Вторник, 22.07.25, 23:46
Приветствую Вас Шпиён | RSS
|
|  |
|
|
|
|
|
Поцедуй вампира
| |
| коля | Дата: Воскресенье, 19.08.12, 16:46 | Сообщение # 16 |
 Санин
Группа: Администраторы
Сообщений: 877
Статус: Offline
| Джек Паттерсон рассмеялся.
– Похоже, ничего особо не изменилось!
Неожиданно появился Мэтт.
– Ты готов идти? – спросил его Джек.
– Ты знаешь Мэтта? – удивилась я.
– Мы кузены. Я рад, что вернулся, а то у меня возникли подозрения, что он связался с дурной компанией.
21
Тьма и свет
Был субботний вечер. Я, одетая в майку и черные боксерки, медленно прокручивала «Дракулу». Когда Бела склонился над спящей Элен Чэндлер, я вспомнила, как Александр целовал меня на черном кожаном диванчике, и непроизвольно потянулась за бумажными платочками, чтобы утереть глаза.
Сентиментальные воспоминания прервал звонок в дверь.
– Некому, что ли, открыть? – крикнула я и только тут вспомнила, что все мое семейство отчалило в кино.
Я посмотрела в глазок, с первого раза никого не увидела, а со второго разглядела Беки.
– Чего тебе нужно? – спросила я, открыв дверь.
– Одевайся!
– Я думала, ты пришла попросить прощения.
– Прости, но ты должна мне поверить! Ты должна пойти в особняк прямо сейчас!
– Иди домой!
– Рэйвен, собирайся немедленно!
– Что происходит?
– Пожалуйста, Рэйвен, поторопись!
Я взбежала по лестнице и натянула черную футболку и джинсы.
– Поторопись!
Я бегом спустилась по лестнице. Беки схватила меня за руку и потащила на улицу.
Когда мы забрались в тачку ее отца, я, естественно, закидала подружку вопросами, но она ни в какую не хотела ничего мне говорить.
Я ожидала увидеть особняк покрытым гнусными надписями, окна разбитыми, а Тревора и его шайку ликующими по этому поводу. Потом мне в голову пришла другая ужасная мысль – дом опустел, и перед ним красуется табличка «Продается».
Беки не стала парковаться у особняка, а остановилась в квартале от него.
– И что? – спросила я. – Почему ты не остановилась поближе?
Но когда мы выскочили из машины, я увидела несколько автомобилей, прижавшихся к обочине дороги, ведущей к особняку, что было необычно для этой безлюдной улочки.
Вдалеке я заметила двух женщин, одетых в черное, как будто на похороны. Но они шли быстро, держа в руках зажженные факелы. Сердце у меня упало. Потом я увидела мужчину, тоже в черном, с зажженным факелом в руках. Это было еще хуже. Мне стало страшно, внутри все опустилось. Я вспомнила окончание «Франкенштейна», когда горожане собираются сжечь замок и выкинуть из дома бедного Фрэнки. Только на сей раз толпа была поменьше. Я не могла поверить, что дошло до этого. Мне уже чудился дым.
– Нет! – закричала я, но тот человек уже завернул за угол, к воротам.
Самое мрачное мое воображение не могло предсказать того, что я увидела. Маленькая толпа горожан собралась напротив особняка, причем все были выряжены в черное, на вампирский лад. Мне показалось, будто я надела солнцезащитные очки, но радостная Беки, напротив, так и сияла. Она всячески пыталась убедить меня в том, что все идет как надо.
Вскоре и мне стало ясно, что народ, толпившийся перед особняком, вовсе не злобствует, а скорее веселится. Это несколько успокаивало, но все я поняла лишь тогда, когда я увидела на открытых воротах баннер, мигом расставивший все по местам: «Добро пожаловать, соседи».
– Лучше поздно, чем никогда, – сказала Беки.
С ворот также свисали красные вымпелы. На лужайке горели факелы и освещали холм.
– Эй, девчонка, иди сюда! – крикнул кто‑то, когда мы с Беки подошли к толпе.
Я обернулась. Это была Руби. Она была одета в плотно облегающее черное синтетическое платье. Эротичные сапоги‑чулки того же цвета доходили до середины бедра.
– Знаешь, Рэйвен, благодаря этому наряду я уже заполучила ухажера. Ты ни за что не поверишь, но это дворецкий! Он пригласил меня на свидание! Каково?
Она хихикнула, как смешливая школьница, поглядела в зеркальце и вспушила волосы, окрашенные в черный цвет.
– Он, конечно, далеко не мальчик, но еще о‑го‑го!
Судя по внешнему виду Руби, она слетала за своим прикидом в Париж, зато теперь даже ее белый пудель красовался в черном ошейнике с заклепками и черном же собачьем свитере.
– А меня узнала?
Это была Дженис в черном мини и армейских ботинках.
– Как по‑твоему, это мой цвет?
Она показала мне ногти, покрытые черным лаком.
– Любой оттенок черного, это то самое, что надо! – сказала я.
– Я пыталась предупредить тебя, чтобы ты не приходила на Снежный бал, – быстро начала Беки, когда мы шли по подъездной дорожке. – Но Тревор стал шантажировать меня, и я струсила. Ты меня всегда выручала, а когда от меня потребовалась помощь, я подвела. Ты когда‑нибудь простишь меня?
– Да ладно. Я сама виновата, настолько увлеклась своими переживаниями, что в упор не слышала предупреждений. Главное, теперь ты привела меня сюда. Я рада, что ты избавилась от чар Тревора.
Мы с Беки поднялись на холм и наткнулись на Джека Паттерсона, который был в черном свитере с высоким воротом и в джинсах.
Теперь, после всех этих лет, пришел мой черед одарить его признательным поцелуем в щеку.
– Поверить не могу, как это здорово!
– Не я додумался до того, чтобы все вырядились в черное. Это его заслуга.
Джек указал на парня в черной футболке, с зачесанными назад волосами.
– Привет, подруга!
Это был Мэтт.
– Я боялся, что ты не придешь. Нам пришлось послать за тобой Беки. Не можем же мы толком, по‑соседски приветствовать Александра без тебя.
Глаза у меня загорелись.
– Он весь вечер спрашивал о тебе.
Я принялась отчаянно озираться по сторонам, на время потеряв дар речи. Мне хотелось обнять их всех. Но где же Александр?
– Думаю, ты найдешь его в доме, – подсказал Мэтт.
– Не могу поверить в то, что вы сделали это!
Мысль о том, что я снова увижу Александра, приводила меня в восторг. Я крепко обняла Руби и Мэтта, которого, по‑моему, это пылкое проявление чувств несколько напугало.
– Давай‑ка беги туда, пока солнце не поднялось, – сказал он.
Я помедлила, вспомнив, что одного человека так и не увидела.
– А он не будет прятаться в тенях?
– Кто?
– Ты знаешь кто!
– Тревор? Его не пригласили.
– Большое спасибо, Мэтт! – сказала я и показала ему два поднятых больших пальца.
– На самом деле это все сделала ты. А мы просто устроили классную тусовку.
Беки схватила меня за руку и повела к особняку. У двери стоял стол с закусками и напитками – соками, чипсами, попкорном, сластями и прочим, всем тем, что было у Александра в тот вечер, когда мы смотрели телевизор у него дома.
– Не может быть! – воскликнула я и уставилась на Беки. – Я что, тебе про все это рассказывала?
– Конечно. Но если бы я сохранила это в секрете, то мы сейчас не смогли бы угоститься.
Она собралась было оправдываться, но я не рассердилась, а напротив, улыбнулась и сказала:
– Я рада, что у тебя такая хорошая память. Но кто вообще мог додуматься до такого – устроить приветственный пикник?
Беки бросила взгляд на крыльцо.
Краешком глаза я заметила там какую‑то сладкую парочку, державшуюся за руки.
– А вот и она, – услышала я слова одного из парочки, по виду крутого хиппаря.
Это оказались мои родители!
Мама была в расклешенных брюках, сандалиях на платформе и шелковой блузке с ниткой красных бусинок в форме сердечек на шее. Кроме них, все остальное на ней было черное. На отце были очки в черной оправе в стиле Джона Леннона. Он втиснулся в черные «ливайс» и расстегнутую до пупа черную шелковую рубашку.
– Вы что, обкурились? – ошеломленно спросила я.
– Привет, дорогая, – сказала мама. – Нам пришлось предпринять кое‑что, чтобы вытащить тебя из постели.
Отец расхохотался, и тут ко мне подлетели разом два совсем юных Дракулы, один из которых размахивал рукавами балахона, изображая летучую мышь.
– Я явился, чтобы высосать твою кровь! – прозвучал из‑под капюшона замогильный голос.
Это оказался Билли.
– Ты выглядишь просто классно. Самый крутой вампир, которого я видела, – сказала я.
– Правда? Тогда я буду ходить в этом прикиде в школу.
– Ну уж нет, – ворчливо возразил мой отец. – Еще с одним радикалом мне не справиться.
Он глянул на маму, ища поддержки. Билли подмигнул мне и был таков.
Из особняка вышел Джеймсон с черной курткой в руках.
– Это спортивное пальто мисс Мэдисон, – сказал он и вручил одежку моему отцу. – Мальчик не хотел с ним расставаться, твердил что‑то насчет духов вашей дочери.
Я сконфузилась, а внутри совершенно растаяла.
– Приятно видеть вас, мисс Рэйвен.
Я хотела увидеть Александра прямо сейчас, его лицо, волосы, руки. Я хотела знать, таков ли он, как прежде, чувствует ли он нашу глубокую любовную связь или же решил, что я обманывала его.
– Не угодно ли войти? – спросил Джеймсон, словно прочитав мои мысли.
Я зашла в дом с ободряющей мыслью о том, что у нашего воссоединения или окончательного разрыва не будет свидетелей. Внутри было тихо, из мансарды не доносилась музыка, царила темнота. Путь освещали лишь несколько свечей. Я осмотрела гостиную, столовую, кухню и коридор, после чего поднялась по парадной лестнице.
– Александр? – прошептала я.
Сердце мое стучало, мысли неистово носились в голове. Я заглянула в ванные, библиотеку, хозяйскую спальню.
Из телевизионной комнаты доносились голоса. Ренфилд стучал доктору на графа Дракулу. Именно во время этой сцены Александр поцеловал меня, и я лишилась чувств. Наверное, он сейчас куда‑то вышел.
Я присела на диванчик, некоторое время с нетерпением ждала его возвращения, но через минуту забеспокоилась и пошла обратно в коридор.
– Александр!
Я посмотрела на лестницу, покрытую выцветшим красным ковром, которая вела в мансарду. Его лестница!
Дверь на самом верху скрипучих ступенек оказалась закрытой. Это была его дверь, его комната, которую он не хотел показывать мне.
Я тихонько постучалась, но не получила никакого ответа.
– Александр! – Я постучалась снова. – Это я, Рэйвен. Александр!
За дверью был его мир, которого я никогда не видела. Там таились ответы на все его тайны – как он проводит свои дни и ночи. Я повернула шарообразную ручку, и дверь со скрипом приоткрылась. Она не была заперта.
Мне очень хотелось ее распахнуть и подглядеть, что же там происходит. Но потом я вспомнила, что как раз с этого, с подглядывания, и начались все мои проблемы. Неужели это ничему меня не научило?
Я перевела дух и поступила вопреки своему порыву, то есть закрыла дверь и торопливо спустилась по скрипучей лестнице. Я задержалась у парадной двери, вновь испытала знакомое ощущение присутствия и обернулась.
Рыцарь ночи стоял там и глядел на меня в упор своими темными, глубокими, чарующими, баюкающими, одинокими, умными, добрыми, мечтательными глазами.
– Я не хотела тебя обидеть, – выпалила я. – Я совсем не такая, как сказал Тревор. Ты всегда нравился мне таким, каков ты есть!
Александр молчал.
– Я была такая глупая. Ты – самое интересное, что вообще есть в Занудвилле. Ты, наверное, думаешь, что я веду себя по‑детски?
Он так и не проронил ни слова.
– Скажи что‑нибудь. Хотя бы обзови как‑нибудь! Скажи, что ненавидишь меня.
– Я знаю, что между нами больше сходства, чем различий.
– Правда? – удивилась я.
– Это сказала мне бабушка.
– Она говорит с тобой? – спросила я, почувствовав неожиданный холодок.
– Нет, глупенькая! Она же мертвая. Я видел цветы.
Александр протянул мне руку.
– Я хотел бы показать тебе кое‑что, – с таинственным видом сказал он.
– Свою комнату? – спросила я и схватила его за руку.
– Да, оно находится в моей комнате. Все уже готово.
– Оно?
Мое воображение разыгралось. Что делает Александр там, наверху, в своей комнате? Что такое это самое «оно», живое или мертвое? Он повел меня наверх сперва по парадной лестнице, потом по скрипучим мансардным ступенькам. Это была его лестница.
– Тебе пора узнать мои секреты, – открывая дверь, сказал Александр. – Или, по крайней мере, большинство из них.
Было темно, если не считать лунного света, который проникал сквозь крохотное оконце мансарды. Обстановку составляли потертое, но уютное кресло, стул и двуспальная тахта с черным стеганым одеялом, брошенным поверх красно‑коричневых простыней. Постель такая же, как у любого подростка, вовсе не гроб.
