Вторник, 22.07.25, 23:38
Приветствую Вас Шпиён | RSS
|
|  |
|
|
|
|
|
Эрагон 4я книга
| |
| коля | Дата: Воскресенье, 06.05.12, 20:38 | Сообщение # 1 |
 Санин
Группа: Администраторы
Сообщений: 877
Статус: Offline
| ЭРАГОН. НАСЛЕДИЕ (КНИГА №4)
Огромная благодарность фанатам Эрагон
Автор книги - Кристофер Паолини
Любое копирование запрещено!
Книга представлена в целях ознакомления.
Оглавление:
От автора:
Краткое изложение предыдущих частей:
В ПРОЛОМ
ПАДЕНИЕ МОЛОТА
ТЕНИ НА ГОРИЗОНТЕ
КОШАЧИЙ КОРОЛЬ.
ПОСЛЕДСТВИЯ
ВОСПОМИНАНИЯ МЕРТВЫХ
ЧТО ТАКОЕ ЧЕЛОВЕК?
ЦЕНА ВЛАСТИ
ПОЯВЛЕНИЕ НА СВЕТ
КОЛЫБЕЛЬНАЯ
НЕТ ПОКОЯ ДЛЯ УТОМЛЕНЫХ
ТАНЕЦ С МЕЧАМИ
НИ ЧЕСТИ, НИ СЛАВЫ, ЛИШЬ МОЗОЛИ В НЕУДАЧНЫХ МЕСТАХ
ПОЖИРАТЕЛЬ ЛУНЫ
СЛУХИ И ПИСЬМО
ЭРОУЗ
ДРАС-ЛЕОНА
КОСТИ БРОШЕНЫ
ДРУГ МОЙ - ВРАГ МОЙ
ИЗ ОГНЯ ДА В ПОЛЫМЯ
ПРАХ И ПЕПЕЛ
ПЕРЕРЫВ
НЕ ВСЕ ТО ЗОЛОТО, ЧТО БЛЕСТИТ.
ПУТЬ ПОЗНАНИЯ
СЕРДЦЕМ-К-СЕРДЦУ
Открытие.
Решения.
Под горой и скалами.
ПИЩА БОГОВ
Богохульники на свободе
Звон колокола
Черный храм.
ШЛЕМ И МОЛОТ
И СТЕНЫ ПАЛИ...
На берегах озера Леона
Слово Всадника
СОБРАНИЕ КОРОЛЕЙ
Бесконечная головоломка.
Непонятные отрывки.
ВОПРОСЫ БЕЗ ОТВЕТА
ОТЬЕЗД
МУКИ СОМНЕНИЯ
Зал предсказаний.
НА КРЫЛЬЯХ ДРАКОНА
Звучание его голоса, прикосновение его руки
Мелкие бунты
КОРОНА ИЗО ЛЬДА И СНЕГА
Пещерные черви
СРЕДИ РУИН
УЛИТКИ НА ДВОИХ
СКАЛА КУТХИАН
И весь мир сон
САМОПОЗНАНИЕ
СКЛЕП ДУШ
Пустота, часть первая.
Пустота, часть вторая.
ВОЗВРАЩЕНИЕ
ГОРОД ПЕЧАЛИ
Военный Совет
ЧУВСТВО ДОЛГА
Огонь в ночи
Через стену и в пасть врага
Провал
ТОТ, КОГО НЕ УБИТЬ...
В СЕРДЦЕ СРАЖЕНИЯ
Имя имён.
Мускулы против металла
ДАР ЗНАНИЙ
ПРЕДСМЕРТНЫЕ МУКИ
Крапивное море.
НАСЛЕДНИК ИМПЕРИИ
ПОДХОДЯЩАЯ ЭПИТАФИЯ
Записка в корабле
Фирнен.
Человек совести
Кровавая плата
ОБЕЩАНИЯ НОВЫЕ И СТАРЫЕ
ПРОЩАНИЕ
О происхождении имен
Древний язык
Благодарность
Эрагон. Наследие
Тетралогии «Наследие»
Кристофер Паолини
2011
Как всегда, эта книга посвящается моей семье.
А также мечтателям и их мечтам:
многим артистам, музыкантам и сказочникам,
благодаря которым, это путешествие стало возможным.
Основные моменты книг "Эрагон", "Возвращение" и "Брисингр".
Вначале были только драконы: гордые, жестокие, и независимые. Их чешуя сияла подобно драгоценным камням, и всякий, кто смотрел на них, преисполнялся ужаса, ибо красота их была и прекрасна, и ужасна.
И жили они в одиночестве в землях Алагейзии многие годы.
Тогда бог Хельцвог создал крепких и выносливых гномов из камня пустыни Хадарак.
И две расы развязали войну.
Когда эльфы приплыли в Алагейзию из-за серебряного моря, они присоединились к войне с драконами. Но эльфы были сильнее гномов и они бы уничтожили драконов, а драконы уничтожили бы эльфов.
И потому был заключён мир и дана клятва между драконами и эльфами. И этой клятвой создали они Драконьих Всадников, что тысячи лет хранили мир в Алагейзии.
Потом в Алагейзию приплыли Люди и рогатые Ургалы. Раззаки, что под покровом ночи вели охоту на людей и пожирали их плоть.
И люди так же присоединились к союзу с драконами.
Потом молодой всадник Гальбаторикс восстал против своих собратьев. Он выкрал черного дракона Шрюкна и убедил тринадцать всадников следовать за ним. Этих всадников стали звать Проклятыми.
Гальбаторикс и Проклятые низвергли всадников и сожгли их город на острове Врёнгард. Затем они уничтожили каждого дракона не принадлежащего им, оставив только три яйца: красное, синее и зеленое. И с каждого убитого дракона они взяли то что смогли - сердце сердец - Элдунари - содержащее ум и силу дракона, все, за исключением их плоти.
И 82 года царствовал Гальбаторикс среди людей. Его Проклятые пали, но он жил. Он черпал силу порабощённых драконов, и не было надежды низвергнуть его.
На 83 году правления Гальбаторикса, голубое яйцо было украдено из его замка человеком. Яйцо попало к тем, кто все еще боролся против Гальбаторикса, к тем, кто известны как Вардены.
Эльфийка Арья хранила яйцо, путешествуя по землям эльфов и варденов, в поисках того, кто дал бы дракону проклюнуться.. Так прошло 25 лет.
Но однажды, когда Арья была на пути в эльфийский город Осилон, ургалы напали на неё и её стражей. И главным над ургалами был Шейд Дурза ? одержимый духами колдун, которых вызвал он для того, чтобы подчинить своей воле. После смерти Проклятых, он стал опаснейшим из слуг Гальбаторикса. Спутники Арьи пали под натиском ургалов, но прежде, чем Шейд пленил её, она заклинанием отправила яйцо человеку, в руках которого оно было бы в безопасности.
Но её заклинание не достигло своей цели.
И тогда на сцену вышел Эрагон. Юноша пятнадцати лет отроду нашёл яйцо в горах Спайна.Он принёс яйцо на ферму, где жил со своим дядей Гэрроу и своим братом Рораном. На ферме яйцо треснуло и из него вылупился дракон по имени Сапфира.
Тогда Гальбаторикс отправил двух Раззаков, чтобы найти и вернуть яйцо, они убили Гэрроу и сожгли дом Эрагона. Гальбаторикс поработил Раззаков, и немногие из них выжили.
Эрагон и Сапфира отправляются чтобы отомстить Раззакам. С ними пошел сказитель Бром, который когда-то был Драконьим Всадником незадолго до их падения. Именно бром был тем, кому эльфийка Арья послала голубое яйцо.
Бром много обучал Эрагон фехтованию, магии и в первую очередь чести. Он подарил Эрагону Заррок - меч, который принадлежал когда-то Морзану, первому и самому могущественному среди Проклятых. Но в следующую их встречу с Раззаками, Брома убивают, и Эрагону с Сапфирой удается спастись только с помощью юноши – Муртага, сына Морзана.
Во время их путешествия, Дурза захватывает в плен Эрагона в городке Гиллид. Эрагону удается освободиться, и он также спасает Арью из плена. С тяжело раненой и отравленной Арьей, Эрагон, Сапфира и Муртаг отправляются к варденам, проживающим среди гномов в Беорских горах.
Там Арью исцеляют, и Эрагон благословляет плачущего младенца по имени Эльва, ставя для нее защиту от несчастий. Но плохое знание языка подводит Эрагона, и он сам того не осознавая проклинает ее, обрекая быть щитом от несчастий для других.
Вскоре после этого Гальбаторикс послал огромную армию ургалов для нападения на гномов и варденов. И именно в этом сражении Эрагон убил Шейда. Но Дурза успел оставить на спине Эрагона тяжелую рану, которая причиняла ему ужасную боль, несмотря на усилия варденских целителей.
И через боль он услышал голос. И голос сказал: "Иди ко мне, Эрагон. Иди ко мне, у меня есть ответы на твои вопросы".
Через три дня после этого, лидер варденов, Аджихад, попал в засаду и был убит ургалами, которыми командовала пара магов - близнецов, которые предали варденов Гальбаториксу. Близнецы также похитили Муртага и передали его Гальбаториксу. Но Эрагону и всем варденам, показалось, что Муртаг погиб, и Эрагон был очень опечален.
И дочь Аджихада, Насуада, стала предводителем варденов.
Из Тронжхайма, места власти гномов, Эрагон, Сапфира и Арья отправились в северные леса Дю-Вельденвардена, туда где живут эльфы. С ними также отправился в путь гном Орик, племянник царя гномов - Хротгара.
В лесах Дю-Вельденварда Эрагон и Сапфира встретили Оромиса и Глаэдра: последних свободных всадника и дракона, скрывавшихся все прошлое столетие в ожидании новых Драконьих Всадников. Также Эрагон и Сапфира встречают королеву Имиладрис, правительницу эльфов и мать Арьи.
Пока Оромис и Глаэдр тренировали Эрагона и Сапфиру, Гальбаторикс послал раззаков и группу солдат в Карвахолл – родную деревню Эрагона, с целью захватить его брата Рорана. Но Рорана спрятали, и они бы его никогда не нашли, если бы не ненависть Слоана к брату Эрагона. Слоан убил смотрителя, и пустил раззаков в деревню, чтобы они смогли застать Рорана врасплох.
Роран смог вырваться на свободу, но раззаки украли Катрину: возлюбленную Рорана и дочь Слоана. Он смог убедить односельчан, покинуть с ним деревню и они отправились через горы Спайна, вниз по побережью Алагейзии, в южное государство Сурда, которое сохраняла независимость от Гальбаторикса.
Рана на спине продолжала мучить Эрагона. Но во время праздника эльфов Клятвы Крови, когда они празднуют соглашение между Всадниками и драконами, его рана зажила во время появления спектрального дракона эльфов которого призывают на заключении фестиваля. Более того, его появление сделало Эрагона равным по силе и скорости эльфам.
Эрагон и Сапфира полетели в Сурду, где Насуада собирала варденов для начала атаки против империи Гальбаторикса. Там же ургалы объединились с варденами, утверждая что Гальбаторикс затуманил их умы и они хотели бы взять реванш над ним. У варденов Эрагон вновь встретился с девочкой Эльвой, которая росла не по дням, а по часам из-за его заклинания. Из плачущего младенца она выросла в девчушку трех-четырех лет. И ее пристальный взгляд был действительно ужасен, так как она знала всю боль находящихся вокруг.
А недалеко от границы с Сурдой, в черноте Пылающих равнин, Эрагон, Сапфира и вардены сражались в великой и кровавой битве против армии Гальбаторикса.
В середине битвы Роран и жители Карвахолла присоединились к варденам также как и гномы, которые вскоре пришли с Беорских гор.
На востоке появилась фигура в блестящих доспехах, оседлавшая красного сверкающего дракона. И произнеся заклинание, всадник убил Короля Хротгара.
Эрагон и Сапфира боролись с всадником и его красным драконом. И они обнаружили что всадник - это Муртаг, связанный теперь с Гальбаториксом нерушимой клятвой. И дракон - Торн, вылупившейся вторым из трех драконьих яиц.
Муртаг победил Эрагона и Сапфиру с силой Элдунари, что Гальбаторикс дал ему. Но Муртаг позволил Эрагону и Сапфире остаться на свободе, Муртаг еще помнил дружбу с Эрагоном. И потому что, как он сказал Эрагону, они были братьями, оба родились от супруги Морзана, Селены.
Потом Муртаг забрал у Эрагона Заррок - меч его отца, и с Торном отступил с пылающих равнин, вместе с оставшимся войском Гальбаторикса.
По окончании боя, Эрагон, Сапфира и Роран полетели в темную башню из камня Хелгринд, которая служила укрытием раззаков. Они убили одного из раззаков и их сородичей, летхрблака - и спасли Катрину из Хелгринда. В одной из камер Эрагон обнаружил отца Катрины, слепого и полумертвого.
Эрагон раздумывал над убийством Слоана за предательство, но отказался от этой идеи. Вместо этого, он погрузил Слоана в глубокий сон, и сказал Рорану и Катрине, что нашел ее отца уже мертвым. Потом он попросил Сапфиру отнести Рорана и Катрину обратно к варденам, пока он выследит последнего раззака.
В одиночку Эрагон убил последнего оставшегося раззака. Затем он вынес Слоана из Хелгринда. После долгих раздумий, Эрагон отгадал истинное имя Слоана на древнем языке, на языке силы и магии. И Эрагон связав Слоана его именем заставил мясника поклясться, что он никогда не увидит свою дочь снова. Затем Эрагон отправил его жить среди эльфов. Но Эрагон не сказал мяснику того, что эльфы исцелят его глаза, если он раскается в своем предательстве и убийстве.
Арья встретилась с Эрагоном на полпути к варденам, и они вместе вернулись пешком через вражескую территорию.
