, они были похожи на маленькие кожаные острова. Затем они выпускали фонтанчики воды из своих дыхал и поднимали высоко в воздух свои хвостовые плавники перед погружением в безмолвные глубины.
Через Фандорский Залив, тучи, холод и неистовую погоду, а затем через хорошо известные Эрагону горы Спайна, они таки достигли долины Паланкар – впервые за долгое время, прошедшее с тех пор, как они с Бромом отправились в путь, преследуя раззаков. Происшедшее словно в другой жизни.
Долина пахнула как дом для Эрагона; аромат сосен, ив и берез напомнил ему о детстве, а горький вкус воздуха сказал ему, что зима была близко.
Они приземлились среди обугленных руин Карвахолла, и Эрагон пошел по улицам, обросшим травой и сорняками.
Стая диких собак вылетела из-за близлежащих берез. Они остановились, увидев Сапфиру, зарычали, затем завизжали, и убежали в укрытие. Сапфира зарычала и выпустила струйку дыма, но не сделала попыток преследовать их.
Угли от сожженного леса захрустели под ногой у Эрагона, когда он наступил своим ботинком в груду пепла. Разрушение его деревни оставило его опечаленным. Но большая часть односельчан, которые сбежали, была всё еще жива. Если бы они вернулись, Эрагон знал что они восстановят Карвахолл и сделают его лучше, чем он был. Тем не менее, дома, среди которых он вырос, исчезли навсегда. Их отсутствие лишь усиливало чувство того, что он больше не принадлежал Долине Паланкар, и пустые места, где они располагались, привели его к чувству неправильности, как будто он был во сне, где всё было в беспорядке.
- Мир перевернулся, - пробормотал он.
Эрагон соорудил маленький походный костер рядом с тем местом, что некгода было таверной Морна, и он приготовил большой горшок тушеного мяса. Пока он ел, Сапфира бродила по окрестностям, нюхая всё, что она находила интересным.
Когда тушенка кончилась, Эрагон взял горшок, чашку с ложкой и отправился к реке Аноре, где вымыл их в ледяной воде. Он присел на каменный берег и засмотрелся на дрейфующие белые завитки водяных потоков в начале долины. На водопады Игуальды, стремительно возвышающиеся на протяжении около мили и скрывающиеся за каменными выступами горы Нарнмора. Увиденное вернуло его вечеру, когда он возвращался из Спайна с яйцом Сапфиры в в сумке, еще не зная того, что было между ними тогда, или того, кем они стали в итоге.
"Отправляемся" - сказал он Сапфире, воссоединившись с ней в центре деревни.
"Не хотел бы ты посетить свой дом?" - спросила она, когда Эрагон занял свое место у нее на спине.
Он отрицательно махнул головой. "Нет. Лучше пусть он остается в моих воспоминаниях таким, как он был когда-то, чем таким, как он стал теперь."
Она согласилась. Однако, в негласном согласии, улетая, она выбрала именно тот путь, которым когда-то давно они покидали долину Паланкар. В пути Эрагон внимательно всматривался в места, где могла бы находиться его ферма, но поскольку расстояние было слишком большим, он позволил себе поверить ненадолго в то, что его дом и сарай до сих пор стоят где-то невредимые.
У южного окончания долины Сапфира взлетела по восходящему воздушному потоку к вершине огромной голой горы, Утгард, где стояла разрушенная башня, которую Всадники построили, чтобы наблюдать за безумным королем Паланкаром. Башня когда-то была известна как Эдоксиль, но теперь она носила имя Риствакбаен, или "Место Горя", после того, как Гальбаторикс здесь убил Враиля.
В руинах башни Эрагон, Сапфира и Эльдунари отдали дань уважения памяти Враиля. Умарот был особенно мрачен, но сказал:
- Спасибо за то, что привела меня сюда, Сапфира. Я никогда не думал, что увижу место, где пал мой Всадник.
Затем Сапфира расправила свои крылья, прыгнула, и полетела прочь из долины над травянистыми равнинами под ней.
На полпути к Илирии Насуда связалась с ними через одного из варденских магов и приказала им присоединиться к большому отряду воинов, которые она послала из столицы в Тирм.
Эрагону было приятно узнать, что командует воинами Роран, а среди них есть Джоад, Балдор, который вновь обрел полную работоспособность его руки, после того, как эльфы вернули ее на место, и еще несколько его односельчан.
Эрагона удивило то, что люди Тирма отказались сдаться, даже когда он снял с них клятвы Гальбаторикса, и даже когда было очевидно что вардены с помощью Эрагона и Сапфиры запросто захватят город. Вместо этого губернатор Тирма лорд Ристхарт потребовал, чтобы им позволили стать независимым городом-государством со свободой выбора своих правителей и со своими законами.
Наконец, после нескольких дней переговоров, Насуада согласилась с его требованиями, потребовав, что лорд Ристхарт поклялся ей в преданности как Высшей Королеве, так же как это сделал король Оррин, и согласился соблюдать ее законы относительно магов.
Из Тирма Эрагон и Сапфира, сопровождаемые воинами, направились далее по побережью на юг, пока не достигли города Куасты. Они повторили тот же процесс, что и в Тирме, но в отличии от Тирма, губернатор Куасты уступил и согласился присоединиться к новому королевству Насуады.
Затем Эрагон и Сапфира в одиночку полетели в Нарду, далеко на север, и получили те же самые обещания перед окончательным возвращением в Илирию, где они остались на несколько недель в соседнем с Насуадой зале.