Тут я заметила картины. Биг‑Бен с летучими мышами, кружащими перед циферблатом, замок на холме, перевернутся Эйфелева башня. Одна картина изображала пожилую пару в готических нарядах, обведенную красным контуром сердца, на другой, с видом местного кладбища, бабушка Александра улыбалась над своим надгробным камнем. Еще на одной была изображена толпа ряженых, собиравших подношения на Хеллоуин, – вид из окна мансарды.
– Это картины из моего мрачного периода, – пошутил Александр.
– Они впечатляют, – сказала я, подойдя поближе.
Все вокруг, даже пол, было заляпано красками.
– Просто фантастика!
– Я не был уверен в том, что они тебе понравятся.
– Они невероятны!
Я заметила в углу холст на мольберте, накрытом простыней.
– Не бойся, не укусит.
Я остановилась перед холстом, гадая, что таится под простыней. В кои‑то веки воображение меня подвело. Я взялась за уголок простыни, медленно, как когда‑то открывала зеркало в подвале, откинула ее назад и остолбенела.
С картины на меня смотрела я сама, одетая для Снежного бала. Красная роза была прикреплена к моему платью, на руке у меня висела корзинка‑тыковка, в одной руке я держала «сникерс», на другой красовалось паучье колечко. Над моей головой мерцали звезды, вокруг мягко падал снег.
Я ухмылялась, показывая накладные вампирские клыки.
– Надо же, как похоже! Вот уж никогда не думала, что ты художник! Я знала, что ты делал те рисунки, которые хранятся в подвале, помню и краску на обочине дороги. Но такое мне и в голову не приходило.
– Так это была ты? – задумчиво спросил он.
– А что ты делал посреди дороги?
– Я шел на кладбище, чтобы нарисовать надгробие моей бабушки.
– А разве художники не используют краски в тюбиках?
– Я смешиваю их сам.
– Мне и в голову такое не приходило. Ты художник. Теперь все понятно.
– Я рад, что это тебе нравится, – с облегчением сказал Александр. – А сейчас нам, пожалуй, стоит вернуться к остальным. Не следует множить слухи.
– Наверное, ты прав. Ты ведь знаешь, как распространяются сплетни в нашем городке.
– Не странно ли это? – спросил Александр, когда мы вернулись на лужайку и смешались с толпой горожан, одетых в черное. – Сегодня вечером мы не отверженные. – Он подал мне содовую.
– Вот и давай этому радоваться. Завтра все вернется в обычное русло.
Все вокруг улыбались и веселились, но тут я заметила вдалеке фигуру.
Кто‑то неторопливо бежал по подъездной дорожке.
– Тревор! – ахнула я. – Что он здесь делает?
– Он монстр! – орал футболист, приближаясь к тусовке. – Как и вся его семейка!
– Опять все сначала! – возмутилась я.
Все уставились на Тревора.
– Александр, возвращайся в дом, – попросила я, но он не сдвинулся с места.
– Он шатается по кладбищу, как конченый урод! – заявил Тревор, указывая на моего гота. – У нас в городе не было летучих мышей, пока он не приехал.
– В этом городе не было придурковатых лузеров, пока не объявился ты! – отрезала я.
– Рэйвен, успокойся, – строго предупредил отец.
– Хватит! – заявил Мэтт и направился к однокласснику.
Джек Паттерсон последовал за ним.
– Послушайте, на меня было совершено нападение! – воскликнул Тревор, указывая на царапину на шее. – Напала летучая мышь. Теперь мне придется делать уколы от бешенства!
– Кончай, Тревор, – устало сказал Мэтт.
– Это случилось по дороге сюда. Я позвонил тебе домой, и твоя мать сказала, что ты на вечеринке у придурков, живущих в особняке. С чего это вдруг? Почему ты не со мной, а с ними?
– Ты сам виноват, – ответил Мэтт. – Можешь трепаться на эту тему по дороге домой, в машине. Вообще‑то, Трев, ты меня уже достал.
– Но я же прав! Они вампиры! – закричал Тревор.
– А я правильно сделал, что не пригласил тебя, – сказал Мэтт.
– Вы, ребята, совсем спятили. Тусуетесь с уродами! – воскликнул Митчелл и сердито оглядел нас всех.
– Ладно, Тревор, кончай, – сказал мой отец, шагнув к нему.
– Я не имел к этому никакого отношения, – смущенно сказал Александр.
– Я думаю, это и так ясно, – заявила я.
– Но… – начал Тревор, сердитые глаза которого жаждали крови.
– Я не хотел бы звонить твоему отцу, – сказал мой отец и положил руку на плечо парня.
Футболист кипел от злости, но уже начал выдыхаться. Здесь не было никого, кто клюнул бы на его подначки и встал бы на его сторону, ожидая, когда он забьет победный гол, не было хихикающих девчонок, которые рады были вниманию футболиста, и ему оставалось только уйти.
– Ну, погодите. Мой отец всем в этом городе заправляет!
Это было единственное, что он мог сказать.
– Приложи лед, глядишь, и остынешь, – посоветовала моя мама, прямо как заправская медсестра.
– Ему не лед нужен, мама, а шприц с транквилизатором.
Все мы проводили Тревора взглядами. Он дошел до ворот и скрылся из виду.
– Что ж, мы планировали «поющую телеграмму», но, должно быть, на почте все перепутали, – пошутил мой отец.
Все облегченно рассмеялись.
Позднее, когда Александр попрощался со своими соседями, а я прибирала стол для напитков и закусок, ко мне подошла Беки.
– Прости, – сказала подружка.
– Ты собираешься извиняться всю оставшуюся жизнь?
Я крепко, прямо как Руби меня, обняла ее.
– До завтра, – сказала Беки.
Глаза у нее были усталыми.
– Я думала, что твои родители уже ушли.
– Они же фермеры, ранние пташки. Кто рано встает, тому Бог подает.
– И с кем же мы тогда поедем? – растерянно спросила я.
– С Мэттом.
– Мэтт?
Беки виновато улыбнулась.
– Он не такой сноб, каким кажется.
– Я знаю. Кто бы подумал!
– Он никогда раньше не ездил на грузовичке. Как ты думаешь, он говорит это каждой девушке?
– Нет, Беки, я думаю, что он серьезно!
– Идем, Беки, – позвал Мэтт точно так же, как он звал Тревора.
– Я подойду через минутку, – сказала я.
Я помогала Джеймсону убирать оставшийся мусор, когда по лестнице спустился Александр в плаще, накидке с капюшоном, зачесанными назад волосами и накладными вампирскими зубами.
– Вампир моей мечты, – сказала я.
В коридоре он привлек меня к себе.
– Ты пыталась выручить меня сегодня, – сказал он. – Я буду вечно тебе благодарен.
– Вечно?.. – промолвила я с улыбкой.
– Надеюсь, что когда‑нибудь смогу отслужить.
Я хихикнула, когда он ущипнул меня за шею.
– Мне не хочется уходить, – жалобно сказала я. – Но Беки ждет. До завтра, да? Мы снова встретимся во время летучих мышей?
Он проводил меня до двери и шутливо куснул шею вампирскими зубами.
Я рассмеялась и попыталась вытащить накладные зубы у него изо рта.
– Ой! – воскликнул он.
– Ну не супер же клеем ты их приклеил!
– Рэйвен, ты по‑прежнему веришь в вампиров? – спросил он.
– Я думаю, ты излечил меня от этого, – ответила я. – Но от черной губной помады я все равно не откажусь.
Он одарил меня долгим, божественным поцелуем.
Я уже повернулась, чтобы уйти, заметила на пороге пудреницу Руби с монограммой, подняла ее и открыла, чтобы поправить перед зеркальцем свою помаду. В нем отражалась передняя дверь особняка.
– Сладких сновидений, – услышала я слова Александра, но в зеркале он не появился.
Я обернулась. Александр стоял в дверях, но когда я снова заглянула в зеркальце, его не было!
Я снова обернулась, увидела, что мне в лицо смотрит дверная ручка, и отчаянно забарабанила в дверь.
– Александр!
Не веря случившемуся, я попятилась от двери, медленно отступила и уставилась вверх, на окно мансарды. Там загорелся свет.
– Александр! – позвала я.
Мой гот, принц, рыцарь ночи выглянул из‑за штор. Глядя на меня со страстью и желанием, он коснулся окна ладонью. Я застыла на месте, а когда потянулась к нему, он отступил за занавеску.
Свет погас.
22
Рубеж
Моя детская мечта исполнилась, но она оказалась куда больше похожей на ночной кошмар, чем я могла себе представить. Всю ночь я лежала без сна, пытаясь разобраться во всем этом и понять.
Юноша, в которого я была влюблена, на самом деле вампир? Неужели мне предстоит провести всю жизнь с вурдалаком?
Надо же, я ведь часто воображала себе нечто в этом духе, но только вот отреагировала на свое открытие совсем не так, как это представляла. Я не схватилась за телефон, чтобы позвонить на телевидение. Пока мы с Беки ехали домой, я не сказала ни слова, только растерянно пялилась в окно, а подружка напропалую кокетничала с Мэттом.
Дома я заперлась в спальне и просмотрела все свои книжки про вампиров в поисках ответов, но ничего не нашла. Я повторяла себе, что люблю его, несмотря на то, кто он такой, что ни за что не выдам его тайну. Так‑то оно так, но готова ли я ради него отказаться от всего того, что было моей жизнью, поменять мой мир на его, оставить моих родителей, Беки и даже Билли?
Я уставилась на собственное отражение в высоком зеркале так, словно видела его в последний раз.
* * *
Весь следующий день я провела на кладбище, расхаживая перед памятником баронессе, а как только солнце село за деревьями, направилась в особняк. Обойдя холм, я заметила, что ворота заперты, а когда забралась на забор, особняк показался мне еще более пугающим и одиноким, чем обычно. «Мерседеса» во дворе не было, и свет в окнах не горел. Я долго звонила в колокольчик, стучала дверным молотком, но ответа не дождалась, а когда заглянула в окно гостиной, то увидела, что вся мебель теперь оказалась в белых чехлах.
Я обежала дом, прижала нос к подвальному окну, и у меня перехватило дыхание. Ящики с грунтом исчезли! Сердце мое упало, в горле застрял ком, который невозможно было проглотить.
Я взялась за неплотно державшийся кирпич, с помощью которого раньше проникала внутрь, но когда потянула за него, выпал конверт, поперек которого было большими буквами написано мое имя.
Я подбежала к воротам и поднесла письмо к свету. Да, мое имя читалось отчетливо.
Я извлекла черную карточку. На ней кроваво‑красными буквами были выведены простые слова: «Потому что я люблю тебя».
Я любовно погладила каждое слово кончиками пальцев и прижала письмо к сердцу. Слезы капали у меня из глаз, когда я устало прислонилась к воротам особняка.
Это был кол, вбитый в мое сердце.
Птички щебетали у меня над головой, и я машинально подняла глаза, чтобы увидеть, как они кружат над деревьями. Одна из них спикировала вниз и опустилась на железные ворота прямо надо мной.
Нет, это была не птица, а летучая мышь.
Она торжественно распростерла крылья, замерла и вперила в меня свой взгляд. Ее тень выделялась на тротуаре, дыхание попадало в такт с моим. Летучие мыши слепы, но взгляд этот как будто проникал мне в душу.
Я медленно потянулась к ней.
– Александр?
И тогда она улетела.
 [hr][br]
Я не злопамятный, я просто злой, а вот память у меня плохая. Совсем склероз замучил: отомщу, забуду, и еще раз отомщу.
|
| |
| |
| коля | Дата: Воскресенье, 26.08.12, 22:26 | Сообщение # 17 |
|
Санин
Группа: Администраторы
Сообщений: 877
Статус: Offline
| За свежую кровь!
Джаггер Максвелл
Я глубоко признательна моему издателю Кэтрин Тиген за ее выдающийся талант, дружелюбие, советы и энтузиазм. Не будь ее, не было бы и продолжения книги.
Моему агенту Элен Левин я чрезвычайно благодарна за советы, знания, опыт и дружбу.
Множество благодарностей Джулии Хитмен за все ее старания, электронные письма, так помогавшие мне, и оптимистичный характер.
Крепко обнимаю моего брата Марка Шрайбера за его неизменное великодушие и поддержку.
1
Это было как последний гвоздь, вбитый в крышку гроба.
Мы с Беки расположились у меня в темной спальне и с головой ушли в классический культовый фильм ужасов восьмидесятых годов «Целующиеся гробы». Роковая женщина Дженни, юная худосочная блондинка в белом хлопковом платье самого минимального размера, отчаянно бежала по извилистой скалистой тропинке к дому с привидениями, стоявшему на отшибе. Яркие прожилки молний вспыхивали над ее головой под проливным дождем.
Лишь прошлой ночью Дженни узнала, кем на самом деле является ее жених. Она наткнулась на тайное подземелье и увидела, как он выбирается из гроба. Стильный Владимир Ливингстон, известный английский профессор, оказался не простым смертным, а очень даже бессмертным кровососущим вампиром. Он заслышал пронзительные вопли Дженни, тут же прикрыл свои клыки черным плащом, но его красные глаза остались на виду. Они жадно, неотрывно смотрели на нее.