От варденов, Эрагон узнали, что королева Имиладрис послала двенадцать эльфийских магов во главе с эльфом по имени Блёдхгарм, чтобы защитить его и Сапфиру. Затем Эрагон снимает большую часть проклятия с девочки Эльвы, но она сохранила свою способность чувствовать чужую боль, хотя уже не чувствовала принуждения спасать людей от страданий.
И Роран женился на Катрине, которая была беременна. Впервые за это время Эрагон был счастлив.
Затем Муртаг, Торн, и группа людей Гальбаторикса напала на варденов. С помощью эльфов, Эрагон и Сапфира были в состоянии сдержать их, но ни Эрагон, ни Муртаг не смогли победить друг друга. Это был трудный бой, солдаты Гальбаторикса были околдованы, чтобы не чувствовать боли, и вардены понесли большие потери.
 [hr][br]
Я не злопамятный, я просто злой, а вот память у меня плохая. Совсем склероз замучил: отомщу, забуду, и еще раз отомщу.
|
| |
| |
| коля | Дата: Воскресенье, 06.05.12, 20:38 | Сообщение # 2 |
|
Санин
Группа: Администраторы
Сообщений: 877
Статус: Offline
| После Насуада отправила Эрагона, как представителя варденов, к гномам, пока они выбирали нового короля. Эрагон не хотел расставаться с Сапфирой - она осталась защищать лагерь варденов. Но вскоре он выдвинулся.
И Роран стал сражаться вместе с варденами, продвигаясь по службе, потому что показал себя ценным воином и лидером.
Хотя Эрагон был среди гномов, семь из них пытались убить его. Расследование показало, что за этим стоял клан Аз Свельдн рак Ангуин. Однако встреча кланов продолжилась, и Орик был избран преемником своего дяди. Сапфира присоединились к Эрагону во время коронации. И выполнила свое обещание гномам восстановить Звездный Сапфир, который она сломала во время битвы Эрагона с Шейдом Дурзой.
Эрагон и Сапфира возвращаются в Дю Вельденварден, там Оромис открыл Эрагону правду о наследии: что по сути он не сын Морзана, он сын Брома, хотя у него и Муртага была общая мать - Селена. Оромис и Глаэдр также объяснили что такое Элдунари, которое дракон может по собственному желанию изрыгнуть при жизни, хотя это должно быть сделано с большой осторожностью, ибо тот кто владеет Элдунари, может использовать его для управления драконом, которому оно принадлежит.
В лесу Эрагон понял, что он нуждается в мече, в замену Зарроку. Вспомнив совет, который он получил от кота-оборотня Солембума во время его поездок с Бромом, Эрагон пошёл к разумному дереву Меноа в Дю Вельденвардене. Он вошёл в мысленную связь с деревом, и оно согласилось вытащить сверкающую сталь из-под своих корней в обмен на неназванную цену.
Тогда кузнец эльфийка Рунона — та, кто создала все мечи всадников — вместе с Эрагоном создала клинок. Меч был синим, и Эрагон назвал его Брисингр — "огонь". И лезвие вспыхивало пламенем всякий раз, когда он говорил его истинное имя.
Затем Глаэдр доверил сердце сердец Эрагону и Сапфире, после чего они отправились обратно к варденам, в то время как Глаэдр и Оромис присоединились к своим сородичам (эльфам), атакующим северную часть Империи.
Во время осады Фейнстер, Эрагон и Арья столкнулись с тремя вражескими магами, один из которых превратился в шейда Варог. С помощью Эрагона Арья убила шейда.
В это время Оромис и Глаэдр боролись с Муртагом и Торном. Внезапно Гальбаторикс захватил управление умом Муртага. И рукой Муртага, Гальбаторикс скинул Оромиса, а Торн убил тело (разум дракона остался в Элдунари) Глаэдра.
И хотя вардены одержали победу при Фейнстере, Эрагон и Сапфира оплакивали потерю своего учителя Оромиса.Тем не менее, вардены продолжили и вторжение в империю, проникая все глубже в неё, двигаясь к столице - Урбаен, в котором сидит Гальбаторикс, гордый, уверенный в себе, пренебрежительно относящийся к силе драконов.
В ПРОЛОМ
Сапфира взревела, и солдаты перед ней вздрогнули.
— За мной! - выкрикнул Эрагон. Он поднял Брисингр высоко над головой, держа так, чтобы все могли его видеть. Меч ярко сверкал и переливался синим цветом на фоне черных туч, выстроившихся на западе. — За Варденов!
Мимо него просвистела стрела, но он не обратил на это внимания.
Воины собрались на основании склона из щебня, где в одиночестве стояли Эрагон и Сапфира, и во всё горло закричали: — За Варденов!- Они размахивали своим оружием, взбираясь на рассыпанные в беспорядке блоки камня.
Эрагон повернулся к мужчинам спиной. По другую сторону насыпи простирался широкий двор, внутри которого ютилось около двухсот солдат Империи. Позади них возвышалась высокая, темная главная башня с узкими прорезями окон и несколько квадратных башен, на самой высокой из которых был фонарь, сиявший в ее верхних комнатах. Эрагон знал, что где-то в крепости находился лорд Бредберн, губернатор Белатоны – города который вардены пытались захватить в течение нескольких долгих часов.
Эрагон с криком соскочил с груды щебня в сторону солдат. Они отступили назад, хотя по-прежнему направляли свои копья и пики на рваную дыру, проделанную Сапфирой в наружной стене замка.
Приземляясь, Эрагон подвернул правую лодыжку. Он упал на колено и оперся о землю рукоятью меча.
Один из солдат воспользовался случаем, чтобы выбежать из строя и нанести удар копьем по открытому горлу Эрагона.
Эрагон парировал удар движением запястья, размахивая Брисингром быстрее, чем любой человек или эльф. Лицо солдата выразило его страх, когда он понял свою ошибку. Он попытался бежать, но прежде, чем он смог сдвинуться хоть на несколько сантиметров, Эрагон рванулся и убил его.
Сапфира, из пасти которой вырывались желтые и синие языки пламени, спрыгнула во внутренний двор позади Эрагона. Он пригнулся и напряг ноги, как только она приземлилась на вымощенную землю. Удар сотряс весь двор. Множество кусочков стекла, образовывавших крупную цветастую мозаику на фасаде главной башни, выпали и, вращаясь, полетели вверх, словно монеты, отскочившие от барабана. Выше, в окне здания, с громким стуком открылись и закрылись ставни.
Сапфиру сопровождала Арья. Ее длинные черные волосы трепал ветер, когда она соскочила на груду камней. Кровь прочертила полоски на ее руках и шее, запекшаяся кровь измазала лезвие ее меча. Она плавно стекала с кожи и меча на камни.
Ее присутствие обрадовало Эрагона. Не существовало никого другого, кого бы он предпочел взять в битву с ним и Сапфирой. По его мнению, она была бы идеальным помощником и защитником.
Он послал ей быструю улыбку, и Арья ответила тем же. В бою ее защитное поведение исчезло, сменившись открытостью, которая редко сопровождала ее в обычной жизни.
Эрагон нырнул за свой щит, когда их разделило пульсирующее полотно синего пламени. В прорезь шлема он наблюдал как Сапфира купала съеживающихся солдат в потоках огня, которые текли вокруг них, но не причиняли никакого вреда.
Линии лучников на зубчатых стенах замка пустили залп стрел в Сапфиру. Температура возле нее была настолько высокой, что горстка стрел загорелась прямо в воздухе, в то время как Эрагон с помощью магии отразил остальные. Одна из стрел отскочила от щита Эрагона с полым стуком, проделав в нем вмятину.
Столб пламени вдруг охватил трех солдат, убив их так быстро, что они даже не успели закричать. Другие солдаты сосредоточились в центре ада, их копья и пики отражали вспышки ярко-синего цвета.
Даже стараясь изо всех сил, Сапфира могла лишь опалить выживших. Наконец она прекратила усилия и закрыла пасть. Из-за отсутствия огня во дворе стало тихо.
Как и некоторое время назад, Эрагону пришло в голову, что тот, кто окружил солдат охранными чарами должен быть очень опытным и могущественным магом. Был ли это Муртаг? — удивился он, — Если так, то почему он и Торн не появились здесь, дабы защитить Белатону? Неужели Гальбаторикс не заботится о том, чтобы держать под контролем свои города?
Эрагон побежал вперед, одним росчерком Брисингра срубил вершины десятка копий так же легко, как он отделял семена ячменя от стеблей, когда был моложе. Он полоснул ближайшего солдата по груди, рассекая его доспехи, как будто это был кусок ткани. Кровь брызнула фонтаном. Затем Эрагон ударил ножом следующего солдата и ударил щитом воина, стоящего слева от него, который отлетел, сбивая своих товарищей.
Реакция солдат казалась медленной и неуклюжей для Эрагона. Он танцевал через их ряды и вырезал их без особого сопротивления. Сапфира ринулась в атаку слева от Эрагона, убивала солдат, разбрасывая их своими огромными лапами, раня их своими шипами на хвосте и кусая. В это время, справа от Эрагона, с легкость двигалась Арья, каждый поворот ее мечом означал смерть слуг империи. Когда Эрагон обернулся, чтобы увернуться от пары копий и увидел покрытого мехом Блёдхгарма позади себя, а также одиннадцать других эльфов, задачей которых было охранять его и Сапфиру.
Чуть позади, вардены выходили во двор через щели в наружной стене замка, но люди опасались идти в бой, так как опасно было проходить около Сапфиры. Ни она, ни Эрагон, ни эльфы не просили помощи от солдат.
Вскоре бой оттеснил Эрагона и Сапфиру друг от друга, неся их в противоположные концы двора. Эрагон не волновался. Даже без его помощи, Сапфира была способна победить большую группу солдат из двадцати или тридцати человек.
Копье соскользнуло мимо щита Эрагона, ушибая его плечо. Он повернулся в сторону к метателю, крупному, травмированному человеку, с отсутствующими нижними передними зубами, и бросился на него. Человек изо всех сил пытался достать кинжал из своего пояса. В этот момент, Эрагон держал его руки и грудь, и таранил своим раненым плечом грудину человека.
Сила столкновения откинула солдата назад на несколько ярдов, после чего он потерял сознание, хватаясь за сердце.
Затем посыпался град стрел с черным оперением, убивая или же раня многих солдат. Эрагон уклонился от атаки, укрывшись щитом, хотя он был уверен, что магия сбережет его. Но небрежность в этом случае была не допустима, в любой момент вражеский заклинатель может атаковать зачарованной стрелой, которая способна будет разрушить его защиту.
Губы Эрагона изогнулись в горькой ухмылке. Лучники выше уже поняли, что их единственная надежда на победу была в том, чтобы убить Эрагона и эльфов, и неважно, скольким из них придется пожертвовать собой.
Вы опоздали, — думал Эрагон с мрачным удовлетворением, — Вы должны были оставить империю в то время, когда у вас был шанс.
Нападение лучников дало ему шанс отдохнуть на мгновение, которое он приветствовал. Нападение на город началось на рассвете, и он и Сапфира были на передовых рубежах.
Как только стрельба прекратились, Эрагон переложил Брисингр в левую руку, поднял одно из солдатских копий, и бросил его в лучников на сорок футов выше. Эрагон обнаружил что бросить копье без определенной практики очень тяжело. Он не удивился тому, что промахнулся по человеку, в которого целился, но он удивился, когда промахнулся по целой линии лучников на зубчатых стенах. Копье пролетело над ними и разбилось об стену замка сверху. Лучники смеялись и свистели, показывая грубые жесты.
Боковым зрением Эрагон заметил, как Арья метнула копьё в лучников, пронзившее двух, стоявших рядом, солдат. Указав на копьё, Арья воскликнула: — Брисингр! — и копьё взорвалось изумрудным пламенем.
Лучники уклонялись от горящих трупов и, как один, бежали скрючившись за зубцами в дверные проёмы,ведущие на верхние уровни замка.
— Это нечестно! — сказал Эрагон. — Я не могу использовать это заклинание, потому что мой меч вспыхивает как костер.
Арья посмотрела на него с легким намеком на веселье.
Борьба продолжалась еще несколько минут, после чего оставшиеся солдаты либо сдались, либо пытались бежать.
Эрагон позволил пяти мужчинам, которые были перед ним убежать; он знал, что они далеко не скроются. После чего провел быструю экспертизу тел, которые лежали вокруг него, чтобы убедится, что они были действительно мертвы, он оглядел внутренний двор. Некоторые из варденов открыли ворота внешней стены и несли таран по улице, к замку. Другие собирались в рваных линиях рядом с дверью сторожевой башни, готовые войти в замок и противостоять солдатам в его пределах. Среди них стоял кузена Эрагона, Роран, жестикулирующий своим вездесущим молотом отдавая приказы отделению под его командой. В дальнем конце внутреннего двора, посреди кровавой бойни, Сапфира склонилась над трупами своей добычи. Бусинки крови цеплялись за ее драгоценные чешуйки, красные пятна поразительно отличались от синего цвета ее тела. Она отбросила назад остроконечную голову и громко заревела, заглушая шум города свирепостью своего крика.
Тогда, изнутри замка, Эрагон услышал скрежет механизмов и цепей, сопровождаемых царапаньем отодвигаемых тяжелых деревянных балок. Звуки привлекли общий пристальный взгляд к дверям сторожевой башни.
С грохотом двери разошлись и распахнулись. Густое облако дыма от факелов вылетело наружу заставляя близко стоящих варденов кашлять и закрывать лица. Где-то во мраке послышалась барабанная дробь - стук копыт по булыжникам; внезапно из середины дыма выскочил всадник на коне. В левой руке наездник держал то, что Эрагон сначала принял за обычное копьё, но он скоро заметил, что оно было сделано из странного зеленого материала и наконечник был необычным. Слабый жар окружал острие копья, неестественный свет, выдавал присутствие волшебства.
Всадник натянул уздечку и повернул свою лошадь к Сапфире, которая начала подниматься на задние ноги, готовясь нанести страшный, смертельный удар своей правой передней лапой.