Когда позволило время, он и Сапфира покинули город и отправились замку, где Блёдхгарм и другие заклинатели охраняли Эльдунари, спасенные от Гальбаторикса. Там Эрагон и Сапфира помогли в излечении умов драконов. Они добились прогресса, но слишком маленького. Некоторые из Эльдунари реагировали быстрее, чем другие. Многие из них, чего опасался Эрагон, больше не заботились о жизни, или же так сильно заблудились в лабиринтах своих умов, что было невозможно общаться с ними в понятной манере, даже для старших из драконов, как Валдр. Чтобы предотвратить нападение сотни сумасшедших драконов на тех, кто пытался помочь им, эльфы ввели многие Эльдунари в состояние, подобное трансу, выбирая для контакта только одного за раз.
Эрагон также трудился вместе с магами из Дю Врангр Гата, чтобы опустошить цитадель от ее сокровищ. Большинство работы ложилась на него, ибо никто из других заклинателей не обладал достаточными знаниями и опытом, необходимыми для того, чтобы иметь дело со многими из зачарованных артефактов, которые Гальбаторикс оставил после себя. Но Эрагон не был против; ему нравилось исследовать разрушенную крепость и раскрывать секреты, которые были в ней. Гальбаторикс собрал массу чудес за последнее столетие, некоторые из них были опасными, но все, без исключения, были интересными. Эрагону больше всего нравилась астролябия, в которую, приложив глаз, можно было увидеть звезды даже при дневном свете.
Существование самых опасных из них он сохранил в тайне между ним, Сапфирой и Насуадой, считая слишком рискованным позволить знанию о них распространиться.
Насуада пустила многие из богатств, которые они обнаружили в цитадели непосредственно на то, чтобы прокормить и одеть ее воинов, так же как и на восстановление оборонных сооружений города, которые они разрушили во время их вторжения в Империю. Кроме того, она подарила по пять крон всем ее подданным: пустяк для дворян, но настоящее богатство для простых крестьян. Жест, Эрагон знал это, поднимающий их уважение и преданность способом, которые Гальбаторикс никогда бы не понял.
Они также обнаружили несколько сотен мечей Всадниокв: мечи всех цветов и форм, сделанные как для людей, так и для эльфов. Это была захватывающая дух находка. Эрагон и Сапфира лично отнесли их в тот замок, где Эльдунари в ожидании того дня, когда они снова понадобятся Всадникам.
Рунён, подумал Эрагон, будет рада знать, что так много из ее ручной работы уцелело.
И были еще тысячи свитков и книг, которые собрал Гальбаторикс, которые эльфы и Джоад помогли катализировать, откладывая те из них, которые содержали тайны о Всадниках и внутренней работе магии.
Пока они разбирали большой запас знаний Гальбаторикса, Эрагон по-прежнему надеялся найти упоминания о том, где король спрятал яйца Летхрблака. Однако, единственными упоминаниями о Летхрблака и раззаках которые он видел, были в работах эльфов и Всадников прошлых эпох, где они рассуждали о темной ночной угрозе и думали что делать с противником, которого нельзя обнаружить ни одним из видов магии.
Теперь, когда Эрагон мог открыто говорит с ним, он постоянно беседовал с Джоадом, доверяя ему все, что произошло с Эльдунари и яйцами, и даже зашел так далеко, что рассказал ему о поиске своего истинного имени на Врёнгарде. Разговаривать с Джоадом было комфортно, тем более он был одним из немногих людей, которых Бром знал достаточно хорошо, чтобы называть его другом.
Эрагон нашел интересным и лучшим способом отвлечься наблюдать за тем, что делала Насуада для управления и восстановления королевства, сформировавшееся на осколках Империи. Усилия, требуемые для управления такой большой и разнообразной страной были огромными, и задача, казалось, никогда не будет решена; всегда находилось что-то, что нужно было сделать. Эрагон знал, что будет ненавидеть требования своего положения, но Насуада, казалось, процветала на них. Ее энергия никогда не иссякала, и она, казалось, всегда знала как решить проблемы, которые возникали перед ней. День за днем, он видел, что она вырастала в глазах эмиссаров, чиновников, дворян и простых людей, с которыми имела дело. Она выглядела идеально подходящей для ее новой роли, хотя он не был уверен насколько счастливой она была, и он беспокоился о ней из-за этого.
Он наблюдал за тем, как она рассуждала о дворянах, которые работали с Гальбаториксом - охотно или нет - и он одобрял ее справедливость и милосердие, так же как и наказания, которые она выносила, когда это требовалось. Многих она лишила земель, титулов и большей части добытого ими нечестным путем богатства, но она не казнила их, чему Эрагон был рад.
Он встал на ее сторону, когда она наделила Нар Гарцвога и его народ обширными землями на севере Спайна, а так же плодородными равнинами между озером Флём и рекой Тоарк, где люди больше не жили. И в этом от так же согласился с ней.
Как король Оррин и лорд ристхарт, Нар Гарцвог принес клятву вассала Насудаде как его высшей королеве. Однако, огромный кулл сказал:
-Мои люди согласны с этим, Госпожа Ночная Охотница, но у них густая кровь и короткая память, и слова не будут вечно связывать их.
Холодным голосом Насуада ответила:
-Ты имеешь ввиду, что твой народ нарушит мир? Я так понимаю, наши расы снова станут врагами?
-Нет, - сказал Гарцвог, и покачал своей большой головой. - Мы не хотим сражаться с тобой. Мы знаем, что Огненный Меч уничтожит нас. Но... когда наша молодежь подрастет, они захотят сражений, чтобы заявить о себе. Мне жаль, Ночная Охотница, но мы не можем изменить то, что мы есть.