– В этом состоянии ты не можешь свидетельствовать против меня, – произнесла я одновременно с вампиром.
Дженни не обратилась в бегство, она потянулась к своему жениху. Ее возлюбленный вампир зарычал, нехотя отступил в тень и исчез.
Этот ужастик переживал новый всплеск популярности среди готов и подобной им публики. Народ валом валил в ретрокинотеатры в костюмах героев, зрители в унисон выкрикивали строчки из кинофильма и разыгрывали различные роли перед экраном. Я дюжину раз видела этот фильм дома на DVD и помнила все слова наизусть, но мне, увы, ни разу не довелось поучаствовать в театрализованных представлениях, а Беки так вообще смотрела этот шедевр в первый раз.
Мы сидели в моей комнате и не отрывали глаз от экрана. Беки непроизвольно впилась в мою руку обкусанными ногтями, покрашенными кроваво‑красным лаком, когда Дженни медленно отворила скрипучую деревянную арочную дверь в подземелье. Малышка тихонько спустилась по массивной винтовой лестнице в темный подвал Владимира, увидела бетон, кирпич, факелы и паутину на стенах. В центре помещения стоял простой черный гроб, вокруг которого была разбросана земля. Дженни осторожно приблизилась к гробу, напряглась изо всех сил и подняла тяжелую крышку.
Скрипичное сопровождение подчеркивало кульминацию. Дженни заглянула внутрь. Гроб был пуст. Беки ахнула.
– Он исчез!
На мои глаза навернулись слезы. Мне казалось, что на экране я вижу чуть ли не саму себя. Мой любимый, Александр Стерлинг, исчез в ночи двое суток тому назад, вскоре после того, как я обнаружила, что он тоже вампир.
Дженни склонилась над пустым гробом и зарыдала так мелодраматично, как могут только актрисы в фильмах второй категории. Слеза угрожала скатиться из моего глаза, и я, чтобы не увидела Беки, утерла ее тыльной стороной ладони, а потом нажала на пульте кнопку «Стоп». Экран погас.
– Зачем ты выключила телевизор? – спросила Беки, и даже в темноте я уловила досаду на ее лице.
Предательская слеза все же скатилась по щеке, блеснув в свете огонька свечи.
– Я видела этот фильм сто раз, – сказала я, поднялась и извлекла диск.
– Но я‑то его не видела, – жалобно промямлила Беки. – Что происходит потом?
– Вот потом и досмотрим, – заверила я ее и убрала диск на место.
– Если бы Мэтт был вампиром, то я бы позволила ему кусать меня в любое время, когда захочет, – стала размышлять Беки вслух, имея в виду своего нового ухажера.
– На самом деле ты сама не знаешь, как поступила бы в такой ситуации, – только и сказала я.
– Я бы позволила ему укусить меня, – упрямо твердила подружка.
– Время уже позднее, – пробормотала я и включила свет.
Последние две ночи, прошедшие с момента исчезновения Александра, я не смыкала глаз, и теперь они были чернее, чем тени, которыми я пользовалась.
– Да, мне нужно позвонить Мэтту до девяти, – сказала Беки и бросила взгляд на мой будильник «Кошмар перед Рождеством». – Может, вы с Александром встретите нас и мы вместе сходим завтра в кино? – предложила она и схватила свою джинсовую куртку со спинки моего компьютерного стула.
– Э… нет, завтра не получится. – Я помедлила, задувая свечи. – Может быть, на следующей неделе.
– Почему на следующей неделе? Я не видела его с самой вечеринки.
– Я же говорила тебе, что Александр готовится к экзаменам.
– Я уверена в том, что он расщелкает их как орешки, – сказала Беки. – Парень сидит за книжками и днем, и ночью.
Конечно, сказать, что Александр исчез, я не могла никому, даже Беки, тем более что и сама толком не знала, в чем тут дело. Но главное состояло в том, что я отказывалась в это верить.
«Исчез» – от этого слова меня мутило, а в горле вставал комок. От одной только мысли о том, что придется объяснять родителям, как это Александр вдруг покинул Занудвилль, у меня на глаза наворачивались слезы. Я не могла смириться с этим фактом, тем паче рассказать об этом.
Мне не хотелось, чтобы по городу пополз очередной слух. Если выяснится, что Александр переехал неожиданно, без предупреждения и видимого повода, кто знает, к каким выводам придут сплетники. На данный момент мне надо было сохранить статус‑кво, то есть видимость нормального положения, до тех пор, пока Бюро расследований Рэйвен не разработает план действий, потратив на это несколько дней.
– Мы скоро встретимся вчетвером, – пообещала я Беки, провожая ее к машине.
– Мне ужасно хочется узнать, что будет с Дженни, – сказала подружка, садясь в пикап.
– Она попытается найти Владимира.
Беки закрыла дверцу и опустила окно.
– Если бы я обнаружила, что Мэтт вампир и что он исчез, то я бы стала его искать, – уверенно заявила она. – Не сомневаюсь в том, что ты сделала бы то же самое для Александра.
Честно скажу, слова подружки меня просто ошеломили. Почему мне не пришло это в голову раньше? Почему все это время я только и делала, что пыталась придумать для других правдоподобное объяснение отсутствия Александра? Почему мне даже в голову не пришло взять да и попробовать выяснить, куда он запропастился? Спасибо Беки, мне больше не нужно вскакивать всякий раз, когда звонит телефон, и узнавать, что это звонок моей маме.
«Беки права, – сказала я себе, махая отъезжавшей подружке. – Я должна его отыскать!»
– Я к Александру. Надолго не задержусь, – крикнула я маме, которая сидела в гостиной, увлеченно разглядывая рекламный каталог.
По моим жилам пробежала вспышка электричества, которое отключилось, когда исчез мой парень‑гот. Я схватила плащ и побежала к особняку, чтобы искать любые улики, способные натолкнуть меня на местонахождение Александра. Я не могла допустить, чтобы мой любимый исчез, не оставив ниточки, за которую зацепилось бы мое Бюро расследований, по сравнению с которым Нэнси Дрю мало что значила.
Хотя стать вампиром было моей давнишней мечтой, но я растерялась, столкнувшись с этой перспективой в реальности. Александр уже сделал то, что делают все великие вампиры, – он преобразил меня. Я тосковала о нем каждую минуту, жаждала его улыбки и мечтала о его прикосновениях. Но неужели мне и в самом деле необходимо реально перевоплотиться, чтобы стать настоящей подругой вампира? Смогу ли я провести всю свою жизнь в еще большем отчуждении от всех, чем то, которое я испытывала, будучи изгоем‑готом? Уверенности в этом у меня не было, но все равно мне обязательно нужно было дать ему знать, что я люблю его, кем бы он ни был.
Всю свою жизнь я выказывала бунтарское пристрастие к ночной и темной стороне бытия, чем возмущала весь наш скучный, заурядный Занудвилль. Надо мной насмехались пижоны вроде Тревора Митчелла, дразнили и изводили одноклассники, учителя смотрели на меня как на циркового уродца. Единственной моей подругой была Беки, но у нас никогда не было общих интересов в музыке или моде, да и наши характеры были полярно противоположны.
Когда Александр Стерлинг поселился в особняке на Бенсон‑хилл, я в первый раз в жизни почувствовала, что не одинока. Меня тянуло к нему еще до того, как я познакомилась с ним, когда увидела его на темной дороге. Стоило фарам Беки выхватить из тьмы его бледное потрясающее лицо, и у меня захватило дух. Потом, когда он застал меня в особняке, я снова увидела его и испытала чувство, которого никогда раньше не знала. Мне стало ясно, что я должна быть с ним.
Бледный гот не только носил черный прикид и армейские ботинки, как и я, но, как выяснилось, когда мы стали встречаться, и музыку любил ту же. Оказалось, что у нас не только сходные вкусы. Гораздо важнее было то, что у нас одинаковые желания и мечты. Александр понимал, что такое одиночество, изоляция, непохожесть. Он не понаслышке знал, каково это, когда о тебе судят по тому, что ты носишь и как ты выглядишь, по тому, что ты учишься дома и не ходишь в школу, выражаешь себя с помощью кисти и красок, а не футбольного мяча.
Оказавшись с ним, я наконец обрела не только внимание, но и понимание. Он не судил, не насмехался и не дразнил меня за то, как я выгляжу, принимал меня такой, какая я есть, оценил мою душу. Когда Александр исчез неизвестно куда, я почувствовала себя более одинокой, чем до встречи с ним.
Благодаря тому, что кирпич придерживал окно приоткрытым, я пробралась в подвал особняка. Полная луна освещала зеркала, накрытые белыми простынями, небрежно сложенные картонные коробки и журнальный столик в форме гроба. Сердце мое упало, когда я снова увидела, что исчезли ящики, наполненные землей.
В прошлый раз, когда я без всякого разрешения обыскивала особняк, меня воодушевляла надежда на пугающие открытия. Тогда мне попались на глаза ящики с надписью «Грунт» и маркировкой румынской таможни. Я обнаружила древнее фамильное древо, включавшее имя Александра, без дат рождения или смерти. Теперь меня пугало другое, то, чего я, может быть, не найду.
Наверху исчезли портреты, украшавшие стены. Я прошла по коридору на кухню и обнаружила практически пустой холодильник. Однако старинный фарфор и оловянные кубки по‑прежнему стояли в застекленных шкафах, а на черном гранитном выступе я заметила незажженную свечу и коробку спичек. При ее свете я бродила по пустым коридорам, и широкие половицы поскрипывали под моими ногами так, как будто одинокий особняк плакал.
В гостиную сквозь щели в красных бархатных шторах проникал лунный свет. Мебель и здесь была накрыта белыми простынями. Я совсем расстроилась и направилась к большой лестнице.
Наверху не пульсировала музыка. Слышно было, как ветер налетает на ставни. Таинственный особняк больше не наполнял мою кровь волнами возбуждения, лишь изредка по коже пробегал холодок. Я поднялась по лестнице и вошла в кабинет, где когда‑то встретил меня мой рыцарь ночи с букетиком только что сорванных маргариток.
Дальше располагалась библиотека, которая тоже показалась мне покинутой. Книги покрылись пылью, читать их было некому.
Спальня Джеймсона имела совершенно спартанский вид. Там находилась лишь узкая, идеально застеленная кровать. В платяном шкафу дворецкого не было ни одежды, ни плащей, ни обуви.
В хозяйской спальне стояла кровать под черным кружевным балдахином, свисавшим с готических стоек. Я уставилась на туалетный столик без зеркала, который стоял напротив кровати. Гребешки, щетки и лаки для ногтей черного, серого и коричневого оттенков, принадлежавшие матери моего принца, исчезли. У меня, кстати сказать, не было случая познакомиться с родителями Александра, да, признаться, не было и уверенности в том, что они вообще существуют.
Терзаясь любопытством, я задержалась у подножия лестницы, которая вела на чердак. Интересно, с какими чувствами покидал Александр город после того, как большинство жителей наконец приняли его как своего?
Я поднялась по узенькой лесенке в мансарду, задула оплывшую свечу и вошла в покинутую спальню, в которую он приглашал меня всего два дня тому назад. Его двуспальный тюфяк так и лежал на полу незастланным. Это типично для любого подростка, пусть даже и вампира.
Мольберт стоял в углу и был пуст. Пол был заляпан красками, а все картины исчезли, в том числе и та, которую он написал для меня. Это был мой портрет, на котором я изображена одетой для Снежного бала, с паучьим колечком, вампирскими зубами, корзинкой и «сникерсом».
На крышке кроваво‑красной баночки с краской, стоявшей под мольбертом, лежал почтовый конверт. Я поднесла его к лунному свету.
Письмо адресовалось Александру, на конверте была румынская марка. Обратного адреса не было, штемпель оказался нечитабельным. Конверт был вскрыт. Я не устояла перед искушением, запустила пальцы внутрь и извлекла красный листок. Черными чернилами там было написано:
«Александр, он уже в пути!»
К сожалению, остальная часть письма была оторвана. Я не знала, от кого это письмо и о чем оно. Интересно, какую важную информацию оно могло содержать? Может быть, я узнала бы и тайну местонахождения моего гота. Это все равно что смотреть фильм, не зная, чем он закончится. И кто такой «он»?
Я подошла к окну и уставилась на луну. Это было то самое окно, где, по слухам, люди видели призрак его бабушки. Мне казалось, что у нас с баронессой схожая судьба. Она утратила любовь всей жизни и была обречена жить в одиночестве, храня свою тайну. Кто знает, может быть, подобная участь не минует и меня?
Куда направился Александр? Обратно в Румынию? Я купила бы билет в Европу, если оказалось бы, что другого выхода нет. Я обошла бы все тамошние замки один за другим, лишь бы только найти его.