Беспокойство охватило Эрагона. Всадник был слишком уверен в себе, копье было слишком необычным, слишком жутким. Хотя панцирь должен защитить ее, Эрагон был уверен, Сапфира была в смертельной опасности.
Я не успею вовремя, — понял он. Бросив все свои силы на проникновение в разум всадника, Эрагон обнаружил, что тот полностью сосредоточен на своей задаче, и даже не заметил вторжения Эрагона. Его концентрация не позволила Эрагону проникнуть в его мысли. Тогда Эрагон, быстро рассмотрев несколько слов древнего языка, составил заклинание, чтобы остановить коня. Это было очень рискованно, поскольку Эрагон не знал, был ли всадник магом и как он защищён, но он не собирался бездействовать, когда жизнь Сапфиры была в опасности.
Эрагон наполнил легкие воздухом. Он напомнил себе правильное произношение нескольких сложных звуков в древнем языке. Затем открыл рот, чтобы произнести заклинание.
Он был быстр, но эльфы были всё ещё быстрее. Прежде, чем он мог произнести хоть слово, безумство низкого пения разразилось позади него, накладывающиеся голоса, формирующие противоречащую и тревожную мелодию.
Он успел сказать только "Мяэ", а затем магия эльфов вступила в силу.
Мозаика перед лошадью перемешивалась и смещалась, осколки стекла растекались, как вода. Длинный разлом открылся в земле, зияющая расщелина неопределенной глубины. С громким криком, конь упал в яму грудью вперед, ломая обе передних ноги.
Как только лошадь и всадник упали, человек в седле отвел назад руку и бросил копье в Сапфиру.
Сапфира не могла убежать. Она не могла отклониться. Поэтому она махнула лапой в копье, пытаясь отбить его. Сапфира промахнулась совсем чуть-чуть, и Эрагон с ужасом наблюдал, как копье вошло в ее грудь как раз под ключицу.
Пульсирующая завеса гнева опустилась на глаза Эрагона. Он собрал всю энергию доступную ему, — его тело, сапфир,встроенный в рукоять его меча его меча, двенадцать алмазов, скрытых в поясе Белота Мудрого, обернувшего его талию, и масса энергии в Арене, эльфийском кольце, украшавшего его правую руку — поскольку он собрался уничтожить наездника, несмотря на риск.
Однако Эрагон остановился, когда появился Блёдхгарм, перепрыгнув через левую переднюю лапу Сапфиры. Эльф приземлился на наездника словно волк, атакующий оленя, и проткнул человека насквозь.С нечеловеческим поворотом головы, Блёдхгарм разорвал горло человека своими длинными белыми зубами.
Крик глубокого отчаяния исходил из верхнего окна над открытым входом в крепость, с последующим огненным взрывом, который разбросал каменные блоки внутри здания, и те упали среди собравшихся варденов, раздробив конечности и туловища, как сухие ветки.
Эрагон, игнорируя дождь из камней, подбежал к Сапфире, не обращая внимания на Арью и сопровождавших её охранников. Другие эльфы, которые были ближе, уже стояли вокруг нее, разглядывая копье, торчащее из ее груди.
— Насколько она плоха? Она...? — Эрагон был сильно расстроен, чтобы завершить свою мысль. Он хотел поговорить с Сапфирой в уме, но старался не подвергать их сознания опасности, пока враг-заклинатель мог быть в этом районе, чтобы он не смог прочитать мысли или захватить тело Эрагона.
После долгой паузы, Вирден, один из эльфов сказал:
— Ты можешь благодарить судьбу, Губитель Шейдов, копьё не повредило основные вены и артерии. Повреждены лишь мышцы, но их легко исцелить.
— Можете ли вы его убрать? Есть ли у вас какое-либо заклинание чтобы бы его вынуть?
- Мы позаботимся об этом, Губитель Шейдов.
Подобно священникам, собравшимся возле могилы, эльфы собрались перед Блёдхгармом, разместившем ладони на груди Сапфиры. Эльфы запели как шепот ветра в ветвях ивы. Они воспевали тепло и рост, они воспевали мышцы, сухожилия и пульсирующую кровь, они воспевали и другие более темные вещи. С каким, должно быть, огромным усилием воли, Сапфира держала неподвижное положении на протяжении заклинания, хотя приступы боли потрясали ее тело каждые несколько секунд. Нить крови скатилась по ее груди.
Как только Блёдхгарм встал около него, Эрагон его оглядел: запекшаяся кровь покрывала мех на его подбородке и шее, меняя оттенок с темно-синего на черный.
— Что это было? — спросил Эрагон, указывая на пламя, до сих пор танцующее в окне высоко над внутренним двором.
Блёдхгарм облизал губы, обнажая свои кошачьи клыки, прежде чем ответить.
— В момент, прежде чем он умер, я был в состоянии проникнуть в голову солдата, а через нее и в разум мага, который помогал ему.
— Ты убил мага?
— Я бы сказал, что я заставил его себя убить. Я обычно не прибегаю к такой экстравагантной театральности, но я был ... взбешен.
[hr][br]
Я не злопамятный, я просто злой, а вот память у меня плохая. Совсем склероз замучил: отомщу, забуду, и еще раз отомщу.
|
| |
| |
| коля | Дата: Воскресенье, 06.05.12, 20:38 | Сообщение # 3 |
|
Санин
Группа: Администраторы
Сообщений: 877
Статус: Offline
| Эрагон приблизился к Сапфире, когда она издала низкий протяжный стон. Копьё начало медленно выходить у неё из груди. Её веки задрожали, и она сделала несколько частых вдохов и выдохов, когда последние 6 дюймов копья вышли у неё из груди. Лезвие, окутанное изумрудным сиянием, упало на землю издав звук больше походивший на звон гончарного изделия, чем метала.
Когда эльфы перестали петь и убрали свои руки от Сапфиры, Эрагон бросился к ней и прикоснулся к ее шее. Он хотел успокоить ее, сказать как страшно ему было, объединить свое сознание с ее. Вместо это он остановился, заглянув в один из ее блестящих синих глаз и спросил: — Ты в порядке? — Однако слова казались ничтожными по сравнению с глубиной его эмоций.
Сапфира ответила ему, подмигнув глазом, затем опустила свою голову и обдула его лицо теплым воздухом из своих ноздрей.
Эрагон улыбнулся. Обернувшись, он сказал эльфам: — Эка элрун оно, эйлфя, виол фёрн торнесса, — поблагодарив их на древнем языке за помощь. Эльфы, участвовавшие в исцелении, включая Арью, изогнув правую руку, крутанули ей и коснулись центра груди, в жесте уважения, свойственным их расе. Тут Эрагон заметил, что большинство эльфов, которым поручили защищать его и Сапфиру, были бледны, слабы и едва держались на ногах.
— Отступите назад и отдохните, — сказал он им. — Вы только погибните если останетесь. Это приказ.
Хотя Эрагон и был уверен, что они очень не хотели уходить, эльфы ответили: — Как вы пожелаете, Губитель шейдов, — и вышли из внутреннего двора, шагая по трупам и щебню. Они проявляли благородство и достоинство, даже когда силы покинули их.
Эрагон подошёл к Арье и Блёдхгарму, изучавшим копьё со странным выражением лица, не зная, что может произойти. Эрагон присел рядом с ними, стараясь не задеть оружие. Он рассматривал странные тонкие резные линии вокруг основания лезвия. Линии казались ему знакомыми, хотя он и не знал почему. Рукоятка была сделана не из дерева и не из метала. А свечение исходившее от копья напоминало ему беспламенные фонари, которые использовали гномы и эльфы для освещения своих жилищ.
— Ты думаешь это дело рук Гальбаторикса? — спросил Эрагон. — Может быть он решил, что лучше убить Сапфиру и меня, вместо того чтобы захватить нас. Может он считает, что мы действительно стали угрозой для него.
Блёдхгарм улыбнулся неприятной улыбкой. — Я бы не стал себя сбивать с толку такими фантазиями, Губитель Шейдов. Мы не более чем маленькое раздражение для Гальборикса. Если бы он действительно хотел твоей или кого-нибудь из нас смерти, ему хватило бы только вылететь из Урубаена и заняться нами напрямую в битве, и мы бы упали перед ним как листья падают перед зимней порой. С ним сила драконов, и никто не может противостоять его мощи. Кроме того, Гальбаторикса не так легко столкнуть с намеченного им пути. Он может быть безумным, но и хитрым в тоже время, и прежде всего непреклонным. Если он желает поработить вас, то он будет преследовать эту цель на грани одержимости, и ничего кроме инстинкта самосохранения не воспринимается им.
— В любом случае, — сказала Арья, — это дело рук не Гальбаторикса, это дело рук наших.
Эрагон нахмурился.
— Наших? Это было сделано не варденами.
— Нет, не варденами, а эльфами.
— Но, — он остановился, пытаясь найти рациональное объяснение. — Но ни один эльф не согласился бы работать на Гальбаторикса. Они скорее умрут, чем...
— Гальбаторикс не имеет ничего общего с этим, и даже если бы он это сделал, вряд ли бы он дал такое редкое и мощное оружие человеку, который не мог лучше храните его. Из всех орудий войны, разбросанных по всей Алагейзии, Гальбаторикс меньше всего хотел бы, чтобы оно попало к нам.
— Почему?
С намеком на мурлыканье в низком, богатом голосе Блёдхгарм ответил:
— Потому, Эрагон Губитель Шейдов, что это Доусдаерт.
— И зовется он Ниернен, орхидея – произнесла Арья. Она указала на линии, вырезанные на лезвии, линии которые, как впоследствии понял Эрагон, на самом деле были стилизованными символами уникальной эльфийской системы письма – изогнутыми, переплетающимися очертаниями, завершавшимися длинными, похожими на шипы точками.
— Доусдаерт?
Когда Арья и Блёдхгарм недоверчиво посмотрели на него, Эрагон пожал плечами, смущённый своей необразованностью. Это расстраивало его, эльфы десятилетия изучали достижения учёных, в то врем, как Эрагона его родной дядя Гэрроу не научил писать и читать. — Я знаю только то, что читал в Элисмере. Что это такое? Это было изготовлено во времена падения Всадников, чтобы использовать против Гальбаторикса и Проклятых?
Блёдхгарм покачал головой. - Ниернен, гораздо, гораздо более древний.
— Доусдаерты, — сказала Арья, — родились из страха и ненависти, которыми отмечены последние годы нашей войны с драконами. Наши самые опытные кузнецы и заклинатели создали их из материалов, которые мы перестали понимать, пронизали их чарами, формулировки которых мы уже не помним, и назвал их, все двенадцать, как самые красивые цветы, как уродливое несоответствие, как всегда было и есть - и создали их с одной целью: убивать драконов.
Отвращение пронзило Эрагона, глядевшего на светящееся копье:
— И они убивали?
— Те, кто присутствовали рассказывали, что кровь драконов дождем лила с неба, как летом ливень.
Сапфира зашипела громко и резко.
Эрагон взглянул на нее на мгновение и увидел краем глаза, что вардены все еще удерживали свои позиции, ожидая его и Сапфиру, чтобы вернуть лидерство в наступление.
— Все Доусдаерты считались уничтоженными или утерянными. — Сказал Блёдхгарм. — Очевидно мы ошиблись. Ниернен попал в руки семьи Волдгрейвов и хранился в Белатоне. Я думаю когда мы разрушили городскую стену, мужество покинуло господина Брадбурна, и он велел принести Ниернен из своей оружейной. И попытался остановить тебя и Сапфиру. Разумеется, Гальбаторикс разозлился бы, если узнал, что Брадбурн пытался убить вас.
И хотя он знал, что надо спешить, любопытство Эрагона не оставило бы это на потом. — Доусдаерт это или нет, ты до сих пор не объяснил почему Гальбаторикс не хочет чтобы мы обладали им. — Он сделал жест в сторону копья. — Что делает Ниернен более опасным, чем это копье или даже Брис.. — он остановился прежде, чем произнес истинное имя, — чем даже мой собственный меч?
Арья ответила:
— Его нельзя уничтожить обычным образом,он невосприимчив к огню и почти полностью невосприимчив к магии, как ты ты сам заметил. Доусдаерты были созданы для того, чтобы пробить магическую защиту и защитить владельца, учитывая мощь, сложность и неожиданность магии драконов. Гальбаторикс возможно защитил себя и Шрюкна лучше, чем кто-либо в Алагейзии, и возможно Ниернен может пробить эту защиту, словно её вообще нет.
Эрагон понял, и восторг наполнил его.
— Мы должны...
Визг прервал его.
Звук был пронзительный, режущий, дрожащий, как будто метал тёрли об камень. Зубы Эрагона дрожали в такт этому звуку, он прикрыл уши руками, поморщился, покрутился вокруг, пытаясь выяснить источник этого шума. Сапфира вскинула свою голову, и даже сквозь весь шум Эрагон слышал как она скулила от беспокойства.
Эрагон дважды обвёл взглядом двор, прежде чем заметил слабые клубы пыли, подымающиеся вверх по стене. Они шли от пролома, который появился немного ниже почерневшего и частично разрушенного окна, где Блёдхгарм убил мага. Так как скрежет значительно усиливался, Эрагон рискнул убрать одну руку от уха, чтобы указать на пролом.
— Смотри! — закричал он Арье, которая кивнула, подтверждая, что поняла его. Эрагон возвратил свою руку на место.
Без предупреждения или предвестия звук прекратился.
Эрагон выждал несколько мгновений, потом медленно опустил свои руки. Это был первый раз, когда он пожелал, чтобы его слух не был настолько острым.
Как только он это сделал, трещина начала расширятся, пока не достигла нескольких футов в ширину и поползла вниз по стене сторожевой башни. Как удар молнии, трещина уничтожила замковый камень над дверью в здание, разрушая пол на мелкие камни. Весь замок заскрипел, и из-за поврежденного окна, фасад начал сползать наружу.
— Бегите!— Эрагон закричал варденам, хотя мужчины были разбросаны по противоположной стороне двора, без надежды выбраться из под шаткой стены. Эрагон сделал шаг вперёд, каждый мускул его тела был напряжен – он мельком увидел Рорана где-то в толпе воинов.