Этот разговор обеспокоил Эрагона, также как и Насуаду, и он провел несколько ночей в размышлениях об ургалах, пытаясь найти решение проблемы, которая у них появилась.
Недели текли, и Насуада продолжала посылать его и Сапфиру в разные места Сурды и ее королевства, часто используя его как своего личного представителя у короля Оррина, лорда Ристхарта, и у других дворян и отрядов солдат по всему миру.
Где бы они ни были, они искали место, которое могло бы стать домом для Эльдунари на века и где драконы смогут гнездиться и постигать основы драконы, скрытые на Вренгарде. Были многообещающие места в Спайне, но большинство было слишком близко к людям и ургалам, или же слишком северными, Эрагон полагал, что будет невыносимо жить там круглый год. Кроме того, Муртаг и Торн отправились на север, и Эрагон с Сапфирой не хотели доставлять им лишние трудности.
Беорские горы были бы идеальным вариантом, но казалось сомнительным, что гномы будут рады сотням голодных драконов, шныряющих на границах их королевства. Независимо от того, где бы они не находились в Беоре, они всё равно будут находится слишком близко от какого-нибудь гномьего города, и не было бы ничего хорошего, если бы молодые драконы начали охотиться на стада фельдуностов - что, зная Сапфиру, для Эрагона было очевидно.
Эльфы, считал он, не будут против, если драконы будут жить в горах Дю Вельденвардена, но Эрагон все равно переживал из-за близости к эльфийским городам. Ко всему прочему, ему не нравилась идея разместить драконов и Эльдунари на территории одной из рас. Если бы это произошло, они бы оказали поддержку этой расе. Всадники прошлого никогда бы там не сделали, так же, Эрагон верил в это, и Всадники будущего не сделают.
Единственным местом, которое было достаточно далеко от городов всех рас был наследственный дом драконов: сердце пустыни Хадарак, где находились Дю Феллс Нангорот, Проклятые горы. Это, Эрагон был уверен, было бы хорошим местом для воспитания птенцов. Однако, было три недостатка. Во-первых, у них бы не было достаточного количества еды в пустыне, чтобы прокормить молодых драконов. Сапфире придется потратить почти всё ее время для переноса оленей и других животных к горам. И, конечно же, однажды птенцы станут больше, они должны начать летать самостоятельно, что приведет их очень близко к землям людей, эльфов и гномов. Во-вторых, каждый, кто много путешествовал, и многие кто нет, знают местоположение этих гор. И в-третьих, было бы весьма сложно достигнуть гор, особенно зимой. Последние два пункта наиболее встревожили Эрагона и заставили задуматься его насколько хорошо они могли защитить яйца, птенцов и Эльдунари.
"Было бы лучше, если бы мы разместились на одной из вершин Беорских гор, где только дракон может летать," - сказал он Сапфире. "Тогда никто не был бы в состоянии добраться до нас, кроме Торна, Муртага или некоторых других магов".
"Некоторых других магов, например каждый эльф в мире? Кроме того, там будет всё время холодно!"
"Я думал ты не будешь возражать против холода."
"Я не возражаю. Но я не хочу жить среди снега круглый год. Песок лучше для нашей чешуи, так сказал мне Глаэдр. Он помогает полировать ее и держать в чистоте."
"Хмм."
День за днем погода становилась холоднее. Деревья сбросили листву, стаи птиц летели на юг, и зима распространилась по земле. Это была лютая, суровая зима, и долгое время было чувство, что вся Алагейзия погрузилась в дремоту. С первым снегом Орик и его армия вернулись в Беорские горы. Все эльфы, которые всё еще находились в Илирии, в их числе Ванир и Блёдхгарм со своими десятью заклинателями, аналогично вернулись в Дю Вельденварден. Ургалы ушли неделей ранее. Последними ушли коты-оборотни. Они, казалось, просто исчезли; никто не видел как они ушли, и всё же в один прекрасный день они все ушли, кроме большого, жирного кота-оборотня по имени Желтоглаз, который сидел на обитой подушке рядом с Насуадой, мурлыча, дремля, и слушая всё, что происходило в тронном зале.
Без эльфов и гномов город стал угнетающе пуст для Эрагона во время его прогулок по окрестностям. Рваные хлопья снега залетали в крыши потрескавшихся строений.
А Насуада продолжала загружать его и Сапфиру заданиями. Но она никогда не посылала его в Дю Вельденварден, единственное место, куда Эрагон хотел отправиться. У них не было никаких вестей от эльфов насчет того, кто стал приемником Имиладрис, и когда он спросил, Ванир лишь сказал:
-Мы не торопливый народ, и для нас, выборы нового монарха трудный, сложный процесс. Как только я узнаю, что решили на нашем совете, я скажу вам.
Эрагон уже так давно не видел и не слышал Арью, что он подумывал использовать имя древнего языка, чтобы обойти защитные чары Дю Вельденвардена, чтобы поговорить с ней, или хотя бы увидеть ее в магическом зеркале. Однако, он знал, что эльфы не будут рады вторжению, и он боялся, что Арья не оценила бы то, что он связался с ней таким образом без крайней необходимости.
Поэтому, он вместо этого написал ей короткое письмо, в котором спрашивал о ней и рассказал о некоторых их делах. Он дал письмо Ваниру, и Ванир пообещал передать его Арье. Эрагон был уверен, что он сдержит слово - они говорили на древнем языке - но он не получил ответа от Арьи, и когда луна сменилась дважды, он начал думать, что по какой-то неизвестной причине, она решила положить конец их дружбе. Эта мысль причиняла ему ужасную боль, и это заставило его сконцентрироваться на работе, которую давала ему Насуада еще больше, надеясь таким образом забыть его страдания.