Допустим, он остался бы здесь. Чем это могло бы обернуться, прознай горожане о его истинной сущности? Моего парня могли бы подвергнуть гонениям, забрать куда‑нибудь для научных исследований. Репортеры и киношники превратили бы его жизнь в ад. А что стало бы со мной? Возможно, меня стали бы допрашивать в ФБР, осаждали бы журналюги из таблоидов. Наверное, мне пришлось бы уносить ноги и затаиться где‑нибудь в укромном месте. Кто знает…
Я уже собралась выйти из комнаты, когда увидела маленькую книжицу, торчавшую из‑под кровати, подняла ее и поднесла к окну, чтобы рассмотреть получше.
Неужели Александр забыл свой паспорт? Фотография была выдрана, осталось пустое место. Я поводила по нему пальцем. Интересно, откуда могла взяться фотография у вампира? Я пролистала странички. На них стояли штампы Англии, Ирландии, Италии, Франции и Соединенных Штатов.
Если в моих руках паспорт Александра, то он никак не может вернуться обратно в Румынию. Нельзя выехать из страны без паспорта. Теперь у меня появилось то, чего не было раньше. Надежда.
– Эй, ты что носишься как угорелая? – сказала мама, когда я вбежала на кухню. – От тебя грязь по всему полу.
– Я потом его помою, – торопливо сказала я.
– Может, пригласим Александра на ужин на этой неделе? – предложила мама. – Мы не видели его с той вечеринки. Похоже, ты ни с кем не хочешь им делиться.
– Конечно, – пробормотала я. – Потом поговорим. Я иду заниматься.
– Заниматься? С того самого вечера ты только и делаешь, что занимаешься. Александр оказывает на тебя положительное влияние, – сказала она.
Если бы мама только знала, что я торчала в своей комнате вовсе не за книжками, а тупо ждала звонков и электронных писем, которых так и не дождалась.
Билли с отцом смотрели в гостиной баскетбольный матч.
– А когда придет Александр? – спросил брат, когда я проходила мимо.
Что я могла ему сказать? Может быть, никогда. Ответ все же нашелся:
– Не все сразу. Не хочу слишком приучать его к вашему обществу, а то он, не ровен час, еще приохотится к игре в гольф.
– Похоже, что ты нашла себе славного парня, – одобрительно заметил отец.
– Спасибо, папа, – сказала я и вдруг подумала, что семейные пикники, праздники и каникулы мы Александром не сможем проводить вместе. – Пожалуйста, не мешайте мне, – бросила я на ходу, направляясь к себе, в пещеру летучих мышей.
– Неужели она действительно будет делать домашнее задание? – спросил папу удивленный Билли.
– Я собираюсь написать доклад, – отозвалась я. – О вампирах.
– Не сомневаюсь, что ты получишь отличную оценку, – выразил уверенность отец.
Я заперлась у себя в спальне и стала лихорадочно искать в Интернете любую информацию о местах сборищ вампиров. Где мог бы находиться Александр? В Новом Орлеане, Нью‑Йорке или на Северном полюсе, где можно полгода не бояться солнечного света? Захочет ли вампир скрываться среди смертных или предпочтет затеряться среди себе подобных?
Я выбилась из сил; не снимая ботинок, легла на постель и уставилась на книжные полки с романами Брэма Стокера, афишами фильмов «Последний мальчик» и «Дракула‑2000» и на комод с зеркалом, украшенный фигурками летучей мыши «Хэлло, Бэтти». Увы, на мысль о том, куда он мог исчезнуть, все это никак не наводило.
Я потянулась к настольной лампе «Эдвард Руки‑ножницы» и заметила на прикроватной тумбочке пудреницу Руби, ту самую, которую я нечаянно прихватила в той давней неразберихе.
Почему я не вспомнила о Руби раньше? Ведь тогда, на пикнике, Джеймсон пригласил ее на свидание. Никто не может устоять перед Руби, даже нежить!
2
На следующее утро я со всех ног помчалась в агентство «Армстронг» и оказалась там еще до открытия. Позади меня застучали каблучки и звякнули ключи. Это была Дженис Армстронг, владелица агентства.
– Где Руби? – спросила я, запыхавшись.
– По вторникам она приходит после обеда, – ответила Дженис, отпирая дверь.
– После обеда? – охнула я.
– Кстати, – сказала Дженис, наклонившись ко мне. – Ты знаешь что‑нибудь о дворецком Александра?
– Чудике? – спросила я. – То есть о Джеймсоне, да?
– У них должно было быть свидание, – сообщила она, включая свет в офисе и налаживая термостат.
– И как оно прошло? – как бы между прочим полюбопытствовала я.
Дженис положила сумочку в верхний ящик рабочего стола, включила компьютер и посмотрела на меня.
– А ты разве не знаешь? Он не пришел, – сообщила она. – Просто поразительно! Не прийти на свидание с такой сногсшибательной красоткой, как Руби! Ему повезло, что она вообще посмотрела в его сторону!
– А он не объяснил, почему отменил свидание? – не унималась я.
– Нет. Разве Александр не сказал тебе?
– Ну, не то чтобы…
Дженис покачала головой.
– Сама знаешь, хорошего друга найти трудно. Правда, у тебя есть Александр.
Я закусила черную губу.
– Эй, а ты не опоздаешь в школу? – поинтересовалась Дженис, глянув на настенные офисные часы.
– Я всегда опаздываю! Дженис, ты можешь дать мне адрес Руби?
– А почему бы тебе не заскочить к нам на обратном пути, в конце дня?
– Знаешь, она обронила свою пудреницу…
– Ты можешь оставить ее здесь, – предложила Дженис.
Передняя дверь открылась, и вошла Руби.
Я представляла себе измученную женщину в джинсах, с сигаретой и банкой пива, но Руби выглядела шикарно, даже оказавшись в неловком положении. Она была при полном макияже, в белом свитере и плотно обтягивающих белых слаксах.
– Ты сегодня рано, – сказала Дженис.
– У меня накопилось много дел, – вздохнула Руби. – А ты что здесь делаешь? – спросила она, удивившись моему появлению.
– У меня есть одна твоя вещь.
– Если тебя прислал Джеймсон, то можешь передать ему, что я прошу меня извинить, но мне пришлось отменить встречу.
– Тебе? Но ведь он… – начала я.
Руби уселась за свой стол, включила компьютер и нечаянно опрокинула стаканчик с ручками.
– Черт подери! – воскликнула она, пытаясь ухватить ручки, которые полетели на пол.
Мы с Дженис подбежали, чтобы помочь ей их подобрать.
– Никогда раньше такого не бывало! – сердито сказала Руби. – А теперь все узнают.
– У меня постоянно все из рук валится, – утешила ее я.
– Нет, она имеет в виду Джеймсона, – прошептала мне Дженис. – Я сама несколько раз обламывалась, пока не встретила моего Джо. Но, признаюсь, дворецкий меня удивил. Это вдвойне непростительно, учитывая то, что мы устроили ту тусовку специально ради того, чтобы поддержать семью Стерлинг.
Дженис глянула на меня так хмуро, как будто в поведении Джеймсона виновата была я. У меня возникло такое чувство, будто он и меня подставил.
– Подумаешь, великая трагедия, – подала голос Руби. – В общем, он, скажем так, оказался более эксцентричным, чем я ожидала.
– Он дурак, – отрезала Дженис.
– Вообще‑то это действительно странно. Он показался мне таким джентльменом, – посетовала Руби. – И этот его акцент. Наверное, этим он меня и взял.
– Ты ему нравишься, – сказала я. – Только вот…
Обе женщины посмотрели на меня, как будто ожидали раскрытия немыслимых тайн.
– Только что? – спросила Дженис.
– Только он должен был тебе позвонить.
– Ты чертовски права! Я надеюсь, ты никому об этом не говорила? – озабоченно спросила Руби. – В таком маленьком городке, как наш, тот факт, что тебя так кинули, может запросто погубить репутацию.
– Ты что‑то знаешь, Рэйвен? – стала допытываться Дженис.
– Кстати, Александр ни о чем не упоминал? – спросила Руби.
Мне следовало успокоить мою бывшую начальницу. Ведь, в конце концов, именно из‑за меня Джеймсону пришлось отказаться от свидания. Я не могла допустить, чтобы Руби приняла это на свой счет.
– Просто причина, по которой он отменил свидание, не имеет к тебе никакого отношения, – уклончиво сказала я.
– Держу пари, у него есть подружка, – начала размышлять Руби. – Я читала в «Космо»…
– Ничего подобного! – воскликнула я со смехом. – Но мне тоже нужно кое‑что знать. Планировал ли Джеймсон какую‑либо поездку?
– Ты знаешь что‑то, чего не знаю я?
– Покупал ли он билеты на самолет, интересовался ли дорожными картами? – намекнула я.
– Ты чего‑то недоговариваешь.
Руби и Дженис строго уставились на меня. Но не могла же я сказать им правду, которая сводилась к тому, что Александр не отразился в зеркальце ее пудреницы.
Пудреница Руби! Я о ней почти забыла, стала доставать ее из своей сумочки, когда в дверь вошел человек, одетый в хлопковые штаны и красную рубашку поло, с огромным букетом. Отвлекшись, я уронила пудреницу обратно и закрыла молнию на сумочке.
– Руби Уайт? – осведомился посыльный.
– Я Руби, – сказала она, помахивая рукой, как будто только что выиграла в бинго.
Посыльный вручил Руби букет белых роз. Она покраснела, принимая их. Цветы для Руби? Они могли быть присланы любым из кавалеров Занудвилля.
– Что написано на карточке? – встрепенулась Дженис. – Не тот ли это игрок в гольф?
– «Сожалею, что приветствуют вас лишь они, а не я , – прочитала вслух Руби и в изумлении подняла голову. – Искренне ваш, Джеймсон» .
– Джеймсон? – спросила я, неожиданно широко раскрыв глаза.
– Как мило! – воскликнула Дженис, наполняя водой стеклянную вазу. – Я же говорила, что он замечательный.
– Прямо не верится, – вслух подумала Руби, прижимая букет к груди.
– Что там еще написано? – спросила я.
– А разве этого недостаточно? – вздохнула Дженис, вдыхая аромат цветов и расставляя их в вазе. – Какая красота!
– Нет никакой информации, откуда был сделан заказ? – поинтересовалась я.
Руби покачала головой. Мысли ее явно витали далеко.
– Но ведь должно же быть… – пробормотала я.
Спохватившись, я подбежала к окну, выглянула на улицу и увидела посыльного, который садился в белый фургон с надписью «Магия цветов», причем буквы складывались из маргариток.
Я выбежала на улицу как раз в тот момент, когда фургон тронулся с места.
– Подождите! – крикнула я, топоча своими тяжелыми ботинками. – Вы кое‑что забыли!
Но было слишком поздно. Фургон быстро завернул за угол.
Запыхавшаяся и раздосадованная, я вернулась к туристическому агентству и уже взялась за дверную ручку, когда заметила клочок бумаги, валявшийся на тротуаре. Это был бланк заказа «Магии цветов». Должно быть, он выпал из фургона. Я быстро схватила его и пробежала глазами на предмет любой ценной информации. Адрес туристического агентства был обозначен полностью, но адреса отправителя, его имени и электронной почты не было.
Потом я заметила десятизначный номер в правом углу листка.
– Можно мне позвонить по твоему телефону, Руби? – попросила я, забежав внутрь. – Я только одну минуточку.
– Конечно, – отозвалась она, расставляя розы.
В этот момент я могла бы позвонить в Африку. Ей было бы все равно.
Код показался мне странно знакомым. Я порылась в памяти и, надо же, вспомнила! Это был код городка, находившегося в паре сотен миль от нас. Там жила моя тетушка Либби. Я набрала номер. Чей голос я услышу? Александра, чудика, или я вытащила пустышку? Дзинь…
– Спасибо, что позвонили в «Гроб‑клуб», – произнес зомбированный голос. – Мы работаем ночью, от заката до рассвета. Оставьте свое сообщение, если посмеете.
Телефонная трубка выскользнула из моей руки. Руби все еще возилась с цветами.
– Мой гот! – прошептала я. – «Гроб‑клуб».
3
В школе я теперь приобрела определенную популярность. Не то, конечно, чтобы сделалась нарасхват, но, во всяком случае, теперь со мной все здоровались и перекидывались фразами.
В остальном, правда, ничего не изменилось. Никто, кроме Мэтта и Беки, не приглашал меня на ланч, не предлагал подбросить домой, не уговаривал записаться в их учебную группу, не передавал мне тайно записки и не угощал жвачкой. Но мои мысли были настолько заняты кое‑чем другим, что я все равно совершенно не оценила повышения своего статуса и долгими вечерами тоскливо сидела у компьютера, пытаясь отыскать в Интернете сведения о «Гроб‑клубе».
В тот вечер я сказала родителям, что хотела бы наведаться с визитом к тетушке Либби.
– Либби? – удивился папа. – Да мы с ней сто лет не виделись.
– Я знаю. Вот и пора ее проведать. В среду начинаются весенние каникулы. Я хотела бы поехать завтра после обеда.
– Я думала, ты не захочешь разлучиться с Александром даже на минуту, не говоря уже о нескольких днях, – удивилась мама.
– Конечно, разлука с Александром для меня смерти подобна, – воскликнула я, закатив глаза, и все семейство уставилось на меня в ожидании продолжения. – Но ведь он учится на дому, сейчас готовится к экзаменам. Я не хотела бы его отвлекать, вот и подумала, что сейчас самое подходящее время съездить к тете Либби.