Наконец-то Эрагон разыскал его, захваченного в ловушку позади последней группы мужчин, около дверного проёма. Он безумно кричал на них, но его слова терялись в суете. Стена сдвинулась и опустилась на несколько дюймов вниз, наклоняясь ещё дальше от основной части здания, забрасывая Рорана камнями, выбивая его из равновесия и вынуждая отступить под навес дверного проёма.
Когда Роран поднялся, его глаза встретились с глазами Эрагона, и в его пристальном взгляде Эрагон увидел вспышку страха и беспомощности, он быстро отступал, но он знал, что независимо от того, насколько быстро он бежал, он не сможет достичь безопасного места вовремя.
Кривая улыбка промелькнула на губах Рорана.
И стена упала.
[hr][br]
Я не злопамятный, я просто злой, а вот память у меня плохая. Совсем склероз замучил: отомщу, забуду, и еще раз отомщу.
|
| |
| |
| коля | Дата: Воскресенье, 06.05.12, 20:39 | Сообщение # 4 |
|
Санин
Группа: Администраторы
Сообщений: 877
Статус: Offline
| ПАДЕНИЕ МОЛОТА
—Нет! — закричал Эрагон как только стены крепости обвалились с громовым раскатом, похоронив Рорана и пятерых других мужчин под насыпью каменей высотой в двадцать футов, и наполнив двор темным облаком пыли.
Крик Эрагона был настолько громок, что голос сорвался, пелена, вкуса меди, покрыла его горло. Он вдохнул и, закашлявшись, согнулся.
— Ваэтна, — он задыхался, и махал рукой. Со звуком, похожим на шелест шелка, толстая серая пыль разошлась, покидая центр яснеющего внутреннего двора. Обеспокоенный судьбой Рорана, Эрагон только сейчас заметил силу, которую заклинание забрало у него.
— Нет, нет, нет, нет, — пробормотал Эрагон. — "Он не может быть мертв. Он не может, он не может, он не может ..." — Как будто если повторять эти слова, они могут стать правдой. Эрагон продолжал прокручивать в голове фразу. Но с каждым повторением, она все меньше походила на утверждение или надежду, и все больше на молитву.
Перед ним, Арья и вардены, едва сдерживая кашель, потирали свои глаза ладонями рук. Некоторые из них сгорбились, словно ожидая удара; другие уставились на поверженную сторожевую башню. Щебень, некогда бывший стеной, громоздился в середине внутреннего двора, скрывая мозаику. Две с половиной комнаты на втором этаже башни, и одна на третьем — та, где повергнутый маг взорвался с такой силой — стояли, обнажив перекрытия. Комнаты и их обстановка казались неряшливыми и весьма потертыми в ярком свете солнца. Внутри, около полудюжины солдат, вооруженные арбалетами, опомнившись, были уже начеку. Подпихивая и толкая друг друга, они поспешно вышли через двери в дальних концах комнат и исчезли в глубине сторожевой башни.
Эрагон пытался угадать вес блока в груде камней, он, должно быть, весит много сотен фунтов. Он был уверен, что если он, Сапфира, и эльфы будут работать вместе, что они смогли бы сдвинуть камни магией, но эта попытка оставит их слабыми и уязвимыми. Более того, это заняло бы много времени. На мгновение, Эрагона заняли мысли о Глаэдре - золотой дракон был более чем сильным, чтобы поднять кучу сразу, но нужно было спешить, а восстановление Элдунари Глаэдра заняло бы много времени. В любом случае, Эрагон знал, что возможно ему даже не удастся убедить Глаэдра поговорить с ним, а тем более, помочь спасти Рорана и других мужчин.
Эрагон, стоя под безопасным карнизом, увидел Рорана как раз перед тем, как груда камней и мусора скрыла его из поля зрения, и в конце концов, он понял, что надо делать.
— Сапфира, помоги им! —крикнул Эрагон, одновременно откинув щит и прыгнув вперед.
Он услышал, как за ним Арья сказала что-то на древнем языке — короткую фразу, которая, должно быть, означала — "Прячься!" — Потом она догнала его, она бежала со своим мечом в руках, готовая сражаться.
Когда он подошел к горе щебня, то прыгнул так высоко, как только мог. Он опустился одной ногой на наклоненный блок, а затем прыгнул снова, перепрыгивая с камня на камень, как снежная коза, измеряющая ширину ущелья. Он боялся потревожить блоки, но подняться на груду было самым быстрым способом попасть в нужное ему место.
Последним прыжком Эрагон достиг второго этажа, а затем помчался через всю комнату. Он толкнул дверь перед собой с такой силой, что сломал замок и петли, и отправил дверь в полет через весь коридор, в стену, разламывая тяжёлые дубовые доски.
Эрагон побежал вниз по коридору. Его шаги и дыхание казались ему странно приглушенными, как будто его уши были наполнены водой.
Он замедлился, когда приблизился к открытому дверному проему. Через него он увидел кабинет с пятью вооруженными мужчинами, указывающих на карту и спорящих. Ни один из них не заметил Эрагона.
Он продолжил бежать.
Ускорившись, он столкнулся на углу с солдатом, идущим в противоположном направлении. В глазах у Эрагона заплясали красные и желтые огни, когда он на всей скорости ударился головой о щит. Эрагон ухватился за солдата, оба настолько были оглушены, что шатались, словно пара пьяных танцоров.
Солдат сыпал ругательствами, изо всех сил пытаясь восстановить равновесие. — Что с тобой, черт тебя возьми... — сказал он, но увидев лицо Эрагона, глаза его расширились. —Ты!
Сжав правую руку в кулак Эрагон ударил человека в живот, под ребра, ударом сбив того с ног и подкинув до потолка. — Я,— согласился Эрагон, когда безжизненное тело солдата рухнуло на пол.
Эрагон продолжил бежать вниз по коридору. Его и без того быстрый пульс, казалось, удвоился, когда он буквально влетел в сторожевую башню. Он чувствовал, что сердце вот-вот выпрыгнет из груди.
"Где же оно?" — безумно размышлял он, заглядывая в очередной дверной проем пустой комнаты.
Наконец, в конце темного бокового прохода, он заметил винтовую лестницу. Перепрыгивая по пять ступенек, он проявил крайнюю беспечность в отношении своей безопасности, когда спускаясь к первому этажу, остановился, чтобы отпихнуть со своего пути крайне удивленного лучника.
Лестница закончилась, и он оказался в сводчатой палате, напоминающей собор в Драс-Леоне. Он быстро огляделся: щиты, оружие и красные флаги висели на стенах; узкие окна, закрывающиеся под потолком; факелы закреплены в скобках из кованого железа; пустые камины; длинные, темные складные столы сложены вдоль обеих сторон зала; и возвышение во главе комнаты, где перед стулом с высокой спинкой стоял бородатый человек в мантии. Эрагон был в главном зале замка. С правой стороны от него, между ним и дверями, которые вели к входу в сторожевую башню, был отряд из пятидесяти или больше солдат. Золотая нить в их туниках заблестела, когда они обернулись с удивлением.
— Убить его! — приказал разодетый человек. Его голос звучал скорее напугано, чем величественно.
— Тот, кто убьет его, получит треть моих богатств! Я обещаю это!
Ужасная досада поднялась в душе Эрагона. Он выхватил свой меч из ножен, поднял его над головой и прокричал:
— Брисингр!
С порывом воздуха, подобно привидению кокон синего пламени возник вокруг лезвия, поднимаясь к острию меча. Жар, порожденный огнем, согрел руку, плечо и правую сторону его лица.
Затем Эрагон пристально посмотрел на солдат.
— Пошли прочь, — прорычал он.
Солдаты колебались еще секунду, затем развернулись и побежали.
Подстёгнутый изнутри Эрагон двинулся вперед, не обращая внимания на испуганно пятившихся людей в пределах досягаемости его горящего меча. Один человек споткнулся и упал перед ним; Эрагон практически перелетел через солдата, даже не задев рукой его шлема.
Огонь на лезвие меча развивался словно лошадиная грива, когда Эрагон совершал этот акробатический прыжок.
Пригнувшись, Эрагон пробежал мимо двойных дверей, которые охраняли вход в главный зал. Он мчался через длинный, широкий зал, обрамленный комнатами полными солдат — так же как шестерни, шкивы, и другие механизмы, используемые подъема и опускания ворот сторожевой башни — и затем направился к решётке, которая блокировала путь туда, где стоял Роран, когда стена сторожевой башни разрушилась.
Железная решётка согнулась, так как Эрагон врезался в неё, но этого было не достаточно, чтобы сломать металл.
Он попятился назад.
Он снова направил энергию, сохраненную внутри алмазов его пояса — пояса Белота Мудрого — и в Брисингре, опустошая драгоценные камни с их драгоценным запасом, поскольку он поддерживал огонь меча с почти невыносимой интенсивностью. Он сорвался на безмолвный крик, когда отвел руку назад и ударил по решетке. Оранжевые и желтые искры обрызгали его, разъедая перчатки и тунику, и обжигая его оголенную плоть. Капля расплавленного железа с шипением упала на мыс его ботинка. Дернув ногой, он стряхнул ее.
Три резких удара и кусок решетки размером с человека упал внутрь. Прутья решетки, в местах разреза, нагревшись до белого каления, освещали проем своим мягким сиянием.
Эрагон позволил огню, исходящему из Брисингра, погаснуть, так как он вступил в созданное им отверстие.
Сначала налево, потом направо, а затем еще раз налево, он бежал поскольку проход чередовал направления, извилистый путь предназначался для медленного продвижения войск, если им посчастливится получить доступ к башне.
Когда он завернул за последний угол, Эрагон увидел его предназначение: забитый развалинами вестибюль. Даже с его эльфийским зрением, он мог разглядеть только самые крупные фигуры в темноте, падающими камнями были потушены факелы на стенах.Он слышал нечётные пыхтения и шарканье, как будто своего рода неуклюжее животное коренилось через щебень.
— Найна, — сказал Эрагон.
Яркий синий свет осветил пространство. И перед Эрагоном, покрытый грязью, кровью, потом и пеплом, со страшным рыком появился Роран, сражающийся с солдатом, на трупах двух других.
Солдат вздрогнул из-за резкого блика, и Роран воспользовался заминкой противника. Он его резко развернул, и опустил на колени, после чего выхватил кинжал солдата, и под углом вонзил его в челюсть.
Солдат дважды ударил ногой, после чего испустил дух.
Тяжело дыша, Роран поднялся, кровь текла по его пальцам. Он взглянул на Эрагона странным хмурым взглядом.
— Ты вовремя, — сказал он, и тут его глаза закатились, и он упал в обморок.
ТЕНИ НА ГОРИЗОНТЕ
Для того, чтобы поймать Рорана, прежде чем он ударится об пол, Эрагону пришлось отпустить Брисингр, чего он не хотел делать. Тем не менее, он разжал ладонь, и меч стукнулся о камни,как раз когда Роран упал в его объятия.
— Он тяжело ранен? — спросила Арья.
Эрагон вздрогнул, не ожидая увидеть её и Блёдхгарма, стоящих рядом с ним.
— Я так не думаю.
Он потёр щеки Рорана несколько раз, размазывая пыль на его коже. В плоском, ледово-синем ярком свете заклинания Эрагона, Роран казался изможденным: вокруг глаз залегли темные тени, а его губы отливали багряным цветом, как будто были вымазаны соком ягод.
— Давай, просыпайся.
После нескольких секунд задергались веки Рорана; он открыл их и посмотрел на Эрагона в замешательстве. Облегчение нахлынуло на Эрагона, такое сильное, какое он только мог испытать.
— Ты потерял сознание на мгновение, — объяснил он.
— Ах.
"Он жив"! — сказал Эрагон Сапфире, рискуя кратким моментом контакта.
Ее радость была очевидна. — "Хорошо, я останусь здесь помогать эльфам разгребать завал. Если я тебе понадоблюсь, кричи и я найду способ до тебя добраться."
Броня Рорана зазвенела, когда Эрагон помог ему встать на ноги.
— Что с остальными? — спросил Эрагон, указывая на гору щебня.
Роран покачал головой.
— Ты уверен?
— Никто не смог бы выжить там. Я избежал смерти, только потому что ... потому что я был частично защищен карнизом.
— А ты? Ты в порядке? — спросил Эрагон.
— Что? — Роран нахмурился, отвлекаясь, как будто эта мысль даже не приходила ему в голову. — Я в порядке... Возможно сломано запястье. Это не страшно.
Эрагон многозначительно посмотрел на Блёдхгарма. На лице эльфа появилось слабое выражение неудовольствия, но он подошел к Рорану и сказал спокойным тоном:
— Если ты позволишь... — Он поднес ладонь к его поврежденной руке.
Пока Блёдхгарм трудился над Рораном, Эрагон поднял Брисингр и встал рядом с Арьей на страже у входа на случай, если солдаты были столь безрассудны, чтобы начать атаку.
— Вот, все готово — сказал Блёдхгарм.
Он отошел от Рорана, который сделал вращательное движение кистью, проверяя сустав.
Удовлетворенный, Роран поблагодарил Блёдхгарма, затем опустил руку и осматривал усыпанный щебнем пол, пока не нашел свой молот. Он поправил положение своей брони и посмотрел на вход.
— Я думаю, пора заняться этим лордом Бредберном, — сказал он обманчиво спокойным тоном. — Он занимал свое место слишком долго и должен быть освобожден от своих обязанностей. Ты согласна, Арья?
— Согласна, — ответила она.
— Хорошо, тогда давайте найдем старого толстопузого дурака. Я дал бы ему несколько нежных ударов своего молота в память обо всех, кого мы потеряли сегодня.
— Он был в главном зале несколько минут назад, — сказал Эрагон, — Но я сомневаюсь, что он остался там ждать нашего возвращения.
Роран кивнул:
— Тогда мы должны будем выследить его. — И с этим, он шагнул вперед.