В самый разгар зимы, когда мечеподобные сосульки свесились с выступа над Илирией и глубокие сугробы снега покрыли все окрестности, когда дороги были почти непроходимы и пища на их столах стала совсем скудной, три покушения были совершены на жизнь Насуады, как и предупреждал Муртаг.
Покушения были умными и полностью продуманными, и третье, которая включала в себя падения сети, полной камней на Насуаду, почти удалось. Но защитные чары Эрагона и Эльва защищали ее, Насуада выжила, хотя последнее нападение стоило ей нескольких сломанных костей.
Во время третьего покушения Эрагон и Ночные Охотники убили двоих нападающих, точное число которых осталось тайной, но остальные сбежали.
Эрагон и Джормундур после этого приняли экстраординарные меры по обеспечению безопасности Насуады. Они увеличили число ее охранников еще раз, и куда бы она ни шла, по крайней мере три заклинателя сопровождали ее. Насуада само по себе стала более осторожной, и Эрагон увидел в ней определенную жесткость, которой не было раньше.
Больше покушений на Насуаду не было, но через месяц после окончания зимы, когда дороги вновь стали доступными, разжалованный граф по имени Хамлин собрал несколько сотен бывших солдат Империи и начал совершать набеги на Гиллид и нападать на путешественников на ближайших дорогах.
В тоже самое время, другое, куда более серьезное восстание начало назревать на юге во главе с Таросом Быстрым из Эрроуза.
Восстания были не большей неприятностью, чем что-либо другое, но они все равно заняли несколько месяцев на подавление, и они привели ко многим неожиданно диким поединкам, хотя Эрагон и Сапфира пытались решить дело мирно всякий раз, когда могли. После сражений они, в которых они уже побывали, ни один из них не хотел больше проливать кровь.
Вскоре после окончания восстаний Катрина родила крупную, здоровую девочку с локоном рыжих волос на ее голове, таких же как у матери. Девочка кричала громче, чем любой ребмёнок, которого Эрагон когда-либо слышал, и у нее была железная хватка. Роран и Катрина назвали ее Исмира, в честь матери Катрины, и всякий раз, когда они смотрели на нее, радость в их лицах заставляла Эрагона улыбаться.
На следующий день после рождения Исмиры, Насуда вызвала Рорана в свой троный зал и удивила его, пожаловав ему титул Графа, вместе с его родной Долиной Паланкар во владение.
- До тех пор пока ты и твои потомки будут в состоянии управлять ею, долина будет принадлежать вам, - сказала она.
Роран поклонился и сказал:
- Спасибо, ваше высочество.
Эрагон видел насколько много значил этот подарок для него. Помимо рождения его дочери, самым желанным для Рорана было возвращение в место, где когда-то находился его дом.
Насауда также пыталась вручить разнообразные титулы Эрагону, но он отказался, сказав, что для него достаточно того, что он является Всадником.
Несколько дней спустя, Эрагон и Насурда в своих рассуждениях, рассматривали карту Алагейзии и обсуждли ряд вопросов, представляющих интерес по всей стране, когда она сказала: «Теперь, когда дело обстоит несколько более определенным, я думаю, пришло время рассмотреть роль маги в Сурде, Териме, и в моем собственном королевстве ".
"Да?"
- Да. Я провела много времени, рассуждая об этом, и наконец приняла решение. Я решила сформировать группы, в целом очень похожие на Всадников, но предназначенные только для магии.
- И что же эти группы будут делать?
Насауда взяла перо со своего стола и пропустила его через пальцы. - Опять же, все то же самое, что и Всадники: путешествовать по земле, удерживать мир, вершить суд и что самое главное присматривать за прочими заклинателями, чтобы быть уверенными в том, что они не используют свои способности во зло.
Эрагон немного нахмурился. - Почему бы не оставить это для всадников?
- Потому что пройдет много лет прежде чем их будет достаточно. Но и тогда они будут все еще не в состоянии противостоять даже самому невежественному магу или ведьме.
Эрагон кивнул. Он и Сапфира все больше раздражались, не находя общего языка с Элдунари в вопросе о месте хранения оставшихся яиц драконов. А между тем им необходимо было решить это как можно скорее.
- Я думаю, что нет, Эрагон. Именно поэтому мы должны это сделать, у нас нет времени ждать. Посмотри на опустошение, оставшееся после Гальбаторикса. Заклинатели являются самыми опасными созданиями в нашем мире, опаснее чем даже драконы. Они просто обязаны отчитываться перед нами. Если этого не будет, мы навсегда останемся во власти их милосердия.
- Ты правда веришь, что сможешь присоединить к себе достаточное количество магов, для того чтобы присматривать за всеми заклинателями здесь и в Сурде?
- Думаю да, если ты попросишь их об этом. Что является одной из причин того, почему ты должен возглавить такую группу.
"Я?"
Она кивнула. - Кто еще? Трианна? Я не могу полноценно доверять ей и я не уверена достаточно ли у нее сил и способностей для этого. Эльф? Нет, это должен быть кто-то из нас. Ты знаешь имя древней религии, ты Всадник, ты достаточно умен и влиятелен. И за тобой стоит множество из драконов. Я не могу придумать другого, подходящего на роль предводителя магов, лучше тебя. Если я посоветуюсь в этом с Оррином, уверена, что он поддержит меня.
- Не думаю, что его это обрадует.
- Нет, но он поймет, что это необходимо.