Родители переглянулись.
– Либби – не лучший образец для подражания, – заметил отец. – Кто знает, с каким психом она связалась на этот раз.
[hr][br]
Я не злопамятный, я просто злой, а вот память у меня плохая. Совсем склероз замучил: отомщу, забуду, и еще раз отомщу.
|
| |
| |
| коля | Дата: Воскресенье, 26.08.12, 22:26 | Сообщение # 18 |
|
Санин
Группа: Администраторы
Сообщений: 877
Статус: Offline
| – Папа, она гораздо больше похожа на тебя, чем ты думаешь. Ты просто уже забыл, как сам был хиппи.
– Я помню, как навещала свою тетушку, когда была подростком, – сказала мама. – Она сводила меня на «Волосы».
– Понимаешь, мне требуются незабываемые юношеские впечатления, чтобы было с чем вступать во взрослую жизнь.
– Либби устроит для Рэйвен хорошую встряску, – признала мама. – Заодно и сама развлечется.
– Ладно, – нехотя сказал отец. – Сегодня вечером я ей позвоню. Но если она все еще практикует вуду, то ты к ней не поедешь.
После обеда мы встретились с Беки у качелей в Эванс‑парке.
– У меня есть к тебе разговор, причем срочный, – начала я.
– У меня тоже! Жизнь – такая хорошая штука. Можно ли поверить в то, что мы обе завели себе парней?
Даже если бы Александр не был вампиром, то мысль о том, что у нас завелись кавалеры, как и прежде казалась мне нереальной. Мы успели свыкнуться с положением изгоев, и то, что теперь представляли интерес для кого‑то, кроме нас самих, воспринималось как нечто совсем уж невероятное.
– Мне нужно, чтобы ты съездила со мной в одно место, – сказала я подружке.
– Куда?
– Я собираюсь навестить свою тетю Либби и хочу, чтобы ты поехала со мной! – возбужденно выпалила я.
– В эти выходные? Мне придется спросить родителей.
– Нет, не в выходные. Я уезжаю завтра после обеда.
– Мэтт попросил, чтобы я после школы посмотрела его матч.
– Ты же только что начала с ним встречаться! – возразила я.
– А я думала, что ты будешь рада за меня, собиралась попросить тебя прийти.
От одной только мысли о том, чтобы посмотреть футбольный матч, хотелось рвать и метать, но при виде сияющей Беки я поняла, что веду себя эгоистично.
– Я рада за тебя, но…
– А может быть, поехать в другое время? – спросила она. – В нашем распоряжении все весенние каникулы. Мы можем провести их с Мэттом и Александром.
Спорить не имело смысла. Завтра Беки пойдет смотреть на игру Мэтта, а я двинусь на поиски Александра. Никакие просьбы не заставят нас передумать. Мэтт теперь бросил своего лучшего друга, моего злого гения Тревора, который не давал мне проходу с детского сада. Он может все свое время проводить с Беки. Ей можно только позавидовать, ведь ее парень никуда не исчезает.
– А чем важна эта поездка? – спросила подружка.
– Это страшная тайна.
– И что это за тайна? – поинтересовался Мэтт, незаметно подошедший сзади.
– Что ты здесь делаешь? – вздрогнув, спросила я. – Мы, между прочим, секретничаем.
– Мы с Беки собираемся пойти в зал игровых автоматов. Здесь у нас назначена встреча.
Ну вот, мало того что я теряла возлюбленного из‑за его принадлежности к потустороннему миру, так еще и лучшая подруга не хотела быть со мной из‑за какого‑то там пинбола именно тогда, когда она мне позарез понадобилась.
– Мне пора, – сказала я, собравшись уходить.
– Так что же у тебя за страшная тайна? – снова спросил Мэтт. – Было бы здорово для разнообразия послушать что‑нибудь новенькое, а не дурацкие выдумки Тревора.
Я уставилась на счастливую парочку с их телячьими влюбленными глазами.
– Тревор был прав. Стерлинги действительно вампиры, – нечаянно вырвалось у меня.
Они уставились на меня, будто на ненормальную, а потом дружно рассмеялись. Я тоже посмеялась, а потом пошла собираться. Я набила чемодан черными шмотками и, не зная точно, к чему готовиться, на всякий случай положила в контейнер головку чеснока, пудреницу Руби и газовый баллончик. Чтобы успокоить нервы, я открыла свой дневник «Оливии Изгнанницы» и записала в него перечень положительных качеств ухажера‑вампира.
1. Он твой на целую вечность.
2. Он всегда может бесплатно летать.
3. Можно сэкономить сотни долларов на свадебных фотографиях.
4. Не придется тратиться на средство для мытья зеркал.
5. От него никогда не будет разить чесноком.
Я открыла дверь в комнату брата. Билли что‑то печатал, его тонкие пальчики бегали по клавиатуре.
– Что нужно? – буркнул он, когда я заглянула к нему.
– Ничего мне не нужно. Это я тебе кое‑что принесла, прихватила сегодня после школы в «Городе софта». Говорят, это новейшая версия. Я показала брату «Маньяков рестлинга‑3».
– Ты стянула это?
– Конечно нет. Может, я и с приветом, но не ворую!
Билли потянулся к игре, но я не выпустила ее из рук.
– Но взамен мне тоже кое‑что нужно.
Братец закатил глаза.
– Я так и знал!
– Самый пустяк.
– Дать ответы на какой‑нибудь тест? – предположил он.
– На сей раз нет.
– Написать реферат?
– Пока нет.
– Тогда что?
– Мне нужно поддельное удостоверение личности, – прошептала я.
– Неужели тетя Либби собирается взять тебя на попойку?
– Да ты что, нет, конечно. Мне просто нужны документы, а водительские права, сам знаешь, я получу только через несколько месяцев.
– Тогда воспользуйся ученическим билетом.
– Нужно, чтобы мне было восемнадцать!
Я чуть было не сорвалась на крик, но спохватилась и сделала глубокий вдох.
– Да зачем это надо? Мама с папой убьют тебя! Ты слишком мала, чтобы выпивать.
– Я не собираюсь выпивать, просто хочу потусоваться.
– А что скажет Александр, если узнает, что ты задумала тусоваться без него?
– Я надеюсь с ним там встретиться, – прошептала я.
– Я так и знал! На самом деле тебе плевать на свою любимую тетю Либби, – произнес он передразнивающим тоном.
– Ну пожалуйста! – Для пущей убедительности я помахала у него перед носом диском. – Сделаешь?
– Нет, но я знаю того, кто может это сделать.
В первый раз в жизни я проводила брата в школу, ту, в которой сама училась в младших классах. Надо же, здание из красного кирпича, лужайка перед ним и площадка для игр выглядели на удивление меньше, чем в мое время.
– Я прогуливала уроки и пряталась вон там, – сказала я, указав на маленький сарайчик, в котором хранилось спортивное снаряжение.
– Я знаю, – сказал Билли. – Там на стене нацарапано «Рэйвен была здесь».
– Наверное, я прогуливала чаще, чем мне казалось, – ухмыльнулась я.
Здесь, на лужайке, среди галдящей детворы, я почувствовала себя настоящей готической великаншей. Я думала, что братец сговорился с кем‑то из учителей, однако у входа нас встретил одиннадцатилетний рыжеволосый вундеркинд по имени Генри.
– Что тебе требуется, чтобы изготовить поддельное удостоверение? – спросила я его. – Это очень трудно?
Приятель Билли уставился на меня так, будто в жизни не видел так близко настоящую девочку. – Ты можешь пялиться на мою фотографию после того, как ее сделаешь, – пошутила я.
– Чеши за мной, – сказал он.
В коридоре нас остановила миссис Хэнли, моя учительница математики в шестом классе.
– Рэйвен Мэдисон! Как ты выросла!
Очевидно, она была уверена в том, что я окажусь в исправительной колонии для несовершеннолетних правонарушителей или меня сплавят в школу‑интернат. Она уставилась на нас с братом, явно удивляясь тому, как два таких разных человеческих существа могут иметь одних и тех же родителей.
– Удивительно, мне даже в голову не приходило, что Билли твой брат, – призналась учительница.
– Понимаю. Мне это и самой удивительно.
– Что ж, кое‑что совсем не изменилось, – сказала она и отошла, но все время оглядывалась, как будто увидела привидение.
Понятно, кто будет главной темой для обсуждения в учительской, рядом с микроволновкой.
Мы остановились возле шкафчика Генри. Только он один был защищен цифровым замком, прилаженным к гаражному пневматическому устройству для открывания дверей. Генри набрал код, и шкафчик со щелчком открылся. Внутри красовались диски с играми, всяческая электроника, справочники и пособия по программированию. Все это было аккуратно разложено по полочкам прямо как в компьютерном магазине.
Генри вытащил цифровую камеру, которая была спрятана под одной из полок.
– Идем.
Я завернула за ними за угол. Мы подошли к компьютерному кабинету, но он был заперт. Сердце мое упало.
– Такого не может быть! Разбей окно, если нельзя по‑другому, – сказала я шутливо.
Продвинутые недоросли посмотрели на меня как на чокнутую. Генри сунул руку в задний карман хлопчатобумажных штанов, извлек потертый коричневый кожаный бумажник, открыл его и вытащил кредитную карточку. Он вставил карточку в дверь, слегка покачал ее, и в ту же секунду дверь открылась.
– Мне по душе твой стиль, – улыбнулась я.
Через двадцать минут я рассматривала удостоверение личности восемнадцатилетней Рэйвен Мэдисон.
– Я неплохо выгляжу для своих лет, – сказала я, подмигнула ребятам и отправилась домой.
4
– Мама, я же не в Сибирь еду, вернусь через два дня.
Мы сидели на городской остановке междугороднего автобуса, рядом с кондитерской Ширли. Когда автобус пискнул и остановился у обочины перед несколькими другими молодыми людьми из нашего городка, собиравшимися поехать пораньше на весенние каникулы, мама попыталась задушить меня поцелуями.
Когда автобус отъехал, я помахала ей со своего места у последнего окна и слегка занервничала. Это была моя первая самостоятельная поездка. Я даже не знала, суждено ли мне вернуться в Занудвилль, откинулась назад, закрыла глаза и стала представлять себе, как изменится моя жизнь, если я стану подругой вампира.
Я вообразила себе, что Александр ждет меня на автобусной остановке Хипарьвилля. Он стоит под дождем в облегающих черных джинсах и светящейся в темноте рубашке «Джек Скелетон», с букетиком черных роз в руке. Когда он увидит меня, его бледное лицо порозовеет, оживится. Он возьмет мою руку в свою, склонится ко мне, одарит долгим поцелуем и увезет в своем отреставрированном старинном катафалке с изображением пауков и паутин. Все это будет происходить под аккомпанемент тяжелого металла, льющегося из динамиков.
Мы припаркуемся перед его заброшенным замком и поднимемся по скрипучей винтовой лесенке, ведущей в заброшенную башню. Стены древнего замка будут увешаны черными кружевами, а скрипучие деревянные полы – усыпаны лепестками роз. Миллион свечей будет мерцать по всей комнате, узкие средневековые окна которой едва пропускают лунный свет.
«Я больше не могу без тебя» , – скажет Александр, наклонится ко мне и прильнет губами к моей шее. Я почувствую легкий нажим. У меня закружится голова, тело обмякнет в его объятиях. Мое сердце забьется сильнее, как будто оно будет работать за нас обоих. Краешком глаза я увижу, как Александр с гордостью поднимает голову.
Он мягко опустит меня. Я почувствую легкое головокружение, покачнусь, схвачусь рукой за кровоточащую ранку на шее, и кровь тоненькой струйкой потечет по моему запястью. Кончиком языка я ощупаю два остроконечных клыка.
Он растворит окно башни, откуда откроется вид на спящий городок, и я увижу то, чего никогда раньше не видела, например улыбающихся духов, проплывающих над домами. Александр возьмет меня за руку, и мы устремимся в ночное небо, будем летать над сверкающими огнями города, под мерцающими звездами, как пара готических эльфов.
От мечтаний меня оторвал не звук колоколов, возвещавший о моем прибытии в потусторонний мир, а гудок, предупреждавший о приближении поезда. Наш автобус остановился перед железнодорожным переездом.
Дошколенок, сидевший через проход от меня, при виде черного локомотива запрыгал от восхищения.
– Чух‑чух‑чух! – воскликнул он и громко заявил своей маме: – Хочу быть машинистом.
Я тоже уставилась на машиниста, помахавшего синей фуражкой, когда поезд тронулся с места. За локомотивом потянулась унылая вереница старых, обшарпанных товарных вагонов, размалеванных граффити. Мне вдруг пришло в голову, что, возможно, я в чем‑то похожа на этого карапуза, размечтавшегося о сказочной жизни машиниста. Ему невдомек, что работа эта трудная, нудная, а зарплата не так уж велика. Не исключено, что мои мечты о красивой вампирской жизни еще более далеки от реальности.
Мне предстояло вступить в неизвестный мне мир, зная только одно. Я должна найти Александра.