Эрагон погасил освещающее заклинание и пошел за двоюродным братом, держа Брисингр на готове. Арья и Блёдхгарм находились за ним так близко, как мог позволить проход.
Комната, в которую привел проход, была пуста, как и главный зал замка, где единственным доказательством того, что десятки солдат и чиновников были здесь, был лежащий на полу шлем, крутящийся взад и вперед.
Эрагон и Роран пробежали мимо каменного помоста, Эрагон бежал медленно, чтобы Роран не отставал от него. Они толкнули дверь с левой стороны платформы и взбежали вверх по ступеням.
На каждом этаже они останавливались для того, что бы Блёдхгарм мог мысленно проверить присутствие лорда Бредберна и его свиты. Но никого не было.
Как только они достигли третьего этажа, Эрагон услышал стук ног и увидел, как изогнутою арку перед Рораном заполнила туча копий. Копья поранили щеку и правое бедро Рорана, кровь потекла по коленям. Он взревел как раненый медведь и врезался в копья своим щитом, пытая пробить себе последние шаги до лестничной клетке. Мужчины неистово кричали.
Стоя за Рораном, Эрагон перекинул Брисингр в левую руку, а потом обошел брата, схватил одно из копий за рукоятку и выдернул из рук. Он перевернул копье и бросил в центр мужчин, стоящих в проходе. Кто-то вскрикнул, и в центре появилась дыра. Эрагон повторил это действие, и вскоре его успехов было достаточно, чтобы Роран шаг за шагом заставил солдат отступить.
Как только Роран пробился к лестнице, двенадцать оставшихся солдат рассыпались вдоль широкой лестничной площадки окаймленной балюстрадой, каждый искал место, чтобы размахивать своим оружием беспрепятственно. Роран снова взревел и прыгнул на ближайшего солдата. Он парировал удары меча, потом приблизился к защитнику и ударил его по шлему, который зазвенел как железный чайник.
Эрагон побежал через площадку и сбил пару солдат, стоявших близко друг к другу. Он опрокинул их на землю, а затем справился с каждым из них одним ударом Брисингра. Топор со свистом летел в его сторону. Он нырнул и толкнул человека над балюстрадой, прежде чем двое других попытались выпотрошить его.
Тогда Арья и Блёдхгарм двинулись вперед, сквозь воинов, тихо и смертельно, с присущим эльфам изяществом, эта расправа больше походила на изящную инсценированную игру, чем на ту кровавую резню, которую представляло собой большинство поединков.
В порыве лязга металла, поломанных костей и оторванных конечностей , четверо из них убили остальных солдат. Как всегда, Эрагон подбадривал товарищей в бою. Ему казалось, что его как будто облили ведром холодной воды, что придало ему ясность суждений несравнимую ни с чем другим.
Роран наклонился, упершись руками в колени, и, хватая ртом воздух так, как будто он только что закончил гонку.
— Должен ли я? — Эрагон спросил, показывая на порезы на лице и бедрах Рорана.
Роран проверил раненую ногу, несколько раз перенеся на нее свой вес.
— Это подождет. Давай сначала найдем Бредберна.
Эрагон взял руководство на себя, как только они вернулись на лестничную площадку и возобновили подъем. Наконец, после еще пяти минут поиска, они обнаружили лорда Бредберна, забаррикадировавшегося в верхней комнате западной башни крепости. Используя ряд заклинаний Эрагон, Арья и Блёдхгарм разрушили дверь и башню из сваленной мебели за ней. Стоило им и Рорану войти в помещение, как высокопоставленные слуги и охрана замка, собравшиеся перед лордом Бредберном побледнели, а многие из них стали дрожать. К облегчению Эрагона, ему пришлось убить всего лишь трех охранников, прежде чем оставшаяся часть группы бросила свое оружие и щиты на пол и сдалась.
Арья подошла к лорду Бредберну и сказала:
— Вы прикажете вашим войскам отступить? Остались немногие, но вы все еще можете спасти их жизни.
— Я не сдался бы, даже если мог, — сказал Бредберн с такой ненавистью и насмешкой, что Эрагон чуть не ударил его. — Я не уступлю тебе, эльф. Я не откажусь от своих людей ради грязных и неестественных существ, таких как ты. Я скорее умру. Не думай, что можешь обмануть меня своими сладкими речами. Я знаю о вашем союзе с ургалами. Я скорее поверю змее, чем человеку объединившемуся с этими чудовищами.
Арья кивнула и поместила свою руку на лицо Бредберна. Она закрыла глаза, и некоторое время и она и Бредберн были неподвижны. Эрагон протянул к ним свой разум и почувствовал поединок воли, который бушевал между ними, поскольку Арья пробивала себе путь через защиту Бредберна в его сознание. Потребовалась еще минута и наконец, она получила контроль над его разумом, и не теряя времени она приступила к поиску и исследованию его воспоминаний, пока она не обнаружила его сущность.
Тогда она заговорила на древнем языке и бросила сложное комплексное заклинание, предназначенное обойти защиту и погрузить Бредберна в объятия сна. Когда она закончила, глаза Бредберна закрылись и он, погрузившись в обморок, со вздохом упал на ее руки.
— Она убила его!— закричал один из охранников, крики страха и возмущения распространились среди мужчин.
Эрагон попытался убедить их что это не так, но услышал звук одной из труб варденов, принесенный с далекого расстояния. Скоро зазвучала другая труба, на этот раз намного ближе, чем первая, и затем, он готов был поклясться, что услышал обрывки слабых, рассеянных приветствий, доносящихся с внутреннего двора.
Озадаченный, он обменялся взглядами с Арьей. Затем они пробежали по кругу, просматривая все ряды окон в стенах комнаты.
Белатона простиралась с запада на юг. Это был большой, преуспевающий город, один из самых больших в Империи. Здания, стоявшие близко к замку, были сложены из камня с черепичными крышами, в то время как стоявшие дальше от него, были построены из леса и глины. Несколько из деревянно-кирпичных зданий загорелись во время борьбы. Дым распространился в воздухе слоем коричневого тумана, от которого слезились глаза и першило горло.
На юго-западе, в миле от стен города, был разбит лагерь варденов: длинные ряды серых шерстяных палаток, окруженные ровными траншеями, несколько ярких шатров, развивающиеся флаги и вымпелы, и разложенные на голой земле, сотни раненных мужчин. Палатки целителей уже были переполнены.
На севере, за доками и складами, раскинулось озеро Леона, обширное пространство воды, усеянное случайными барашками волн.
Высоко над городом вырисовывалась стена черных облаков, которая продвигалась с запада, угрожая окутать его в пределах видимости. Дождь лил как из ведра, молнии мерцали тут и там в глубине туч, а гром грохотал будто разъяренное чудовище.
Но Эрагон нигде не видел объяснения тому волнению, что привлекло его внимание.
Он и Арья подошли к окну, которое находилось над двором. Сапфира, человек и эльф закончили очищать дворовую территорию перед главной башней от камней. Эрагон засвистел, и помахал рукой когда Сапфира обратила свой взгляд к нему. Ее челюсти расплылись в зубастой улыбки, и она пустила струю дыма прямо перед ним.
— Эй! Какие новости? — крикнул Эрагон.
Один из варденов, стоящий на стене замка, поднял руку и указал на восток.
— Губитель Шейдов! Смотри! Коты-оборотни идут! Коты-оборотни идут!
Холодные мурашки поползли по спине Эрагона. Он посмотрел в направлении руки человека на восток и, на этот раз, увидел множество маленьких, призрачных фигур выходящих из-за холма в нескольких милях от них, на другой стороне реки Джиет. Некоторые фигуры шли на четырех ногах, а некоторые на двух, но они были слишком далеко, чтобы быть уверенным, что это коты-оборотни..
— Может ли такое быть? — поражённо спросила Арья.
— Я не знаю...Кем бы они ни были, мы узнаем это достаточно скоро.
КОШАЧИЙ КОРОЛЬ
Эрагон стоял на помосте в главном холле сторожевой башни, непосредственно по правую сторону трона Лорда Бредберна, его левая рука лежала на рукояти Брисингра, вложенного в ножны. По другую сторону трона стоял Джормундур — главнокомандующий варденов, держащий свой шлем в изгибе левой руки. Волосы на его висках были с проседью, далее переходя к коричневому цвету, они были заплетены в длинную косу. Выражение его худощавого лица характеризовало его как человека с богатым опытом выжидания чужих действий. Эрагон приметил тонкую красную струйку, сбегающую вдоль правого нарукавника Джормундура, но он ни разу не подал ни малейшего признака боли.
Между ними восседала Насуада в великолепном желто-зеленом платье, которое она надела всего пару минут назад, сменив военное одеяние на одежду, более подходящую для управление государством. Она тоже была ранена во время битвы, о чем свидетельствовала перевязь на ее левой руке.
Тихим голосом, так, чтобы слышали лишь Эрагон и Джормундур, Насуада сказала:
— Если у нас получится хотя бы просто заручиться их поддержкой...
— Но что они захотят взамен? — поинтересовался Джормундур. — Ведь наша казна почти пуста, а будущее сомнительно.
Едва шевеля губами, она произнесла, — Возможно, им от нас ничего не нужно, кроме шанса нанести ответный удар Гальбаториксу. — Она сделала паузу. — Но если нет, то мы должны найти другой способ, помимо золота, убедить их присоединиться к нашим войскам.
— Вы можете предложить им бочки сливок, — сказал Эрагон, вызвав хихиканье Джормундура и легкий смех Насуады.
Их бормотание стихло, так как за приделами парадного зала послышалось звучание трех труб. Тогда паж, с волосами цвета льна и одетый в тунику, сшитую по канонам варденов: белый дракон держащий розу над мечем, направленным вниз, на пурпурном фоне, вошел в открытую дверь на другом конце тронного зала, стукнул об пол церемониальным посохом, который он нес, и звонким мелодичным голосом объявил:
— Его Королевское величество, король котов-оборотней, лорд пустынных мест, Правитель Вечерних Пределов, и тот, кто всегда ходит один, Гримрр Хэлфпоу!
"Странный титул: тот, кто всегда ходит один", — обратился Эрагон к Сапфире.
"Но, мне кажется, справедливо заслуженный" , — ответила она, и Эрагон смог ощутить её усмешку, хотя и не мог увидеть, где именно в сторожевой башне она лежала, свернувшись кольцом.
Паж отошел в сторону, и в дверном проеме показался Гримрр Хэлфпоу в человеческом обличье, сопровождаемый четырьмя котами-оборотнями, которые ступали на близком расстоянии позади него своими большими пушистыми лапами. Четверка напоминала Солембума, еще одного кота-оборотня, которого Эрагон видел в зверином обличье: с тяжелыми плечами, подвижные, кроткие, темная шерстка на их шеях и холках, уши украшали кисточки, а сзади виднелись наклоненные вниз хвосты, которыми они грациозно махали из стороны в сторону.
Однако, Гримрр Хэлфпоу не был похож ни на одного человека или существо, которое когда-либо видел Эрагон. Примерно четыре фута ростом, он напоминал гнома, но никто не спутал бы его с гномом или даже человеком. У него был маленький, резкий подбородок, широкие скулы, и, расположенные под необъятными бровями раскосые зеленые глаза, окаймленные, подобными крылу, ресницами. Спереди его взлохмаченные волосы низко спускались на лоб, в то время, как по бокам и сзади, они спадали на плечи, где были гладкими и блестящими, как на загривках его компаньонов. Возраст Гримрра Хэлфпоу оставался загадкой для Эрагона.
Единственной одеждой, которую носил Гримрр, были грубый кожаный жилет и набедренная повязка из шкурок кроликов. Около дюжины черепов птиц, мышей и другой мелкой дичи были подвязаны спереди к жилету, и, когда он шел, они трещали, ударяясь друг о друга. Из-под пояса его набедренной повязки торчал кинжал, вложенный в ножны. Многочисленные шрамы, тонкие и белые, покрывали его орехово-коричневую кожу, подобно царапинам на часто используемом стуле или столе. И, как показывало его имя (Хэлфпоу - половина лапы), у него отсутствовало два пальца на его левой руке, они выглядели так, будто их кто-то откусил.
Несмотря на деликатность его особенностей: не доставшиеся большим трудом жилистые мускулы рук и груди и узость бедер, не было никакого сомнения, что Гримрр был мужчиной. Широким шагом он направился по длинному холлу в направлении Насуады.
Казалось, ни один из котов-оборотней не обращал внимания на людей, выстроившихся с двух сторон их пути, и наблюдавших за ними, пока Гримрр не поравнялся с травницей Анжелой, стоящей рядом с Рораном, которая вязала носок шестью спицами сразу.
Глаза Гримрра сузились, когда он увидел травницу, его волосы слегка зашевелились и вздыбились, тоже произошло и четырьмя его телохранителями. Его губы скривились, обнажая пару белоснежных загнутых клыков, и, к удивлению Эрагона, Гримрр издал короткое громкое шипение.
Анжела отвлеклась от вязания , выражение её лица стало вялым и высокомерным. Кис-кис, — вдруг произнесла она.
На мгновение, Эрагону показалось, что кот-оборотень сейчас нападет на нее. На лице Гримрра появился оскал, его ноздри вздувались, и он продолжал, пристально и молча смотреть на травницу. Другой кот-оборотень прижался к земле, готовясь, напасть. Их уши плотно прижались к их головам.
Повсюду в зале Эрагон услышал звуки скольжения клинков, доставаемых из ножен.
Гримрр зашипел еще раз, но затем отвернулся от травницы и продолжил свой путь. Когда последний кот-оборотень проходил мимо Анжелы, он ловко ударил лапой по свисавшей со спиц травницы пряже, подобно домашнему игривому котенку.
Недоумение Сапфиры было ничуть не меньше замешательства Эрагона.
"Кис-кис?" — переспросила она
Он пожал плечами, забыв, что дракониха не видит его. — "Кто знает, почему Анжела что-либо говорит или делает?"