- Поймет ли? - В задумчивости Эрагон оперся о край стола. - Как ты себе представляешь управление магами, не принадлежащими к этой группе?
- Я надеюсь ты сможешь найти решение. В любом случае, думаю, что с помощью заклинаний или гадального зеркала мы сможем отслеживать их местонахождение и наблюдать за тем, используют ли они магию во благо или же приносят этим несчастье окружающим.
- И если да?
- Тогда, увидев это, мы заставим их возместить нанесенный ими ущерб, а затем обяжем поклясться на древнем языке в том, что они больше не будут колдовать.
- Клятвы на древнем языке совсем не обязательно остановят их в употреблении магии.
- Знаю, но это лучшее, что мы можем сделать.
Он кивнул. - А что будет с заклинателями, которые не захотят чтобы за ними наблюдали? Что тогда? Я не могу представить себе людей, которые добровольно согласятся чтобы за ними шпионили.
Насуада вздохнула и опустила перо. - Это сложная часть. Что бы ты сделал, Эрагон, если бы был на моем месте? -
Ни одно из решений, которое приходило ему в голову, не были достаточно хорошим. - Я не знаю. …-
Выражение ее лица стало печальным. - Я тоже. Это трудная, болезненная, неприятная проблема, и независимо от того что я выберу, кому-то в конечном итоге будет нанесен вред. Если я ничего не сделаю, маги, как и раньше, будут свободно манипулировать другими людьми с помощью своих заклинаний. Если я заставлю их подчиниться контролю, многие будут ненавидеть меня за это. Однако, я думаю, вы согласитесь со мной, что лучше защитить большинство моих подданных за счет нескольких. -
-Мне это не нравится, - пробормотал он.
- Мне тоже.
- Ты говоришь о подчинении каждого человека-заклинатель своей воле, независимо от того, кто они есть.-
Она и глазом не моргнула. - Для блага многих.-
- А как насчет людей, которые могут только слышать мысли и ничего больше? Это тоже форма магии. -
- Их тоже. Вероятность того что они будут злоупотреблять своей властью все еще слишком велика. - Насуада вздохнула. - Я знаю, это нелегко, Эрагон, но легко или нет, это то,на что мы должны обратить внимание. Гальбаторикс сумасшедший и злой, но он был прав в одном: маги должны быть обузданы. Но не так как планировал Гальбаторикс. Тем не менее что-то должно быть сделано, и я думаю, что мой план - лучшее возможное решение. Если ты сможешь придумать другой, лучший способ обеспечить соблюдение законности среди магов, я былы бы в восторге. В противном случае, это единственный путь, доступный нам, и мне нужна ваша помощь, чтобы сделать это. ... Итак, вы будете принимать руководство над этой группы, на благо страны и нашей расы в целом? -
Эрагон не спешил отвечать. Наконец он сказал,- Если Вы не возражаете, я хотел бы подумать над этим некоторое время. И я должен проконсультироваться с Сапфирой.-
- Конечно. Но не думай слишком долго, Эрагон. Приготовления идут полным ходом, и ты скоро будешь нужен.-
Потом, Эрагон не вернулся прямо к Сапфире, а бродил по улицам Илирии, игнорируя поклоны и поздравления от людей, мимо которых он проходил. Он чувствовал себя ... тревожно, и из-зи предложения Насуады и из-за жизни вообще. Слишком долго он и Сапфира бездействовали. Пришло время для перемен, и обстоятельства уже не позволяют им ждать. Они должны были решить, что они собираются делать, и то, что они выберут, повлияет на всю оставшуюся жизнь.
Он провел несколько часов, гуляя и размышляя, главным образом о его связях и обязательствах. В конце дня, он вернулся назад к Сапфире и, не говоря ни слова, залез на ее спину.
Она выскочила из внутреннего двора зала и полетела высоко над Илирией, достаточно высоко, чтобы они могли видеть на сотни миль в каждом направлении. Там она осталась, кружась.
Они говорили без слов, обмениваясь своими мыслями. Сапфира разделяла многие из его проблем, но она не так сильно как он волновалась об их связях с другими. Ничто не было столь же важным для нее как защита яиц и Элдунари, и выполнение того, что было правильным для него и для нее. И все же Эрагон знал, что они не могли просто игнорировать эффекты, которые последуют за их выбором, как политические, так и личные.
Наконец, он сказал: "Что нам делать?"
Сапфира словила поток ветра, который медленно наполнил ее крылья. "То что мы должны делать - это всегда оставаться на чеку," - сказала она и замолчала. Повернув к городу, она начала спускаться.
Эрагон ценил ее молчание. Ему было бы труднее принять решение чем ей, и ему нужно было подумать над этим самостоятельно.
Когда они приземлились во дворе, Сапфира толкнула его своей мордой и сказала: "Если тебе нужно поговорить, я буду здесь."
Он улыбнулся и провёл рукой по её шее, а затем медленно пошел в свою комнату, уставившись в пол.
В ту ночь, когда луна начала показываться высоко над Илирией и Эрагон сидел напротив кровати, увлеченный чтением книги о технике изготовления седел первыми Всадниками, еле заметное мерцание привлекло внимание Эрагона.
Он вскочил на ноги, вытаскивая Брисингр из ножен.
Тогда, из его открытого окна, он увидел небольшой трехмачтовый корабль, сотканный из стеблей травы. Он улыбнулся и вложил меч в ножны. Он протянул руку, и корабль проплыл через всю комнату и приземлился на его ладонь, где накренился на одну сторону.