Официальный приветственный плакат на въезде в городок тети Либби должен бы гласить: «Добро пожаловать в Хипарьвилль – только не в штанах для гольфа». Маленький городок представлял собой насыщенную энергетикой мешанину стильных кофеен, антикварных магазинчиков и кинотеатров авторского фильма. Публика там подобралась еще та – защитники окружающей среды, помешанные на экологически чистых продуктах, фанаты всех направлений альтернативного искусства, готы, панки, короче говоря, кто угодно. Здесь, похоже, привечали всех. Можно было понять, почему Александр и Джеймсон решили сбежать именно в этот городок. С одной стороны, это не так уж далеко от Занудвилля, а с другой – среди всей этой разномастной публики легко затеряться кому угодно.
Можно было только представить себе, как сложилась бы моя жизнь, случись мне расти в городке, где меня не подвергали бы остракизму, а напротив, относились бы к моим странностям с пониманием. Я могла бы значиться в списке самых желанных гостей на ночных пятничных вечеринках в домах с привидениями, была бы названа королевой Хеллоуина и получала бы только отличные оценки на уроках по историческим надгробиям.
В шестидесятые годы отец и тетя Либби были хиппи. Потом отец преобразился в успешного профессионала, а Либби сохранила верность идеалам юности и внутренним убеждениям. В университете она изучала театральное искусство, теперь же, поселившись в Хипарьвилле, работала официанткой в вегетарианском ресторане, чтобы было чем оплачивать свои театральные увлечения. Тетушка постоянно участвовала в авангардных постановках, которые устраивались где‑нибудь в гаражах или ангарах. Когда мне было лет одиннадцать, родители сводили меня на ее выступление. Мне показалось, что оно продолжалось вечность. Все это время она расхаживала по сцене и рублеными фразами вещала о том, как дерево пускает побеги.
То, что по прибытии в Хипарьвилль Александр меня не встретил, меня, конечно, не удивило, а вот то, что этого не сделала тетя, вызвало некоторую растерянность.
«Надеюсь, она опаздывает не из‑за того, что ее вызывают на поклоны», – подумала я, стоя на автобусной остановке под жарким солнцем рядом с моим чемоданом. Наконец на парковку вырулил ее видавший виды желтый антикварный «жучок».
– Ты стала такая взрослая! – воскликнула тетушка Либби, выйдя из своей машины и крепко меня обняв. – Но одеваешься по‑прежнему. Я на это и рассчитывала.
У тети Либби были каштановые волосы и моложавое лицо, украшенное переливчатыми пурпурными тенями для глаз и розовой помадой. Она носила красные висячие хрустальные сережки, небесно‑голубой сарафан в белый горошек и бежевые сандалии «Найроби».
Я буквально ощутила ее душевное тепло. Хотя наши вкусы различались, между нами сразу возникла духовная связь. Словно сестры, мы принялись болтать о моде, музыке и кинофильмах.
– «Целующиеся гробы»? – спросила она, когда я сказала ей, какой фильм недавно смотрела. – Это типа «Шоу ужасов Роки Хорора»? Помню, что ходила на полуночный показ с танцами в проходах. Не оттуда ли вот эта мелодия?
Тетя Либби запела. Прохожие бросали на нас странные взгляды.
– Нет, «Целующиеся гробы» не мюзикл, – прервала я тетю, пока она не получила повестку в суд за нарушение общественного порядка.
– Ну и ладно. Что ж, я могу сводить тебя в одно замечательное местечко, – затараторила она, свернула за угол и вывела меня прямиком на бутик «Лучшее для готов».
– Bay! – воскликнула я, указав на пару лакированных башмаков и рваный вязаный свитер.
Разумеется, все это было черным.
– Я такой магазин только в Интернете видела.
Судьба в лице тети завела меня в готический рай, и он был прекрасен! Тут тебе и футболки с портретами «Злобных викка», и комиксы «Хэлло, Бэтти», и временные татуировки.
Ко мне подошла продавщица с многочисленными пирсингами, с волосами цвета фуксии, в черных шортах поверх черных леггинсов, на каблуках высотой в три дюйма, вся такая под Мэри Джейн, в серой рабочей рубахе с надписью «Боб». У нас в Занудвилле такую стильную особу можно было увидеть только по спутниковому телевидению. И встретила она меня не по‑нашему. Если в родном городе на меня вообще не обращали внимания или видели во мне потенциальную воровку, то она приветствовала меня как кинозвезду в бутике на Беверли‑Хиллз.
– Чем могу служить? У нас тут уйма всякой всячины.
Я принялась резво носиться за ней по магазину, пока не выдохлась, ошалев от разнообразия готских шмоток и атрибутики.
– Если нужно что‑то еще, спрашивай, не стесняйся, – сказала продавщица.
Мои руки уже были заняты чулками в сеточку, черными сапогами до колена и сумочкой «Оливия Изгнанница». Либби присматривалась к черной футболке с надписью «Вампир».
Я почувствовала боль в сердце и комок в горле.
– Я куплю ее для тебя, – настояла Либби и положила футболку на прилавок у кассы.
В другой ситуации при виде такой прикольной вещицы я запищала бы от восторга, но сейчас она лишь напомнила мне об исчезновении Александра.
– Не нужно.
– Нужно. Я ведь твоя тетя. Мы возьмем это, – сказала она и подала клерку обновку и свою кредитку.
Я сама держала в руках охапку готских вещиц, и все они напоминали мне об Александре.
– Ничего брать не стану, – сказала было я, но тут же подумала о том, как эротично выглядела бы в сапогах и черных чулках в сеточку, случись мне его найти.
– Мы и это возьмем, – сказала тетя, словно прочитав мои мысли, и передала клерку покупки.
Тетя Либби жила на крохотной улочке, обрамленной деревьями и застроенной двумя рядами одноквартирных домишек постройки сороковых годов прошлого века – резкий контраст моему современному пригородному дому и большинству домов Занудвилля. Ее квартира с одной спальней была маленькой, но уютной, пронизанной богемным духом. Гостиную украшали цветастые коврики, подушки и плетеные стулья, а в воздухе витал запах лаванды. На стенах висели итальянские маски, а с потолка свисали китайские фонарики.
– Можешь расположиться здесь, – сказала тетя Либби, указав на хлопчатобумажный тюфяк с разноцветным орнаментом, лежавший в гостиной.
– Спасибо, – сказала я, возбужденная новизной обстановки. – Спасибо, что разрешила мне пожить у тебя.
– Я так рада, что ты приехала! – ответила тетя.
Я поставила чемодан и бросила взгляд на часы «Пинк Флойд», висевшие над антикварным декоративным камином, на котором стояли незажженные свечи. До заката оставалось лишь несколько часов.
Пока я распаковывала чемодан, Либби налила мне морковного сока.
– Ты, наверное, проголодалась? – послышался ее голос из крохотной кухни, оформленной очень стильно. – Хочешь авокадо?
– Конечно, – сказала я и плюхнулась за ее видавший виды желтый обеденный стол с бисерным держателем салфеток и вихляющими ножками. – Ручаюсь, сегодня вечером у тебя жаркое свидание, – намекнула я, когда она увенчала мой сэндвич проростками зерен.
– А разве отец не говорил тебе? Может быть, он хотел устроить сюрприз?
– А что он мог мне сказать? – спросила я, представляя себе, как Либби вручает мне ВИП‑пропуск в «Гроб‑клуб».
– У меня сегодня шоу.
Шоу? Я проделала весь этот путь до Хипарьвилля вовсе не для того, чтобы просидеть три часа в гараже.
– Между прочим, мы выступаем в самом центре города, – с гордостью заявила тетушка. – Сегодня вечером у нас частное представление для почтенных горожан, так что прости, ты будешь там единственная дама без седины в волосах, но я уверена, что тебе это понравится.
Она схватила конверт, прижатый к холодильнику радужным магнитиком. Либби открыла конверт, извлекла билет и протянула его мне. Надпись гласила, что местная труппа представляет спектакль под названием «Дракула».
Эта самая труппа выступала в здании бывшей начальной школы. Уборная актрис располагалась в классной комнате, в которой все еще пахло ластиками, а большие окна были закрыты тяжелыми шторами. На месте классной доски красовались зеркала, а там, где когда‑то было место учителя, располагался длинный туалетный столик, уставленный коробочками грима, цветами и поздравительными карточками.
Тетя Либби накладывала грим и втискивалась в белое викторианское платье, а я крутила глобус, забытый в углу, пока мой ноготь, окрашенный черным лаком, не остановился на Румынии. Конечно, в любых других обстоятельствах я с удовольствием посмотрела бы «Дракулу». Я каждый вечер ходила бы смотреть мою тетушку. Она немолода, с этим не поспоришь, но наверняка убедительна в любой роли. Я непременно заказывала бы места в первом ряду. Но зачем мне смотреть на поддельного Дракулу, если можно увидеть настоящего, попивающего «Кровавую Мэри» в «Гроб‑клубе», чуть дальше по улице?
– Пять минут! – напомнил сценический менеджер из коридора.
Я обняла Либби и пожелала ей ни пуха ни пера. Хотелось верить, что она не заметит моего отсутствия во время спектакля, но это было далеко не самое главное, что беспокоило меня, когда я спешила по проходу к заднему выходу из театра.
Я потянула за рукав пожилого капельдинера, который выглядел так, будто и сам был из нежити, и спросила:
– Как пройти в «Гроб‑клуб»?
У некоторых людей вся жизнь уходит на то, чтобы найти свою вторую половинку. У меня было всего полтора часа, чтобы найти свою.
[hr][br]
Я не злопамятный, я просто злой, а вот память у меня плохая. Совсем склероз замучил: отомщу, забуду, и еще раз отомщу.
|
| |
| |
| коля | Дата: Воскресенье, 26.08.12, 22:27 | Сообщение # 19 |
|
Санин
Группа: Администраторы
Сообщений: 877
Статус: Offline
| 5
Я свернула за угол и впервые в жизни увидела нечто невероятное. Более дюжины молодых готов ждали, выстроившись в очередь. Их черно‑белые шевелюры стояли торчком. Все нацепили на себя длинные бесформенные накидки с капюшонами, черные сапоги до колен и платья в стиле Мортиции Аддамс. Губы, щеки, языки, лбы парней и девчонок были в пирсингах с металлическими заклепками и цепочками. Татуировки с изображением летучих мышей, колючей проволоки и эзотерических символов покрывали их руки и ноги, грудь, спину, короче, все, что было видно. Над очередью, состоявшей из готов потустороннего вида, на стене здания, сложенного из черного кирпича, красовались очертания двух гробов, очерченных красным неоном.
Поскольку терпение не входило в число моих достоинств, я влезла перед девушкой, которая завязывала тесемки корсета на своем средневековом наряде.
Двойник Мэрилина Мэнсона, стоявший передо мной, обернулся.
– Ты отсюда?
– Навряд ли кто‑либо из нас отсюда, если ты понимаешь, что я имею в виду, – с многозначительным видом сказала я.
– Я Примус. – Он протянул руку.
Ногти у него были длиннее моих.
– Я Рэйвен, – ответила я.
– А я Отрава, – буркнула девушка в обтягивающем черном платье в красную полоску.
Очередь между тем продвигалась. Примус и Отрава предъявили свои удостоверения и скрылись внутри клуба. Вышибала в футболке «Носферату» внимательно посмотрел на меня, загораживая черную деревянную дверь в форме гроба.
Я гордо предъявила свое удостоверение, но когда охранник, похожий на демона, начал его изучать, моя уверенность испарилась, а сердце забилось.
– Такое впечатление, что этот документ тебе выдали вчера.
– Нет, – ухмыльнулась я. – Только сегодня.
Физиономии вышибалы расплылась в улыбке, потом он рассмеялся.
– Я не видел тебя здесь раньше.
– Неужели не помнишь меня с прошлого раза? Я была девушкой в черном.
Вышибала снова рассмеялся, шлепнул на мою руку штампик в виде летучей мыши и намотал мне на левое запястье пластиковый браслет в виде колючей проволоки.
– Ты одна здесь? – спросил он.
– Я надеюсь встретить друга. Немолодой лысый чувак в сером плаще. Он был здесь недавно. Ты видел его?
Вышибала пожал плечами.
– Я обращаю внимание только на девчонок, – сказал он с улыбкой. – Но если он не появится, то имей в виду, я кончаю работу перед рассветом, – добавил он, дал мне пройти и открыл дверь в форме крышки гроба.
Я ступила внутрь и очутилась в темной, умопомрачительной преисподней, битком набитой народом и здорово продымленной. Мне пришлось подождать, чтобы освоиться в темноте.
Клубы тумана из сухой углекислоты проплывали над публикой, как крохотные привидения. Цементные стены были с помощью распылителя небрежно выкрашены в черный цвет, на котором неоном выделялись гробики. С потолка свисали бледные манекены с огромными перепончатыми крыльями как у летучих мышей. Некоторые из них были затянуты в кожу, другие – в викторианские костюмы или еще более старинные платья. Двери в туалеты представляли собой гигантские надгробия, на одном из которых была надпись «Чудовища», на другом – «Упыри». Бутылки, торчавшие на заднике бара, обвивала паутина, на табличке, висевшей под разбитыми часами, значилось:
«Чеснок воспрещен».