Наконец, Гримрр подошел к Насуаде. Он остановился и лишь слегка склонил голову, показывая свою независимость, или даже высокомерие, присущее кошкам, драконам и некоторым дамам знатного происхождения.
— Леди Насуада, — сказал он, его голос был удивительно низким, напоминающим скорее гремящий мужской бас, нежели высокий тон мальчика, на которого он был похож.
В свою очередь Насуада склонила свою голову. — Король Хэлфпоу, вардены очень рады видеть Вас и всю вашу расу. Я приношу свои извинения за отсутствия короля Орина, несмотря на его желание, он не смог прибыть сюда, чтобы приветствовать Вас, так как он и его конница сейчас защищают наш западный фланг от войск Гальбаторикса.
— Конечно, леди Насуада, — сказал Гримрр. Его острые клыки сверкали, когда он говорил: — Вы никогда не должны поворачиваться спиной к своему врагу.
— И все-таки, чем мы обязаны этому приятному визиту, ваше высочество? Коты-оборотни всегда были известны своей скрытности и тяге к одиночеству, не говоря уже о старых конфликтах, особенно после падения Всадников. Можно даже сказать, что ваш вид стал большим мифом, чем считался в прошлое столетие. Почему же тогда вы хотите напомнить о себе сейчас?
Гримрр поднял свою правую руку и указал пальцем с когтеподобным ногтем на Эрагона.
— Из-за него, — прорычал кот-оборотень — Один охотник не нападет на другого, пока второй не раскроет свое слабое место, и Гальбаторикс показал нам его: он не убьет Эрагона, губителя шейдов, или Сапфиру Бьяртскулар. Мы долго ждали этого шанса, и мы воспользуемся им. Гальбаторикс научится бояться и ненавидеть нас, и когда всё уже будет предрешено, он осознает силу своей ошибки, что мы были причиной его уничтожения. И месть будет такой же сладкой, как и костный мозг нежного молодого борова.
— Время пришло, человек, пришло для каждого народа, даже для котов-оборотней, настал час, чтобы сплотиться и доказать Гальбаториксу, что наше желание бороться не угасло! Мы присоединимся к вашей армии как добровольные союзники, леди Насуада, и поможем вам достигнуть желанной цели.
Эрагон не мог сказать, о чем думала Насуада, но он сам был впечатлен речью кота-оборотня, так же, как и Сапфира.
— Ваши слова приятно слышать,Ваше Высочество, — произнесла Насуада после небольшой паузы, — Но прежде,чем принять Ваше предложение,я должна получить ответы на некоторые вопросы.
С видом непоколебимого безразличия Гримрр махнул рукой:
— Я согласен.
— Ваша раса была настолько скрытной и неуловимой, что я, надо признать, ни разу не слышала о Вас до этого дня, Ваше Высочество. Фактически, я даже не знала, что у вашей расы есть правитель.
— Я отличаюсь от ваших королей, — сказал Гримрр. — В основном, коты-оборотни предпочитают ходить сами по себе, но даже мы обязаны выбрать правителя, который поведет нас в бой, когда мы вступаем в войну.
— Я вижу. Вы говорите от лица всего вашего вида, или только за тех, кто путешествует с Вами?
Грудь Гримрра вздулась, и от этого его вид, если это было еще возможно, стал еще более самодовольным:
— Я говорю от лица всего моего народа, Леди Насуада. Гримрр мурлыкнул. — Каждый кот-оборотень во всей Алагейзии, который достаточно силен, чтобы сражаться, придет сюда, чтобы защитить тех, кто слаб и беспомощен. Нас мало, но ничто не может сравниться с нашей свирепостью в сражении. Так-же я могу управлять полукровками, хотя я и не могу говорить с ними, ибо они столь-же молчаливы, как и другие животные, но они сделают то, о чем мы их попросим.
— Полукровками? — удивилась Насуада.
— Теми, кто не может поменять свой облик, как это делаем мы. Вы называете их кошками.
— И они подчиняются вам?
— Да, они восхищаются нами, это естественно.
"Если то, что он говорит - правда, то коты-оборотни стали бы невероятно ценными союзниками", — передал Эрагон Сапфире.
— Но что Вы желаете в обмен на свою помощь, король Хэлфпоу? — спросила Насуада,она поглядела на Эрагона и улыбнулась,затем добавила, — Мы можем предложить вам так много сливок, сколько вы захотите, в остальном наши силы скованы. Если ваши воины ожидают оплаты за свои труды, то боюсь они будут сильно разочарованы.
— Сливки — для котят. Золото тоже не интересует нас, — произнес Гримрр. Пока он говорил, он поднял свою правую руку и посмотрел на когти задумчивым пристальным взглядом. — Наши условия таковы: каждый из нас получит кинжал, чтобы бороться, если свой уже потерян, каждый из нас получит по два комплекта брони, выкованной специально для нас: один для человеческого обличья, другой — для кошачьего. Нам не нужно ничего типа палаток, одеял, тарелок или ложек. Каждому из нас должно быть обещано по утке, гусю, цыпленку, или другой домашней птице в день. И в любое время суток давать по куску свежей печени, и, даже если мы не будем хотеть есть, эта пища должна быть отложенной для нас. И еще, если мы выиграем эту войну, кто бы потом ни становился вашим следующим королем, или утверждал бы, что власть принадлежит ему, он всегда обязан держать взбитую подушку на почетном месте рядом с троном, чтобы один из котов-оборотней мог присутствовать там в любое время, если пожелает.
— Вы торгуетесь подобно политику-гному, — сказала Насуада.Она наклонилась к Джормундуру, и Эрагон услышал ее шепот, — У нас достаточно печени, чтобы прокормить их всех?
— Я думаю да, — спокойным голосом ответил Джормундур.— Но это будет зависеть от размера порции.
Насуада выпрямилась на троне:
—Два набора брони — это слишком много, король Хэлфпоу, Вашим воинам придется решить — хотят они сражаться как коты или как люди, я не в состоянии снарядить их двумя комплектами брони.
Эрагон был уверен, что если бы у Гримрра был хвост, то он резко дернул бы им из стороны в сторону. Но так как его не было, кот-оборотень просто поменял позу, приняв такую, в которой можно было бы простоять не двигаясь достаточно долго.
[hr][br]
Я не злопамятный, я просто злой, а вот память у меня плохая. Совсем склероз замучил: отомщу, забуду, и еще раз отомщу.
|
| |
| |
| коля | Дата: Воскресенье, 06.05.12, 20:39 | Сообщение # 5 |
|
Санин
Группа: Администраторы
Сообщений: 877
Статус: Offline
| — Хорошо, леди Насуада.
— Есть еще одна вещь. Убийцы и шпионы Гальбаторикса скрываются повсюду, поэтому одним из условий присоединения к варденом будет таково: Вы должны позволить одному из наших магов и изучать Ваши воспоминания, таким образом, мы убедимся в том, что Вы никак не связаны с Гальбаториксом.
Гримрр шумно вздохнул:
— А вы не так-то глупы. Если среди Вас есть кто-либо достаточно храбрый, чтобы читать наши мысли, то мы позволим ему сделать это, но только не ей, — и он повернулся в сторону Анжелы. — Ей — никогда.
Насуада колебалась. Эрагон смог почувствовать, что она хочет спросить, почему Гримрр решил именно так:
— Да будет так. Я пошлю за магами немедленно, чтобы мы решили этот вопрос прямо сейчас. В зависимости от того, что они найдут — если не обнаружиться ничего неблагоприятного, я обещаю, что сделаю все, чтобы создать альянс между варденами и котами-оборотнями, Король Хэлфпоу.
После её слов все люди в зале, включая Анжелу, заулыбались и зааплодировали. Даже эльфы выглядели довольными.
Однако, коты-оборотни никак не прореагировали, только, раздосадованные шумом, прижали свои уши.
ПОСЛЕДСТВИЯ
Эрагон застонал и откинулся на Сапфиру. Упершись руками в колени, он заскользил вниз по ее неровной чешуе, пока не опустился на землю, затем вытянул ноги перед собой.
— Я голоден! — воскликнул он.
Они находились во внутреннем дворе замка, в стороне и от людей, трудившихся по расчистке завалов, укладывавших камни и трупы на телеги, и от людей, снующих взад-вперёд из поврежденного здания, большинство из которых после присутствия на приёме Насуады Короля Хэлфпоу, теперь спешили по своим собственным делам. Рядом с ними, сторожа любую опасность, находились Блёдхгарм и четыре других эльфа.
— Эй! — крикнул кто-то.
Эрагон поднял голову и увидел Рорана, идущего к нему из крепости. Анжела шла следом в нескольких шагах позади, пряжа развивалась по воздуху, когда она побежала, стараясь идти в ногу с его большими шагами.
— Куда ты теперь? — спросил Эрагон, когда Роран остановился перед ним.
— Помочь защитить город и организовать заключенных.
—Ах... — Пристальный взгляд Эрагона пробежал по оживленному внутреннему двору прежде, чем вернуться на избитое лицо Рорана. — Ты хорошо сражался.
— Ты тоже.
Эрагон перевел свое внимание на Анджелу, которая опять вязала, ее пальцы перемещались так быстро, что он не успевал следить за тем, что она делала. — Чик-чирик? — спросил он.
Озорное выражение промелькнуло на ее лице, и она потрясла головой, густые кудри ее при этом подпрыгнули. — Расскажу об этом в другой раз.
Эрагон не стал возражать, он и не ожидал что она что-то объяснит. Она редко это делала.
— А ты, — сказал Роран, — куда ты идешь?
"Мы собираемся подкрепиться", — сказала Сапфира, и подтолкнула Эрагона своей мордой, её дыхание согрело его, когда она выдохнула.
Роран кивнул.
— Звучит отлично. Увидимся позже в лагере. — И, собираясь уйти, добавил, — И передай Катрине как сильно я люблю ее.
Анджела свернула свое вязание в стеганую сумку, которая висела у нее на поясе.
— Пожалуй я тоже пойду. В палатке у меня варится зелье, за которым я должна следить, а также мне нужно разыскать одного кота оборотня.
— Гримрра?
— Нет-нет, моего старого друга — мать Солембума. Конечно, если она еще жива. Надеюсь, что это так,— она поднесла руку ко лбу, прочертила круг большим и указательным пальцами, и произнесла чрезмерно веселым голосом, — Увидимся! — и поплыла прочь с этими словами.
"Полезай ко мне на спину", — сказала Сапфира и поднялась на ноги, оставив Эрагона без опоры.
Он поднялся в седло в основание ее шеи, и Сапфира расправила свои массивные крылья с мягким, сухим звуком кожи, трущуюся об кожу. Движение создало порыв тихого ветра, которые распространился как рябь по водоему. Во всем внутреннем дворе люди обернулись, чтобы взглянуть на нее.
Поскольку Сапфира подняла свои крылья вверх, Эрагон мог видеть паутину багрянистых вен, которые пульсировали там, и каждая становилась полым следом червя, когда поток крови спадал между ударами ее могучего сердца.
Затем с толчком мир повернулся вокруг Эрагона, поскольку Сапфира прыгнула с земли внутреннего двора на стену замка, где она одно мгновение балансировала на зубцах и крошила в пыль камни между своими когтями. Он схватил шип на шее перед ним, чтобы закрепить себя в седле.
Мир повернулся снова, так как Сапфира оторвалась от стены. Резкий вкус и запах напали на Эрагона, и его глаза прослезились, когда Сапфира прорывалась сквозь толстый слой дыма, который навис над Белатоной как одеяло зла, гнева, и горя.
Сапфира с трудом дважды взмахнула, и затем они поднялись из дыма на свет, и взлетели над усеянными огнем улицами города. Расправив крылья, Сапфира парила по кругу, позволяя теплому воздуху снизу поднимать ее выше.
Усталый, Эрагон наслаждался великолепием открывшегося вида: рычащий шторм, который собирался проглотить всю Белатону, пылал яркими белыми цветами у самого края города, в то время как в дали вспышки молнии пронзали чернильные тени в которых не было видно ничего из их содержания. В другом месте было мерцающее озеро и сотни небольших, зеленых ферм и этот пейзаж также захватывал его внимание, но ни один вид не был столь внушителен как гора облаков.
Как всегда, Эрагон чувствовал себя особенным, так как имел возможность смотреть на мир с таких высот, ибо он знал, как мало людей когда-либо имели шанс полетать на драконе.
С небольшим наклоном крыла Сапфира начал скользить вниз к рядами серых палаток, которые состояли в лагере варденов.
Сильный ветер дул с запада, предвещая неизбежное прибытие шторма. Эрагон сгорбился и посильнее схватился за шип на ее шее. Он видел, как глянцевая рябь мчалась по полю под ним, как клонились стебли под возрастающей силой бури. Колышущаяся трава напоминала ему мех великого зеленого зверя.
Лошадь испуганно заржала, когда Сапфира подлетела к площадке между рядами палаток, предназначенной для нее. Эрагон сгруппировался в седле, так как Сапфира сложила свои крылья, и медленно спускалась к земле. Толчок при приземлении едва не выбил Эрагона из седла.
"Извини, — сказала она, — Я старалась приземлиться так мягко, как только могла".
"Я знаю."
Как раз когда Эрагон спешивался, он заметил, что Катрина спешит к нему. Ее длинные темно-рыжие волосы закручивались вокруг ее лица, когда она шла через поляну, и порывы ветра проявляли выпуклость ее растущего живота сквозь слои платья.
— Какие новости?— спросила она, беспокойство запечатлелось в каждой линии ее лица.
— Ты слышала про котов-оборотней ...?
Она кивнула.
— Других важных новостей нет. Роран в порядке, и просил передать, что любит тебя.
Выражение ее лица смягчилось, но беспокойство не исчезло полностью. — Он точно в порядке? — она дотронулась кольца, которое носила на безымянном пальце левой руки, одно из двух колец, которые Эрагон зачаровал для нее и Рорана, чтобы они могли знать, если один или другой находится в опасности. — Я что-то почувствовала около часа назад, и я боялась, что ...