Корабль отличался от того, который сделала Арья во время их совместного путешествия по Империи, после того как он и Роран спасли Катрину из Хелгринда. У него (кораблика) было больше мачт, а паруса были сделаны из листиков травы. Хоть трава и была вялой и потемневшей, она не высохла полностью, что навело его на мысль что он был собран днем или двумя ранее.
К середине палубы был привязан квадрат сложенной бумаги. Эрагон аккуратно взял его, его сердце бешено колотилось, а затем развернул листок на полу. На нем было написано символами древнего языка:
Эрагон, мы наконец-то выбрали нашего лидера, сейчас я нахожусь в пути к Илирие, чтобы представить его Насурде . Я хотела бы поговорить с тобой и Сапфирой в первую очередь. Это сообщение должно достигнуть тебя за четыре дня до полумесяца. Если решитесь, встретьте меня на следующий день после его получения, к востоку от реки Рамр. Приходите одни, и не говори никому куда вы отправляетесь. Арья
Эрагон улыбнулся не желая. Ее сроки были совершенны, корабль прибыл именно тогда, когда она предназначала. Затем его улыбка исчезла, и он перечитал письмо несколько раз. Она что-то скрывает, это было очевидно. Но что? Зачем встречаться в тайне?
Может быть, Арья не одобряет следующего правителя эльфов, подумал он. Или, может быть есть какая-то другая проблема. И хотя Эрагону не терпелось увидеть ее снова, он не мог забыть, как она проигнорировала его и Сапфиру. Он предположил, что с точки зрения Арьи прошедшие месяцы были пустяковым количеством времени, но он не мог не чувствовать боль.
Он ждал пока первый лучик солнца не появился на небе, а затем быстро спустился чтобы разбудить Сапфиру и рассказать ей новость. Ей было столь же любопытно как и ему, если не сказать что даже взволновало.
Он оседлал ее, а затем они покинули город и отправились на северо-восток, не сказав никому куда они направились, даже Глаэдору и другим Эльдурнари.
Фирнен
Было ещё раннее утро, когда Эрагона и Сапфира прибыли на место, указанное в записке Арьи, туда, где русло реки Рамр делало небольшой изгиб, поворачивая на восток.
Когда они подлетали, Эрагон напрягся, пытаясь разглядеть через шею Сапфиры кого-нибудь внизу. Но место было пусто, лишь стадо диких быков паслось неподалёку. Когда животные заметили Сапфиру, они пустились наутёк, поднимая за собой столбы пыли. Эрагон чувствовал , что только эти быки, да другие более мелкие зверюшки, были единственными живыми существами в округе. Разочарованный, он устремил свой взгляд к горизонту, но и там не было и намёка на присутствие Арьи.
Сапфира приземлилась на небольшое возвышение в пятидесяти ярдах от реки. Она села на землю, и Эрагон сел рядышком, прислонившись к ней спиной.
[hr][br]
Я не злопамятный, я просто злой, а вот память у меня плохая. Совсем склероз замучил: отомщу, забуду, и еще раз отомщу.
|
| |
| |
| коля | Дата: Воскресенье, 06.05.12, 21:10 | Сообщение # 55 |
|
Санин
Группа: Администраторы
Сообщений: 877
Статус: Offline
| На вершине возвышения находился пласт сланцеподобного камня. Томясь в ожидании, Эрагон, чтобы убить время, подобрал камешек толщиной с большой палец и начал его стачивать, придавая ему форму наконечника стрелы. Порода была слишком мягкой, чтобы рассчитывать на большее, чем на декоративное изделие, но ему нравилось то, что он делал. Сделав протенький треугольный наконечник и оставшись им довольным, он отложил его в сторону, подобрал чуть больший по размеру камень и начал точить из него кинжал с широким лезвием, похожий на тот, что использовали эльфы.
Но ему и Сапфире не пришлось ждать так долго, как он сперва подумал.
Когда истёк час после их прибытия на берег реки, Сапфира оторвала свою голову от земли и вгляделась в небо над равниной, туда, где неподалёку находилась пустыня Хадарак.
Он почувствовал, как её тело стало напряжённым, в её душе родилось какое-то странное чувство: ощущение величия мгновения.
"Смотри", - сказала она.
Удерживая в руках свой незаконченный кинжал, он вскарабкался на ноги и посмотрел на восток.
Сначала он не увидел ничего, кроме травы, пыли и нескольких одиноких, колышущихся на ветру деревьев на фоне далёкого горизонта. Он расширил границы своего поиска, но всё равно не увидел ничего достойного внимания.
"Что?..", - начал он было свой вопрос, но сам же оборвал себя на полуслове, взглянув в небо.
Высоко в небе на востоке он увидел мерцание зелёного пламени, будто бы изумруд блестел на солнце. Светлое пятнышко описывало дугу на синем покрывале небосвода, быстро приближаясь и блестя, словно звезда ночью.
Эрагон уронил каменную заготовку кинжала, не отрывая глаз от мерцающей искорки, забрался в седло на спине Сапфиры и застегнул ремни. Он намеревался спросить её, что она думала об источнике этого пятнышка света, чтобы вынудить её выразить в словах то, о чём он думал сам, но ни он, ни она не могли сейчас ни о чём говорить.
Сапрфира оставалась на месте, хотя её крылья были раскрыты, сложены почти вдвое и приподняты: она готова была в любой момент взлететь.
Приближаясь и становясь крупнее, искорка стала принимать продолговатые формы, разбиваясь сначала на дюжины, потом сотни, потом тысячи ярких пятнышек. Через несколько минут стали видны истинные очертания, и стало понятно, что это был дракон.