Рядом с танцполом на складных столах был разложен блошиный готический мини‑рынок. Член вампирского клуба мог приобрести здесь любую вещь от накладных зубов до образцов татуировок. Тут же гадали на картах Таро. Над танцполом нависал балкон, на который можно было подняться по винтовой лесенке.
На шеях членов клуба болтались амулеты, наполненные кровью. Они скалили вампирские клыки, но казались сборищем безобидных прикольных готов. Возможно, среди них попадались и настоящие чокнутые. Если мне повезло, то где‑то тут, среди всей этой разношерстной публики, шастали и настоящие вампиры.
Из динамиков звучала тяжелая музыка. Я проходила мимо завсегдатаев и ловила на себе хмурые взгляды, но вовсе не того рода, к каким привыкла у себя в Занудвилле. Ничего подобного, здешние готы всех направлений и стилей разглядывали меня так, будто я была готической Пэрис Хилтон, расхаживающей по средневековому подиуму. Даже девушки в крохотных топиках с надписью «Грех», выставлявшие напоказ впалые животики с многочисленными пирсингами, рассматривали меня так, будто я вторглась на их территорию. Мне показалось, что любая другая одиночная особь женского пола с черными тенями для глаз и в обтягивающем черном платье представляла для них угрозу.
Я нервно потрогала свои волосы цвета воронова крыла, стараясь быть осторожной со всеми теми, с кем случайно встречалась взглядами. Может, это настоящие вампиры, которые почуяли запах смертной, или, наоборот, готы, которые ищут всамделишного упыря?
Я протиснулась к бару, где длинноволосый бармен с накрашенными губами и с тенями для глаз наливал какой‑то красный напиток в бокал для мартини.
– Что хочешь? – спросил он. – Кровавое пиво или коктейль «Казнь»?
– Мне бы «Казнь», но без алкоголя, – уверенно сказала я. – Я на машине, вернее сказать, на крыльях.
Мрачный бармен улыбнулся. Он взял с полки бутылки и слил их содержимое в кубок в форме «железной девы».
– Это стоит девять долларов.
– Можно, я оставлю себе бокал? – спросила я на манер ребенка, который клянчит игрушку в парке аттракционов, лишь бы не выглядеть девчонкой‑подростком, которая в баре строит из себя крутую.
Я вручила ему десятку и сказала, чтобы сдачу он оставил себе, потому что тысячу раз видела, как это делал папа, хотя и не была уверена в том, что оставила достаточно чаевых.
Красная смесь на вкус оказалась подозрительно похожей на томатный сок.
– Был здесь вчера лысый малый в темном плаще? – спросила я, стараясь перекричать оглушающую музыку. – Он звонил мне именно из этого клуба.
– Этот малый бывает здесь каждый вечер.
Я живо улыбнулась.
– Правда?
– Причем не один. Их тут как минимум полсотни, – громко добавил бармен.
Я развернулась. Бармен был прав. Бритых голов здесь было никак не меньше, чем торчащих прядей.
– У него пугающий взгляд и румынский акцент, – добавила я.
– Тот чувак? – спросил бармен и указал на тощего лысого человека в сером, разговаривавшего в углу с девушкой, одетой в платье под Венсди Аддамс.
– Спасибо!
Я быстро протолкалась через толпу и хлопнула лысого по плечу.
– Привет, Джеймсон! Это я!
Лысый обернулся. Увы, но это был совершенно другой человек. Я убежала, пока он не попросил меня соединиться с ним на целую вечность.
Я уже мчалась мимо готского рынка, не собираясь задерживаться там, чтобы выбрать себе оловянный, хрустальный или серебряный амулет либо попросить, чтобы мне погадали на картах Таро, и уже поравнялась с последним столиком, когда меня схватила за руку гадалка.
– Ты ищешь любимого, – заявила она.
Тоже мне, открытие. Что еще искать в клубе одинокой девушке?
– Так где же он? – с вызовом спросила я, стараясь перекричать орущую музыку.
– Он ближе, чем ты думаешь, – загадочно ответила гадалка.
Я огляделась по сторонам битком набитого клуба.
– Где? – проорала я.
Гадалка промолчала. Я положила ей на ладонь пару долларов и громко спросила:
– Направление?
Она посмотрела мне в глаза.
– Восток. Ты должна заглянуть сюда, – сказала гадалка и указала другой рукой на сердце.
– Мне не нужны невнятные пророчества. Мне нужна карта! – отрезала я и продолжила путь, пробираясь через толпу, пока не остановилась у музыкального центра.
– Ты видел здесь недавно лысого человека? – спросила я диджея, одетого в белый лабораторный халат, заляпанный пятнами поддельной крови.
– Кого?
– Ты видел здесь в прошлый раз лысого мужчину? – повторила я.
Он пожал плечами.
– На нем, возможно, был серый плащ?
– На ком?
– На человеке, о котором я спрашиваю! – Музыка была настолько громкой, что я не слышала даже себя.
– Спроси Ромео в баре, – крикнул диджей в ответ.
– Я его уже спрашивала!
Я вернулась к бару и обратила внимание на темноволосого парня в джинсах и темно‑серой футболке. Он стоял, прислонившись к коринфской колонне танцпола.
С бьющимся сердцем я рванулась к нему, расталкивая тусующихся готов.
– Александр?
Но при более близком рассмотрении передо мной оказался парень лет двадцати с небольшим с надписью «Уксус» на футболке и основательным алкогольным выхлопом.
Я, сама не своя, снова направилась к бару.
– Это не он, – сказала я Ромео. – Малый, о котором я говорю, сделал телефонный звонок из «Гроб‑клуба».
Ромео повернулся к своей напарнице, которая прятала чаевые в лифчик.
– Эй, эта девчонка ищет лысого парня, который приходил в клуб прошлой ночью, – сказал Ромео. – Он звонил отсюда.
– Ага, вроде было такое, – сказала девица.
– Правда? – встрепенулась я.
– Я запомнила, потому что он попросил у меня разрешения воспользоваться телефоном. Больше никто не просит. У всех есть сотовые.
– А он не говорил, где остановился?
– Нет. Он только поблагодарил и дал мне двадцатку за то, что я разрешила ему позвонить с нашего телефона.
– А он был с кем‑то? – спросила я, надеясь услышать новости об Александре.
– Кажется, он болтался тут с парнем в плаще Дракулы.
– С Александром? – спросила я возбужденно. – Его звали Александр Стерлинг?
Ромео посмотрел на меня, как будто узнал это имя, но потом отвернулся, чтобы протереть стойку.
– Мне некогда было знакомиться, – сказала его напарница, отвернулась от меня и стала обслуживать парня, одетого в кожу и махавшего двадцаткой.
Джеймсон все‑таки был здесь! Возможно, был и Александр в плаще с капюшоном, который он надевал в ту последнюю ночь, когда я его видела.
Я огляделась по сторонам, ища какие‑нибудь знаки, которые помогли бы мне найти его. Может быть, Александр счел это место насквозь фальшивым? Интересно, здесь отираются только неприкаянные готы вроде меня или среди них есть настоящие вампиры? Потом я вспомнила, как можно распознать настоящего вампира, полезла в сумочку и достала пудреницу Руби. С этим вышел полный облом. Все клыкастые тусовщики, стоявшие вокруг меня, превосходно отражались в зеркальце. Значит, нужно было придумать другой план. Я положила пудреницу на место и направилась к двери.
Неожиданно на мое плечо легла холодная рука. Я обернулась.
– Кажется, я знаю, кого ты хочешь увидеть, – сказал Ромео.
– Правда?
– Иди за мной.
Испытывая воодушевление, смешанное со страхом, я двинулась за своим готическим проводником. Он повел меня по винтовой лесенке на балкон, где на кушетке в форме гроба сидел некто, окутанный тенями. На круглом журнальном столике перед ним стояли большой бокал и подсвечник. Таинственная фигура подняла глаза, я почувствовала неожиданный холодок и с замиранием сердца прошептала:
– Александр?..
Незнакомец поднял канделябр, осветив мое лицо. Это был не Александр.
Передо мной сидел тинейджер с лицом мертвеца, привлекательным, хотя и почти скрытым прядями волос, падавшими на него. Они были слипшимися, белыми, с красными кончиками, словно их обмакнули в кровь. Бровь парня была проткнута тремя серебряными колечками, в ухе висела серьга в виде скелета.
Его глаза пронизывали меня насквозь. Один из них был зеленым с металлическим отливом, а другой – цвета прозрачного голубого льда. Белки покрывала паутинка сосудов, как будто этот тип не спал несколько суток, кожа имела мертвенно‑бледный цвет, ногти, как и мои, покрывал черный лак, а на руке читалась татуировка «Одержимость».
Мне потребовались все силы, чтобы отвести глаза – взгляд его притягивал, словно наполненный некими неведомыми чарами.
– Судя по всему, ты разочарована, – произнес незнакомец вкрадчивым тоном, снова приковывая меня к себе взглядом. – Ты ожидала увидеть кого‑то другого?
– Да. То есть… нет.
– В надежде соединиться с ним на целую вечность? С тем, кто не убежит от тебя?
– А разве не все на это надеются? – парировала я.
– Что ж, может, я как раз и есть тот самый человек.
– По‑моему, Ромео что‑то напутал, – пролепетала я. – Я сказала ему, что ищу человека, который звонил отсюда. Немолодой, лысый…
– Вот как? Странно, что тебя интересуют такие типы.
– Наверное, я ошиблась.
– Ошибка одного человека – судьба другого. Я Джаггер, – произнес он и устремил на меня пронизывающий взгляд, от которого кровь стыла в жилах.
Джаггер встал и протянул мне бледную руку.
– Я Рэйвен, но…
– Ты ищешь человека, который способен помочь тебе исполнить твои самые темные желания?
– Вовсе нет… – простодушно начала я.
– Неужели? – спросил Джаггер с лукавой улыбкой.
Что‑то здесь было не так. Неужели Ромео не сказал ему, кого я ищу? Интуиция подсказывала мне, что Джаггеру явно хочется услышать, как я назову имя.
– Мне и в самом деле пора идти, – сказала я, прижимая к себе сумочку, как щит.
– Пожалуйста, побудь со мной. – Он схватил меня за руку и усадил на диванчик. – Я думаю, у нас есть много общего.
– Может быть, в следующий раз, а теперь мне нужно идти.
– Ромео, принеси даме выпить, – велел Джаггер. – Как насчет «Смертного приговора»? Это фирменный напиток клуба.
Джаггер слегка придвинулся ко мне, мягко погладил мои волосы и отвел их с плеча.
– Ты очень красивая, – сказал он.
Я отвела от него взгляд и сжала сумочку у себя на коленях. Парень продолжал смотреть на меня, и почему‑то мне вдруг стало ясно, что этот гот, столь притягательный на вид, мне такой же друг, как проклятый Тревор.
– Послушай, ты… – начала я и попыталась встать, но тут вернулся Ромео с двумя бокалами.
– А вот и свежая кровь! – со смехом произнес Джаггер.
Я нерешительно чокнулась с ним. Он сделал большой глоток и стал ждать, когда я сделаю то же самое. Имея дело с таким неприятным типом, можно только гадать, что может быть намешано в твоем бокале.
– Мне пора. – Я встала.
– Он не такой, каким ты его считаешь, – сказал Джаггер.
Я остановилась, почти замерла на месте.
– Не знаю, о ком ты говоришь. – Я повернулась, собираясь уйти.
– Мы поищем его вместе, – сказал Джаггер, поднялся с диванчика и загородил мне путь.
Он подмигнул мне и ухмыльнулся, обнажив острые вампирские клыки, блеснувшие в свете свечи. Я попятилась, потом вспомнила, что в «Гроб‑клубе» клыки в наличии почти у всех.
Оставался только один способ выяснить, кто такой Джаггер.
– Ладно, я дам тебе мой номер, – сказала я, отвернулась от него, залезла в сумочку и прикрыла зеркальце так, чтобы он не видел его. – Сейчас, только найду ручку.
Пальцы мои дрожали, когда я открывала пудреницу Руби и разворачивала зеркальце в его направлении. Я закрыла глаза, помедлила, сделала глубокий вдох и открыла глаза.
Но Джаггер уже исчез.
6
Мне удалось вернуться в театр как раз под занавес, но, когда я заскочила в импровизированную уборную, тетя Либби встретила меня с обеспокоенным видом.
– Ты куда делась? – спросила она тоном, очень напоминающим манеру моей мамы. – Я не видела тебя в зале.
– А разве ты не должна была сосредоточиться на своей роли?
– Как я могла сосредоточиться, если увидела, что тебя нет? – парировала тетушка.
– Женщина, сидевшая рядом со мной, засыпала и норовила завалиться на меня, – сочинила я на ходу. – Вот мне и пришлось пересесть на задний ряд. Но ты была великолепна!
– Значит, ты все‑таки посмотрела спектакль, – сказала она с облегчением.
– Конечно! – Я крепко ее обняла. – Меня не вытащили бы из зала и настоящие вампиры.
Пока тетушка здоровалась в коридоре с поклонниками, я вертела в руках ее коробочку с гримом и продолжала размышлять о встрече с Джаггером. Неужели я встретила второго Дракулу? А может, это всего лишь татуированный тинейджер, который мается без подружки?