Эрагон покачал головой.
— Роран сможет рассказать тебе об этом. Он получил несколько синяков и ушибов, но, кроме этого, он в прекрасной форме. Правда, испугал меня до полусмерти.
Катрина смотрела теперь с большей озабоченностью. Затем, с видимым усилием, она улыбнулась.
— По крайней мере, вы в безопасности. Вы оба.
Они расстались, и Эрагон и Сапфира добрались до одной из беспорядочной вереницы палаток поближе к костру варденов. Там они хорошенько налегли на мясо и мед, в то время как ветер выл вокруг них, и волны дождя с хлюпаньем били по ткани палатки.
Когда Эрагон впился зубами в кусок жареной свинины, Сапфира спросила, — "Действительно вкусно?"
— Ммм, — ответил Эрагон, и ручеек сока потек по его подбородку.
ВОСПОМИНАНИЯ МЕРТВЫХ
Гальбаторикс сумасшедший и, следовательно, непредсказуем, но у него есть пробелы в рассуждениях, которых у что обычного человека не будет. Если вы сможете найти их, Эрагон, то, возможно, ты и Сапфира сможете победить его."
Бром опустил трубку, лицо его было мрачным. "Я надеюсь, что вы сделаете это. Мое самое большое желание, Эрагон, что ты и Сапфира будете жить долгой и плодотворной жизнью, свободной от страха и империи Гальбаторикса. Я желаю, чтобы я мог защитить вас от всех опасностей, которые угрожают вам, но, увы, это не в моих силах. Все что я могу сделать, это дать тебе мой совет и учить тебя, тому что могу, сейчас, пока я все еще здесь. ... Мой сын. Что бы ни случилось с тобой, знай, что я люблю тебя, так же как твоя мать. Звезды могут следить за тобой, Эрагон сын Брома.
Эрагон открыл глаза, так как воспоминание исчезло. Над ним висел потолок палатки, наполненный водой,собравшейся во время прошедшей непогодой. Капля воды упала на его правое бедро, впиталась в леггинсы, охлаждая кожу. Он знал, что надо поправить палатку, но не хотел двигаться.
"И Бром никогда не говорил с тобой о Муртаге? Он никогда не говорил тебе, что Муртаг и я были сводные братья?"
Сапфира, которая свернулась калачиком снаружи палатки, сказала: — "Даже если ты будешь спрашивать снова и снова, это не изменит моего ответа."
"Почему бы и нет? Почему он не рассказал? Он должен был знать о Муртаге. Он не мог не знать."
Сапфира ответила не сразу:— "У Брома были свои причины для этого, но я предполагаю, он думал, что наиболее важно сказать тебе, как он заботился о тебе, и передать тебе все знания, что он мог, чем тратить время на разговоры о Муртаге."
"Он мог хотя бы предупредить меня! Несколько слов было бы достаточно."
"Я не могу с уверенностью сказать, что двигало им, Эрагон. Ты должен понять, что есть некоторые вопросы о Броме, на которые ты никогда не найдешь ответа. Верь в его любовь к тебе, и не позволяй сомнениям мешать тебе.
Эрагон приложил свои большие пальцы друг к другу. Он разместил их рядом, чтобы лучше сравнить их. У его левого большого пальца было больше морщин на втором суставе, чем на правом, в то время как у его правого был маленький, рваный шрам, происхождение которого он не мог вспомнить, хотя это, должно быть, произошло начиная с Агэти Блёдрен, Праздник Клятвы Крови.
"Спасибо", — сказал он Сапфире. Через нее он смотрел и слушал сообщение Брома три раза, начиная с падения Фейнстера, и каждый раз он замечал некоторую деталь речи Брома или движение, которое ранее ускользали от него. Эти знания успокоили и удовлетворили его, ибо исполнилось его желание, которое преследовало всю его жизнь: знать имя отца и знать, что его отец заботился о нем.
Сапфира встретила его благодарность с теплым чувством привязанности.
Хотя Эрагон поел и отдыхал всего около часа, его усталость немного уменьшилась. Он даже не ожидал такого. Он знал из опыта, что нужны недели, чтобы оправиться после тяжелого сражения. Так как вардены направились к Урубаену, то у каждого человека в армии становилось все меньше времени на лечение между битвами. Война утомит их, к тому времени как они, истекающие кровью, разбитые, и едва способные сражаться, столкнутся с Гальбаториксом, который ждет их в легкости и спокойствии.
Он старался не думать об этом слишком много.
Другая капля воды ударила его ногу, холодно и сильно. Раздраженный, он опустил ноги с края постели и сел вертикально, затем перешел к голому участку грязи в одном углу и стал на колени рядом с ним.
— Делуа шарьялви! — сказал он, так же как и несколько других фраз на древнем языке, которые были необходимы, чтобы обезвредить ловушки, которые он поставил в предыдущий день.
Грязь начала бурлить как закипающая вода, и из поднявшегося фонтана земли, насекомых, и червей, появился кованый сундук полтора фута в длине. Потянувшись, Эрагон схватил сундук и вынул его из земли. Земля снова стала спокойной.
Он установил сундук на теперь твердой грязи. — Ладрин, — шептал он, и махнул рукой над замком без замочной скважины, который был заперт на засов. Он с щелчком открылся.
Слабое золотое сияние заполнило палатку, когда он поднял крышку сундука.
Расположенное в безопасном сундуке с бархатной подкладкой, лежало Элдунари Глаэдра, драконье сердце сердец. Большое, подобное драгоценному камню Элдунари мрачно блестело, как тлеющие, затухающие угольки. Эрагон взял Элдунари в руки и посмотрел в его пульсирующую глубину. Плеяда крошечных звезд в центре камне двигалась медленнее, чем тогда, когда Эрагон впервые увидел его в Элесмере, когда Глаэдр изрыгнул его из своего тела и отдал на хранение Эрагону и Сапфире.
Как всегда, вид очаровал Эрагона; он мог бы наблюдать за этим вечно.
"Мы должны попробовать еще раз", — сказала Сапфира, и он согласился.
Вместе они направили свои мысли в сторону далеких огней, моря звезд, представленного в сознании Глаэдра. Они плыли через холод и тьму, когда гнев, отчаяние и равнодушие стали такими безграничными и огромными, что истощило их желание делать хоть что-нибудь, кроме как остановиться и плакать.
"Глаэдр...Элда", — кричали они снова и снова, но ни ответа, ни реакции не последовало.
Наконец, они ушли, не выдержав более огромного веса страданий Глаэдра.
Когда он вернулся в себя, Эрагон услышал, что кто-то стучит в передней полог его палатки, а затем он услышал голос Арьи, — Эрагон? Могу я войти?
Он вздохнул и заморгал глазами, чтобы прояснить зрение.
— Конечно.
Тусклый серый свет облачного неба упал на него, когда Арья откинула входной полог. Он почувствовал внезапную боль, когда его глаза встретились с ее — зелеными, раскосые и не читаемые — и боль тоски наполнила его.
— Есть успехи? — спросила она, и села на колени возле него. Она уже сняла доспехи и была одета в черную кожаную рубаху, брюки и сапоги, как тогда, когда Эрагон спас ее из Гиллида. Её волосы были влажные после мытья, длинные и тяжелые они ниспадали ей на спину. Арья пахла хвоей, как и всегда, и Эрагон задумался, использует ли она заклинание, чтобы создать аромат, или она пахнет так обычно. Он хотел спросить ее, но не посмел.
В ответ он покачал головой.
— Позволишь? — Она указала на сердце сердец Глаэдра.
Он отошел в сторону. — Пожалуйста.
Арья положила руки по обе стороны от Элдунари, а затем закрыла глаза. Пока она сидела, он воспользовался возможностью, чтобы изучить ее открыто и свободно, что было бы невозможно в другом случае. В каждой мелочи, она казалась воплощением красоты, хотя он знал, что другой может сказать, что ее нос был слишком длинный, или лицо слишком угловатым, или уши слишком заостренные, или руки слишком мускулистые.
С резким вдохом, Арья отдернула руки подальше от сердца сердец, как-будто оно обожгло ее. Потом она склонила голову, и Эрагон увидел что ее подбородок очень слабо дрожит.
— Он является самым несчастным существом которое я когда-либо встречала. ... Я думаю мы могли бы помочь ему. Я не думаю, что он способен найти выход из своей темноты.
— Как ты думаешь ... — Эрагон колебался, не желая высказывать свои подозрения, но затем продолжил:
— Ты думаешь, он сойдет с ума?
— Возможно, он уже сошел. Если нет, то он на самом пороге безумия.
Скорбь накрыла Эрагона, когда они оба посмотрели на золотой камень.
Когда, наконец, он был в состоянии заставить себя говорить снова, он спросил:
— Где Доусдаерт?
— Спрятала в моей палатке, также как ты спрятал Элдунари Глаэрда в своей. Я могу принести его сюда, если хочешь, или я могу продолжать защищать его, пока тебе это нужно.
— Храни его. Я не могу носить его с собой, иначе Гальбаторикс может узнать о его существовании. Кроме того, было бы глупо хранить так много сокровищ в одном месте.
Она кивнула.
Боль в душе Эрагона усилилась.
—Арья, я ... — Он остановился, поскольку Сапфира увидела одного из сыновей кузнеца Хорста — Олбриха, бегущего к палатке, хотя было трудно отличить его от его брата, Болдора, из-за искажений в видении Сапфиры. Прерывание умерило пыл Эрагона, поскольку он не знал точно, что собирался сказать.
— Кто-то идет, — объявил он, и закрыл крышку сундука.
Громкие, мокрые шаги звучали в грязи на улице. Затем Олбрих, ибо это был Олбрих, закричал:
— Эрагон! Эрагон!
— Что!
— Роды начались! Отец послал меня сказать тебе и спросить, не останешься ли ты с ним, в случае непредвиденных осложнений; твои навыки врачевания помогли бы. Пожалуйста, если можешь...
Чтобы еще он ни сказал, Эрагон уже не слышал, он схватился за грудь. Потом он накинул плащ на плечи и возился с застежкой, когда Арья дотронулась до его руки и спросила: — Могу я пойти с тобой? У меня есть некоторый опыт в этом. Если твои люди позволят мне, я могу облегчить ее роды.
Эрагон даже не стал раздумывать. Он жестом указал в сторону входа
ЧТО ТАКОЕ ЧЕЛОВЕК?
Грязь тянулась за сапогами Рорана каждый раз, когда он поднимал ноги, замедляя его продвижение и заставляя его и так уставшие ноги гореть от усилий. Ему казалось, что земля хочет снять с него ботинки. Кроме того, грязь была еще и скользкой. Она разъезжалась под каблуками в неподходящие моменты, как раз тогда, когда его устойчивость была под угрозой. Также было глубоко. Постоянное передвижение людей, животных, повозок превратили верхние шесть дюймов земли в почти непроходимую трясину. Несколько клочков земли осталось по краям дороги, которая вела к лагерю варденов, но Роран подозревал, что и они скоро исчезнут, поскольку все пытались избежать центра дороги.
Роран не пытался обойти грязь; он больше не заботился, чтобы его одежда оставалась чистой. Кроме того, он был так измучен, что было легче идти прямо, чем постоянно переступать с одного клочка травы на другой.
Во время своего продвижения, Роран думал о Белатоне. После аудиенции у Насуады Роран отстраивал командный пункт на северо-западе города, устанавливал контроль над тушением пожаров, постройкой баррикад на улицах, поиском домов для солдат и конфисковывал оружие. Это была огромная задача, и он не надеялся на успех, опасаясь, что город может снова стать полем для боя. — "Я надеюсь, что эти идиоты сделают все за одну ночь, и постараются не умереть".
Его левая сторона груди пульсировала, заставляя его дышать ртом.
"Проклятые трусы".
Кто-то выстрелил в него из арбалета с крыши здания. Только случай спас его: один из его людей, Мортенсон, заслонил его собой. Болт ударил его в спину и вышел через живот, но сила выстрела была такой, что болт оставил Рорану синяк. Мортенсон умер на месте, а стрелявший скрылся.
Пятью минутами позже, какой-то взрыв, судя по всему магический, убил двух его людей в тот момент, когда они заходили в конюшню, желая проверить шум внутри.
Роран сделал вывод, что такого рода нападения были распространены по всему городу. Без сомнения, агенты Гальбаторикса стояли за многими из них, но жители Белатоны также были ответственны за это — мужчины и женщины, которые не могли бездействовать, пока армия захватывала контроль над их домами, не зависимо от того, какие намерения были у варденов. Роран сочувствовал людям, которые чувствовали, что они обязаны защитить свои семьи, но в тоже время, он проклинал их за то, что они не могли понять, что вардены пытаются помочь им, а не вредить.
Он почесал бороду в ожидание, пока гном, тянущий тяжело нагруженных пони, не прошел, а затем продолжил свой путь.
Когда он приблизился к их палатке, он увидел, что Катрина стояла у корыта с горячей, мыльной водой, стирая запачканные кровью бинты о стиральную доску. Ее рукава были завернуты до локтей, ее волосы перетягивала грязная повязка, а ее щеки зарумянились от работы, но она никогда не выглядела настолько красивой. Она была его утешением — его отдыхом и его убежищем — и только видя ее помогло ослабить чувство растерянности, которое захватило его.
Она заметила его, и немедленно оставила стирку, и бежала к нему, вытирая свои розовые руки о подол платья. Роран напрягся, когда она бросилась к нему, и обвила свои руки вокруг его груди. Его левая сторона отозвалась болью, и он издал короткий стон.
Катрина ослабила хватку, и отклонилась от него, хмурясь. — Ох! Я причинила тебе боль?
— Нет, нет. Я немного ушибся.
Она не расспрашивала его, только снова обняла его, более мягко, и посмотрела на него своими глазами, блестящими от слез. Держа ее за талию, он нагнулся и поцеловал ее, невыразимо благодарный за ее присутствие.