Сапфира не могла ждать дольше. Она заревела громким трубным гласом, соскочила с возвышения и опустила крылья.
Эрагон схватился покрепче за шип перед собой, когда Сапфира начала свой почти вертикальный подъём, вся горя от нетерпения пересечься как можно скорей с тем другим драконом. И он и она испытывали противоречивые чувства; они были восторжены, но одновременно и насторожены - пройдя через все свои сражения, они не могли не стать осмотрительными. И оттого их чрезвычайно порадовал тот факт, что солнце сейчас было за их спинами.
Сапфира поднималась до тех пор, пока не оказалась чуть выше зелёного дракона. Потом она, сохраняя высоту, начала наращивать скорость.
Приближаясь к дракону, Эрагон увидел, что хотя тот и был хорошо сложен, но ещё не успел избавиться от подростковой угловатости: его конечностям ещё предстояло набрать вес и крепость, какими обладали Торн и Глаэдр, и сам он ещё был маленьким - меньше, чем Сапфира. Чешуя на его боках и спине была цвета лесной зелени, а самые маленькие чешуйки отдавали белизной. Когда крылья дракона были прижаты к его телу, их цвет был подобен цвету листвы падуба, но когда они были расставлены широко в стороны, и через них светило солнце, они напоминали дубовую листву весной.
На месте соединения спины и шеи дракона находилось седло очень похожее на то, что несла на себе Сапфира. В седле находилась фигура, похожая на Арью, тёмные волосы фигуры развевались на ветру. Этот вид наполнил сердце Эрагона радостью, и та пустота, что царила в нём так долго, исчезла из него, как исчезает мрак при появлении солнца.
Когда драконы пронеслись друг мимо друга, Сапфира заревела, и зелёный дракон заревел в ответ. Они повернулись и начали кружить, словно охотясь за хвостами друг друга. Сапфира летела чуть выше, и другой дракон не предпринимал попыток подняться выше чем она. Если бы так происходило в бою, Эрагон бы начал опасаться, что дракон пытается получить преимущество перед атакой.
Он улыбнулся и крикнул. Арья крикнула в ответ и подняла руку. Эрагон, чтобы убедиться, что это действительно она, коснулся умом её сознания, и тот час же убедился в этом, а также в том, что у Арьи и зелёного дракона были мирные намерения. Он удалился из её сознания в следующее мгновение, ибо остаться в нём без её разрешения было бы грубо с его стороны; он знал, что получит все ответы на свои вопросы на земле, во время спокойной беседы.
Сапфира и зелёный дракон снова заревели, последний хлестнул своим плетеподобным хвостом; потом они снова начали гоняться друг за другом, пока не подлетели к реке Рамр. Там Сапфира возглавила их маленькую группку и, опускаясь по спирали, приземлилась на то же возвышение, на котором она и Эрагон начинали своё ожидание.
Зелёный дракон приземлился в сотне футах поодаль и низко присел, позволяя Арье выпрыгнуть из седла.
Эрагон развязал ремни на ногах и спрыгнул на землю, ножны Брисингра ударились о его ногу. Он бросился в сторону Арьи, она побежала к нему. На половине дистанции между драконами они встретились. Драконы пошли следом за ними, несколько более степенно ступая и тяжело топая.
Оказавшись рядом с Арьей, Эрагон заметил, что вместо кожаной полоски, которую Арья обычно носила, чтобы удерживать свои волосы сзади, на её голове покоился золотой венец. В центре венца блестел алмаз в форме слезы, свет которого не был отражённым от солнца, но своим собственным, шедшим из его глубин. На её талии висел в зелёных ножнах меч с зелёной рукоятью. Эрагон распознал в нём Тамерлин - меч, который лорд-эльф Фиолр предлагал ему на замену Зароку, и который когда-то принадлежал Всаднику Арве. Но рукоять выглядела не совсем так, как он её помнил: она была более лёгкой и грациозной, и ножны казались уже.
Прошло целое мгновение, прежде чем Эрагон сообразил, что значила корона на голове Арьи. Потом он взглянул на неё с изумлением.
- Ты!
- Я, - ответила она и наклонила голову. - Атра эстерни оно тхелдуин, Эрагон.
- Атра ду эваринья оно варда, Арья... Дрёттнинг? - от его внимания не ускользнул тот факт, что она решила поприветствовать его первой.
- Дрёттнинг, - подтвердила она. - Мой народ решил передать мне титул, принадлежавший моей матери, и я сочла возможным принять его.
Над ними Сапфира и зелёный дракон коснулись головами и начали обнюхивать друг друга. Поскольку Сапфира была выше, зелёному дракону приходилось тянуться, чтобы достать до неё.
Как бы не желал Эрагон говорить с Арьей, он не смог удержаться и не уставиться на зелёного дракона.
- А он? - спросил он, махнув рукой ввысь.
Арья улыбнулась, а потом удивила Эрагона, взяв его руку в свою и подведя его к дракону. Тот фыркнул и нагнул к ним голову. Из его ноздрей поднимались пар и дымок.
- Эрагон, - промолвила Арья, положив руку на горячий нос дракона, - это Фирнен. Фирнен, это Эрагон.
Эрагон взглянул в один из сияющих глаз Фирнена; мышечные нити радужной оболочки дракона были бледно-жёлто-зелёными, как молоденькие стебельки травы.
"Я рад встретиться с тобой, Эрагон-друг-губитель Шейдов, - сказал Фирнен. Его внутренний голос был глубже, чем Эрагон ожидал; он был даже глубже, чем голоса Торна, Глаэдра или любого Эльдунари из Вроенгарда. - Мой Всадник многое рассказал мне о тебе".
Фирнен мигнул, послышался короткий резкий звук, будто бы ракушка упала на камень.
В широком, освещённом солнцем сознании Фирнена, выстланном прозрачными тенями, Эрагон чувствовал возбуждение.
И удивление охватило Эрагона, удивление, что это всё произошло.
- Я тоже рад встретиться с тобой, Фирнен -финиарель. Я и представить не мог, что доживу до тех пор, когда ты, освобождённый от заклятий Гальбаторикса, вылупишься.
Изумрудный дракон легонечко фыркнул. Он был горд и полн энергии, словно олень осенней порой. Потом он посмотрел на Сапфиру. И между ними двумя очень многое произошло; Эрагон почувствовал поток мыслей, эмоций, чувств - сначала он был медленным, как тихая речушка, потом стал стремительным, как горный ручей.
Арья тихо улыбнулась.
- Они, кажется, понравились друг другу.
- Да.
Ведомые обоюдным пониманием, они отошли от Сапфиры и Фирнена, предоставив драконов самим себе. Сапфира сидела не как обычно, а чуть наклонившись, словно готовясь напасть на лань. Фирнен находился в похожей позе. Кончики их хвостов подёргивались.
Арья выглядела хорошо; лучше, подумал Эрагон, чем с тех пор, как они покинули Эллесмеру. Поскольку он не мог подобрать более подходящего слова, он оценил её состояние, как счастливое.
Некоторое время они стояли молча и наблюдали за драконами. Потом Арья повернулась к нему и сказала:
- Я приношу извинения за то, что не связалась с тобой раньше. Ты, наверное, дурно думаешь обо мне за то, что я игнорировала тебя и Сапфиру так долго, за то, что я сохраняла в секрете от тебя существование Фирнена.
- Ты получила моё письмо?
- Да. - Эрагон был удивлён, когда Арья достала из своей туники мятый прямоугольный пергамент, который, несколько секунд спустя, он распознал, как собственное письмо. - Я бы ответила, но Фирнен уже вылупился, а я не хотела лгать тебе, даже если бы ложь состояла в простом не упоминании о нём .
- А зачем нужно было сохранять его существование в тайне.
- На свободе ещё так много слуг Гальбаторикса, а драконов так мало. Я не хотела рисковать, не хотела, чтобы кто-нибудь узнал о нём, пока он не станет достаточно большим, чтобы суметь постоять за себя.
- Ты всерьёз полагала, что человек может проникнуть в Дю Вельденварден и убить его?
- Странные вещи случились. Пока драконы находятся на грани вымирания, не следует рисковать. Если бы я могла, я скрывала бы Фирнена в Дю Вельденвардене ещё десять лет, пока он не стал бы таким большим, что никто не мог бы осмелиться напасть на него. Но он пожелал покинуть Дю Вельденварден, и я не смогла отказать ему. Кроме того, настала пора мне предстать перед Насуадой и Ориком в моей новой роли.
Эрагон почувствовал, как Фирнен стал показывать Сапфире свою первую удачную охоту на лань в лесах эльфов. Он понял, что Ария почувствовала этот обмен тоже, потому что уголки её губ дёрнулись, когда Фирнен передал Сапфире изображение того, как он, преследуя испуганную лань, споткнулся о ветвь и начал прыгать за ней.
- И как давно ты стала королевой?
- Через месяц после моего возвращения. Ванир, впрочем, ещё не знает об этом. Я приказала держать эту информацию в тайне от него и от нашего посла у гномов, чтобы иметь возможность сосредоточиться на воспитании Фирнена, не отвлекаясь на государственные дела, которыми в противном случае пришлось бы заниматься... Я думаю тебе понравится это узнать: я вырастила его на утёсах Тельнаейра, там где жили Оромис и Глаэдр. Мне показалось, что это будет правильно.
Они немного помолчали. Потом Эрагон показал рукой на корону на голове Арьи, потом на Фирнена и спросил:
- Как же это всё случилось?
Она улыбнулась.
- Когда мы возвращались в Эллесмеру, я заметила, что Фирнен стал шевелиться внутри своей скорлупки, но не придала этому слишком большое значение, потому что Сапфира тоже часто шевелилась в своём яйце. Но, когда мы достигли Дю Вельденвардена и прошли через запретительные заклинания на его границе, он вылупился. Это случилось почти вечером, я несла яйцо в подоле, как прежде часто носила Сапфиру, я беседовала с ним, рассказывая ему о мире и уверяя его, что он находится в безопасности, а потом я почувствовала, что яйцо затряслось и... - она вздрогнула и откинула назад волосы, в глазах её стояли слёзы. - Связь - она именно такая, как я себе и представляла. Когда мы коснулись... Я всегда хотела быть Драконьим Всадником, Эрагон, чтобы иметь возможность защищать мой народ, чтобы отомстить за смерть моего отца от рук Гальбаторикса и Проклятых. Но до тех самых пор, пока я не увидела первую трещинку на скорлупе яйца Фирнена, я и мечтать не смела, что это когда-нибудь может со мной произойти.
- Когда ты коснулась, появился...
- Да, - она подняла левую руку и показала серебристый знак на ладони, похожий на его собственный гедвёй игназия. - У меня было такое чувство... - она остановилась подыскивая слова.
- Словно бы в этом месте тебя обожгло ледяной водой, - помог ей Эрагон.
[hr][br]
Я не злопамятный, я просто злой, а вот память у меня плохая. Совсем склероз замучил: отомщу, забуду, и еще раз отомщу.
|
| |
| |
|
|
 |
|  |
|