Катрина положила его левую руку к себе на плечи, и он позволил ей поддерживать часть своего веса, когда они возвращались к их палатке. Со вздохом Роран сел на пень, используемый как стул, который Катрина поставила рядом с маленьким очагом, который она развела, чтобы нагреть котелок с водой и на котором теперь кипел горшок тушеного мяса.
Катрина наполнила тарелку тушеным мясом и вручила ее ему. Потом, из глубины палатки, она принесла ему кружку пива и поднос с половиной ломтя хлеба и клином сыра.
— Есть ли что-либо еще, в чем ты нуждаешься? — спросила она, ее голос был необычно хриплый.
Роран не ответил, но погладил дважды ее щеку своим большим пальцем. Она улыбнулась дрожа и положила руку на его, и затем возвратилась к корыту и начала стирать с новой энергией.
Роран смотрел на еду в течение долгого времени прежде, чем съел первую ложку; он устал, и сомневался, что мог переварить пищу. После нескольких кусков хлеба, все-таки его аппетит возвратился, и он начал с рвением поедать тушеное мясо.
Когда он поел, он положил миску на землю и сел, согревая руки над огнем и допивая последние глотки пива.
— Мы услышали грохот, когда ворота рухнули, — сказала Катрина, выжимая бинты. — Они не долго продержались.
— Нет...полезно иметь дракона в союзниках.
Роран смотрел на ее живот, пока она развешивала повязки на импровизированную веревку для белья, натянутую от верхушки их палатки и до верхушки соседней. Всякий раз, когда он думал о ребенке, которого она ждет, об их общем ребенке, он чувствовал необычайное чувство гордости, но в нем присутствовала и толика тревоги, потому что он не знал, как ему обеспечить безопасный дом ребенку. Кроме того, если война не закончится к тому времени, как она родит, она оставит его и пойдет в Сурду, где она сможет воспитать ребенка в относительной безопасности.
"Я не могу потерять её ещё раз."
Катрина погрузила другую повязку в ванну. — Городская битва, — спросила она, вспенивая воду. — Как она прошла?
— Мы должны были бороться за каждый метр. Даже Эрагону было тяжело.
— Раненый говорил о баллистах, движущихся на колёсах.
— Да. — Роран смочил горло пивом, а затем быстро описал, как вардены переехали через Белатону, и с какими трудностями они столкнулись на этом пути. — Мы потеряли слишком много людей сегодня, но могло быть и хуже. Гораздо хуже. Джормундур и капитан Мартленд хорошо планируют атаку.
— Их план не будет работать, если не будет тебя и Эрагона. Вы проявили себя наиболее мужественно.
Роран издал короткий смешок:
— Ха! А знаешь, почему? Я скажу тебе. Ни один человек из десяти на самом деле не готов напасть на врага. Эрагон не видит этого, он всегда на передовой, но это вижу я. Большинство мужчин пятятся, и не борются, если они не загнаны в угол. Или они машут руками, и создают много шума, но на самом деле не делают ничего.
Катрина посмотрела в ужасе.
— Как такое может быть? Неужели они все трусы?
— Я не знаю. Я думаю ... Я думаю, что, может быть, они просто не могут заставить себя посмотреть человеку в лицо, и убить его, хотя кажется, для них достаточно легко убивать солдат, обращённых к ним спиной. Так они ждут, что другие сделают то, чего они не могут. Они ждут людей, подобных мне.
— Как ты думаешь, люди Гальбаторикса тоже идут в бой неохотно?
Роран пожал плечами.
— Может быть. Но у них нет выбора, кроме как подчиниться Гальбаториксу. Если он приказывает им сражаться, они сражаются.
— Насуада могла бы сделать то же самое. Она могла бы приказать своим магам сделать так, чтобы никто не уклонялся от своих обязанностей.
— Но какая тогда разница будет между ней и Гальбаториксом? В любом случае, вардены это не одобрят.
Катрина прекратила свою стирку, чтобы подойти и поцеловать его в лоб.
— Я рада, что ты можешь делать то, что делаешь, — прошептала она. Она вернулась к тазику и начала тереть другую полоску грязного белья о стиральную доску. — Я почувствовала что-то раньше... кольцо...Я подумала, что возможно что-то случилось с тобой.
— Я был в гуще сражения. И не удивительно, что ты ощущала эту боль время от времени.
Она остановилась, оставив свои руки в воде:
— Я не ощущала подобного раньше.
Он осушил кружку эля, стремясь отсрочить неизбежное. Он надеялся избавить ее от подробностей своей неудачи в замке, но было видно, что она не успокоится, пока не узнает правду. Попытка убедить ее привела бы к еще худшим событиям, чем те, которые произошли. Тем более, было бессмысленно о чем не рассказать, потому что новости скоро будут известны всем варденам.
Поэтому он сказал ей. Он рассказал ей о немногом, пытаясь сделать менее значительным крах стены, чуть не убившей его. Тем не менее, ему было трудно все это описать, и он говорил сбивчиво, пытаясь подобрать правильные слова. Когда он закончил, он замолчал, растревоженный воспоминанием.
— По крайней мере, ты не ранен, — сказала Катрина.
Он поранил губу кружкой. — Нет.
Шум выливаемой воды исчез, и он почувствовал ее тяжелый взгляд на себе.
—- Вы столкнулись с более большой опасностью, чем раньше.
— Да... я полагаю.
Ее голос смягчился. — Что произошло потом? — Когда он не ответил, она спросила, — Нет ничего такого, о чем ты мне не мог бы рассказать, Роран. Ты знаешь это.
Он поранил кончик правого большого пальца, когда снова взял кружку. Он потер раненый участок об указательный палец несколько раз. — Я думал, что умру, когда стена упала.
— Любой мог подумать.
— Да, но дело в том, что я не возражал. — Он посмотрел на нее мучительно. — Неужели ты не понимаешь? Я сдался. Когда я понял, что я не сбегу, я сдался так послушно, как ягненок, которого ведут на бойню, и я... — Замолчав, он уронил кружку и спрятал лицо в ладонях. Из-за отека в горле было трудно дышать. Потом он почувствовал легкое прикосновение рук Катрины на плече. — Я сдался, — прорычал он, испытывая ярость и отвращение к самому себе. — Я просто прекратил бороться... за тебя... за нашего ребенка. — Он подавился словами.
— Шшш, шшш, — прошептала она.
— Я никогда не сдавался прежде. Ни разу...даже, когда раззаки украли тебя.
— Я знаю, ты не сдался.
— Это битва должна закончиться. Это не может больше продолжаться...я не могу...я... — Он поднял голову и был напуган тем, что она тоже плачет. Стоя, он обнял ее и прижал к себе. — Мне жаль, —воскликнул он. — Мне жаль. Мне жаль. Мне жаль... этого больше не произойдет. Никогда. Я обещаю.
— Меня не волнует это, м сказала она, ее голоса было не разобрать из-за его плеча.
Ее ответ обжег его. — Я знаю, я был слаб, но мое слово по-прежнему должно что-то значить для тебя.
— Я не это имела ввиду! — воскликнула она, и отодвинулась дальше, чтобы осуждающе посмотреть на него. — Ты иногда такой идиот, Роран.
Он мягко улыбнулся. — Я знаю.
Она обняла его за шею. — Я никогда не буду думать о тебе хуже, независимо, что ты чувствовал, когда рухнула стена. Все что имеет значение, это то, что ты еще жив... Существовало ли что-то, что бы ты смог сделать, когда рухнула стена, а?
Он покачал головой.
— Тогда ты не должен стыдиться. Если ты смог бы остановить это, или у тебя была бы возможность сбежать, но ты не воспользовался ее, то ты потерял бы мое уважение. Но ты сделал все что смог, и когда ты ничего не смог сделать больше, ты примирился со своей судьбой, и ты не ругался с ней. Это мудрость, не слабость.
Он наклонился и поцеловал ее в бровь. — Спасибо.
— И, насколько мне известно, ты храбрейший, сильнейший, добрейший человек во всей Алагейзии.
На этот раз он поцеловал ее в губы. Потом, она засмеялась, коротким, быстрым освобождением от накопившегося напряжения, и они стояли, покачиваясь вместе, как будто танцуют под мелодию, которую только они могли слышать.
Затем Катрина игриво оттолкнула его и пошла закончить стирку, а он уселся на пенек, довольный в первый раз после битвы, не смотря на многочисленные ранения.
Роран наблюдал за воинами, лошадьми, случайным гномом или сильным ургалом проходящими мимо их палатки, отмечая их раны и состояние их оружия и брони. Он попытался измерить общее настроение варденов; единственный вывод, который он сделал, состоял в том, что все, кроме ургалов нуждались в хорошем сне и приличной еде, и что всех, особенно ургалов, нужно было отмывать с головы до пят щеткой для борова и ведрами мыльной воды.
Он также наблюдал за Катриной, и он видел, как она работала, ее сперва хорошее настроение постепенно исчезло, и она становилась все более раздражительной. Она продолжала тереть и тереть несколько пятен, но без особого успеха. Хмурясь, она начала что-то разочарованно бормотать.
Наконец, когда она бросила комок ткани на стиральную доску, расплескав пенистую воду на несколько футов в воздух, и облокотилась на корыто, сжав плотно губы, Роран поднялся с пня и подошел к ней.
— Давай я, — сказал он.
— Это будет не уместно, — пробормотала она.
— Ерунда. Пойди сядь, я закончу.
Она покачала головой. — Нет. Это ты должен отдыхать, а не я. Кроме того, это не мужская работа.
Он фыркнул от смеха.
— Это согласно чьему закону? Работа, мужская или женская, является потребностью любого человека, которую нужно сделать. Иди сядь, ты будешь чувствовать себя лучше если не будешь стоять на ногах.
— Роран, я в порядке.
— Не глупи. — Он нежно пытался оттолкнуть ее от корыта, но она отказалась сдвинуться с места.
— Это неправильно, — возразила она. — Что люди подумают? Она указала на мужчин спешащих по грязному переулку рядом с их палаткой.
— Они могут думать, что хотят. Я женился на тебе, а не они. Если они считают, что я менее мужественный из-за того, что помогаю тебе, то они дураки.
— Но...
— Но ничего. Иди. Уходи отсюда.
— Но...
— Я не собираюсь спорить. Если ты не сядешь, я отнесу тебя туда и привяжу к тому пню.
Ее ошеломленный вид сменился недовольством.
— Вот как?
— Да. Теперь иди! — зашумел он от раздражения, когда она неохотно уступила свое место у корыта. — Упрямая, не так ли?
— Говори за себя. Ты мог бы учить мула упорству.
— Не я. Я не упрям. — Расстегнув пояс, он снял кольчугу и повесил ее на передний столб палатки, затем стянул перчатки и засучил рукава рубахи. Воздух холодил его кожу, и белье было все еще холодным — так как лежало на стиральной доске — но он не возражал, потому что вода была теплой, и скоро ткань согрелась. Пенистые переливающиеся пузырки появились вокруг его запястий, поскольку он растянул ткань на всю длину доски.
Он огляделся и обрадовался, увидев, что Катрина отдыхает на пне, по крайней мере на столько, на сколько можно отдохнуть на столь твердом сидении.
— Хочешь ромашкового чая? — спросила она. — Гертруда принесла мне свежих ромашек сегодня. Я могу сделать чаю для нас обоих.
— С удовольствием.
Наступило дружелюбное молчание, когда Роран продолжил стирать оставшееся белье. Работа перевела его в хорошее настроение. Он любил делать что-то руками, не размахивая молотом, а близость Катрины создала для него чувство глубокого удовлетворения.
Он почти закончил выжимать последнюю вещь, а его недавно налитый чай ждал его рядом с Катриной, когда кто-то прокричал их имена. Рорану потребовалось время, чтобы понять, что это был Балдор, бегущий к ним через грязь, переплетающуюся между мужчинами и лошадями. Он носил изъеденный кожаный передник и тяжелые, перчатки длиной до локтя, которые были измазаны сажей и так изношены, что пальцы были столь же твердыми, гладкими и блестящими, как полированные раковины черепахи. Кусок оторванной кожи сдерживал его темные, косматые волосы, и хмурые морщинки на его лбу. Балдор был меньше чем его отец, Хорст, и его старший брат, Олбрих, но сравнивая с кем-то другим, он был крупным и хорошо мускулистым — результат того, что он провел детство, помогая Хорсту в его кузнице. Ни один из них троих не сражался в тот день — квалифицированные кузнецы были обычно слишком ценны, чтобы рисковать ими в сражении — хотя Рорану было жаль, что Насауда не позволила им сражаться, поскольку они были способными воинами, и Роран знал, что он мог рассчитывать на них даже при самых страшных обстоятельствах.
Роран положил белье, размышляя что могло случится. Катрина встала с пня, и подошла к нему.
Когда Балдор достиг их, они подождали несколько секунд пока он отдышится. После чего, в спешке, он сказал:
— Идите быстрее. У матери начались схватки и ...
— Где она? — резко просила Катрина.
— В нашей палатке.
Она кивнула. — Мы будем там настолько быстро, насколько сможем.
С благодарностью на лице, Балдор повернулся и побежал прочь.
Как только Катрина вернулась в их палатку, Роран вылил содержимое тазика в огонь, затушив его. Поленья зашипели и затрещали от воды, и облако пара взметнулось, вместо дыма, наполняя воздух неприятным запахом.
Страх и волнение подстегивали Рорана, заставляя двигаться быстрее. — "Надеюсь, она не умрет." — думал он, вспоминая разговор среди женщин о слишком длинных сроках беременности в ее возрасте. Ведь Элайн всегда была добра и к нему, и к Эрагону.
— Ты готов? — Спросила Катрина, выходя из палатки и завязывая синий шарф вокруг головы и шеи.
Он схватил молот и засунул его за пояс.
— Готов. Пошли.
[hr][br]
Я не злопамятный, я просто злой, а вот память у меня плохая. Совсем склероз замучил: отомщу, забуду, и еще раз отомщу.
|
| |
| |
|
|
 |
|  |
|