– Тебе обязательно нужно познакомиться с Маршаллом, – заявила тетя Либби, вернувшись в уборную.
Между тем мое внимание привлекла одинокая фигура, маячившая под окном в темном переулке, рядом с мусорным контейнером.
– Рэйвен! – позвала тетя Либби.
Я повернулась и увидела перед собой Дракулу по версии местной труппы. Им оказался изможденный напудренный мужчина средних лет с зачесанными назад и покрытыми гелем седыми волосами, ультракрасными губами, которые напомнили мне клоуна Бозо, и огромными накладными ногтями. На нем был традиционный атласный плащ с капюшоном.
Как мог этот немолодой человек, напрочь лишенный харизмы, играть Дракулу, воплощение искушения и сексуальной притягательности? Должно быть, он хороший актер.
– Я хотела бы представить тебе преданную поклонницу, – сказала тетя Либби.
Но все мои мысли были сосредоточены на фигуре, маячившей снаружи.
– Тетя Либби, нам правда нужно… – начала я.
– Я пришел, чтобы выпить твою кровь! – произнес Дракула замогильным голосом, наклонившись ко мне.
Мне едва удалось удержаться и не закатить глаза Не так давно встреча с актером, исполняющим роль Дракулы в театральной постановке, могла бы стать апофеозом моего существования. Я превратилась бы в его фанатичную поклонницу и держала бы его автограф в рамке на своей книжной полке. Сейчас же такая встреча походила скорее на разговор с пасхальным кроликом в торговом комплексе.
– Либби много рассказывала мне о тебе, – продолжил Дракула.
– Приятно познакомиться, – сказала я. – Мы как раз только что…
– Давай присядь, – предложила тетя Либби и подвинула к гостю складной стул.
– Твоя тетя сказала, что ты увлечена вампирами, – заявил актер, когда повесил плащ на спинку стула и уселся.
«Вообще‑то я встречаюсь с вампиром», – хотелось мне сказать.
– Ты бывала в «Гроб‑клубе»? – спросил он меня.
– Она совсем юная, – напомнила тетя Либби, потом уселась перед туалетным столиком и начала снимать грим.
– А вы? – живо поинтересовалась я.
– Да. Но исключительно в исследовательских целях.
– Вы заметили там что‑нибудь необычное? – осведомилась я, совсем как готическая Нэнси Дрю.
– Там все необычно, – рассмеялся актер. – Парни и девушки разгуливают в средневековых плащах, с вампирскими зубами, металлическим пирсингом в бровях и губах, с амулетами на шее, в которых будто бы содержится кровь. Кажется, я был там единственным, кому оказалось за тридцать, за исключением одного человека.
– Который был старше вас?
– Я бы сказал, что он был еще более странный, чем я, если можно себе такое представить.
– Я не хотела…
– Знаю. Он и вправду выделялся из толпы, но не в том смысле, как я. Он мог бы хорошо сыграть в нашем спектакле.
– Чудик? – вырвалось у меня. – Я хочу сказать, он был чудной?
– Пожалуй, да.
Увы, похоже, напарница Ромео заметила рядом с Джеймсоном не Александра, а этого самодеятельного Дракулу.
– Он был довольно эксцентричен, – продолжил Маршалл. – Представь себе, спросил, не знаю ли я о каких‑нибудь заброшенных особняках в этой местности. Чтобы дом был темный, уединенный, близ кладбища, с мансардой.
– А есть такие? Я люблю старые особняки.
– Признаюсь, что я, исполнитель главной роли в «Дракуле», заходил в Историческое общество, которое занимается изучением особняков и местных кладбищ, – с гордостью сказал Маршалл. – Вот и этому человеку я объяснил, что с такими вопросами ему лучше пойти туда, чем в агентство недвижимости.
Дракула поднялся, собравшись уходить.
– Приятно было познакомиться.
За слегка прикрытым окном все еще виднелась темная фигура. Я повернулась, посмотрела на тетю Либби, которая благодарила Маршалла за визит, и увидела их отражения в длинном зеркале. В нем отражалось и окно, в которое я всматривалась, но аллея в зеркале выглядела пустой. Я снова повернулась к окну. Фигура по‑прежнему находилась там.
Александр?
Я быстро направилась к двери и шустро протиснулась мимо выходившего Дракулы.
– Рэйвен!.. – укорила меня тетя Либби.
– Прости, – начала я. – По‑моему, там, снаружи, один из твоих поклонников. Пойду и узнаю, не хочет ли он встретиться с тобой!
Я выбежала на улицу, проскочила мимо пахучего мусорного контейнера, выброшенных старых стульев и декораций, под пожарной лестницей, но когда добралась до места, находящегося напротив окна уборной, там уже никого не было.
Я разочарованно огляделась по сторонам. Переулок выглядел безлюдным, но тут мое внимание привлек какой‑то поблескивающий предмет, лежавший на черном потрескавшемся асфальте под окном, рядом с лужей.
При ближайшем рассмотрении это оказалась оловянная серьга в виде скелета. Я смутно припомнила, что видела кого‑то с точно такой же серьгой. Но Александр носил заклепки. Потом меня осенило – это был Джаггер. Я огляделась по сторонам, убедилась, что поблизости никого нет, подняла серьгу, засунула ее в свою сумочку и побежала обратно в театр.
Мы с тетей Либби шли к ее машине вместе с другими членами труппы, и я никак не могла избавиться от ощущения, что за мной кто‑то следит. Я подняла глаза и заметила маленький темный предмет, болтавшийся на телефонном проводе, протянутом над улочкой.
– Это летучая мышь? – спросила я тетушку, когда она открывала мне дверцу.
– Я ничего не вижу, – сказала она.
– Вон там, – указала я.
Тетя Либби прищурилась.
– Это птица, – заявила она.
– Птицы не висят вверх ногами, – указала я.
– Ты меня с ума сведешь! – воскликнула тетя, быстренько обежала машину и села в нее.
Мог ли это быть Александр, обернувшийся летучей мышью? Или верны мои подозрения насчет Джаггера?
Когда тетя завела мотор, я оглянулась на проволоку, но там уже было пусто.
– Что ты делаешь? – спросила тетя Либби, когда мы вернулись в ее холостяцкое жилище и я включила повсюду свет. – Ты что, собираешься сама платить за электричество в этом месяце?
Она пошла за мной следом, выключая свет.
– Свет нужно держать включенным, – заявила я.
– Везде?
– А разве мой отец не говорил тебе, что я боюсь темноты?
Тетушка нахмурилась и недоверчиво уставилась на меня.
– Неужели это говорит девушка, которая бредит вампирами и кладбищами?
Логика в ее словах, конечно, была, но, поскольку я не могла поделиться с ней самым секретным из всех секретов, пришлось выкручиваться.
– Это все из‑за спектакля, – пояснила я. – Он произвел на меня слишком сильное впечатление. Мне до сих пор кажется, будто меня в любой момент может укусить вампир.
– Неужели я так хорошо сыграла? – удивилась тетушка.
Я живо закивала.
– А я предпочитаю свет свечей, – сказала она, зажгла несколько штук и расставила их по всей комнате.
В квартире запахло розами. Итальянские маски на стенах причудливо замерцали в игре теней.
Неужели я действительно встретила второго тинейджера‑вампира? Может быть, Джаггер боялся, что я замечу, как он не отразился в зеркале? Может быть, он следил за мной в переулке или наблюдал позже, свисая с телефонного провода.
Я глубоко вздохнула, когда поняла, что сама ничуть не лучше слишком впечатлительного разносчика сплетен типа Тревора Митчелла. Мне нужно было думать о том, как искать Александра, а не гадать относительно беловолосого гота. Может быть, Джаггер обронил свою серьгу по пути домой из «Гроб‑клуба»? У мусорного контейнера запросто мог отираться кто угодно из членов клуба, перебравший там коктейля под названием «Казнь».
Я взяла телефон тети Либби и позвонила родителям.
– Привет, – отозвался Билли.
– Это я. Мама с папой дома?
– Они пошли к соседям смотреть новорожденного младенца Дженкинсов, – ответил он.
– Неужто родители оставили тебя одного? – спросила я, чтобы подразнить братишку.
– Не заводись!
– Ладно, только ничего не трогай в моей комнате и вообще не заходи туда! – предупредила я, наматывая телефонный провод на пальцы.
– Я уже прочитал один из твоих дневников.
– Ты лучше не шути!
– Александр поцеловал меня! – произнес вдруг братец девчоночьим голосом.
– Ты лучше…
– Тревор был прав, – продолжил он. – Александр действительно вампир.
Брат зашуршал страницами. Я застыла. Билли добрался до одного из моих дневников, но как?
– Закрой его немедленно! – крикнула я. – Это не дневник. Это сочинение, которое я пишу по английскому!
– У тебя полно грамматических ошибок.
– Послушай, Недотык! Заткнись, или я приеду домой и уничтожу все твои компьютерные игры!
– Успокойся, психованная! Я в своей комнате, листаю книжку про НАСА, – признался он. – Ты думаешь, мне охота лезть в твою комнату?! Там такой бардак, что потеряться можно.
– Ну и ладно, – сказала я со вздохом облегчения. – Передай маме, что я звонила!
Мне стало полегче, но ведь надо же, как точно угадал Билли то, что написано в моем дневнике. Может, ему стоило бы заняться гаданием по хрустальному шару в «Гроб‑клубе»?
– Кстати, кто‑то тебе звонил, – вспомнил Билли.
– Беки?
– Нет. Это был парень.
Я затаила дыхание.
– Александр?
– Он не назвался. Когда я сказал, что тебя нет дома, он повесил трубку.
– А ты проверил, с какого номера?
Я ждала его ответа целую вечность.
– Не определяется, – наконец ответил он.
– Если он позвонит снова, то спроси, кто это, – велела я. – И немедленно позвони мне!
В отличие от тети Либби, которая сидела на пурпурной вельветовой подушке, брошенной на пол, и грызла морковку, обмакивая ее в овощную пасту, я была слишком расстроена и есть не могла.
– Расскажи‑ка о своем парне, – попросила тетушка, словно прочитав мои мысли.
– Он гот, как и я, – ответила я и стала рассказывать ей о той стороне личности Александра, которая не была секретом. – Он самый классный!
– А как он выглядит?
– Чудесные длинные полуночные волосы. Глубокие мечтательные глаза. Он выше меня, примерно с тебя ростом. Стройный, не худой, но и не перекачанный, как те тупицы, которые занимаются в спортзале двадцать четыре часа в сутки всю неделю. Я просто не могу поверить, что его нет, – добавила я, вспомнив прощальную записку.
– Он оставил тебя?
– Нет, я хотела сказать, что он уехал на весенние каникулы, – стала выкручиваться я, пытаясь прикрыть свою оговорку. – Ему надо навестить свою семью.
– Я рада, что ты нашла кого‑то, с кем близка по духу. Наверное, в вашем городке тебе приходится нелегко.
Я была благодарна Либби за понимание того, каково быть не таким, как все. Но если ей комфортнее жить в Хипарьвилле, то, может быть, и Александр нашел место, где чувствует себя уютнее?
– Тетя Либби, можно, я задам тебе личный вопрос?
– Конечно.
– Ты веришь в вампиров?
Она рассмеялась.
– Я думала, ты спросишь о сексе.
Но я была настроена серьезно.
– Так веришь или нет?
– Как‑то за мной ухаживал парень, который носил на шее флакончик. Он утверждал, что там кровь, но оттуда пахло земляничным «Кул‑Эйд».
– А ты его боялась?
– Вообще‑то те люди, которые заявляли, что они не вампиры, пугали меня больше, – поддразнила она. – Нам пора в постель. У нас обеих был длинный день, – сказала она, убрала морковку и задула свечи. – Я рада, что ты ко мне приехала. Тетушка крепко обняла меня. – Я тоже.
Как только тетя Либби ушла в свою спальню, я на цыпочках прошла через квартиру и снова включила свет, так, на всякий случай, потом легла в постель, натянула на себя одеяло и закрыла глаза.
Неожиданно я почувствовала на себе тень и представила, что надо мной стоит Александр с цветами и умоляет меня о прощении за то, что так неожиданно меня покинул. Но потом до меня дошло, что это может быть Джаггер, который собирается вонзить клыки в мою шею.
Я медленно открыла глаза.
– Тетя Либби! – с облегчением вскричала я.
– Все еще боишься? – спросила она, склонившись надо мной. – Ты можешь оставить свет в гостиной.
Либби выключила весь остальной свет и вернулась к себе в спальню, не подозревая о том, что я пыталась защитить ее от татуированного тинейджера, скрывающегося во тьме. Я снова накрылась с головой, но мне все равно казалось, будто кто‑то наблюдает за мной. Мне оставалось успокаивать себя мыслями об Александре. Я вспомнила, как мы лежали с ним в траве на заднем дворе особняка, сцепив пальцы и устремив взгляд на звезды.
Тут из кухни донесся скребущий звук. Я была, наверное, единственной девчонкой на всем свете, которая слышала, как кто‑то скребется, и надеялась на то, что это мышка. Я представила себе особняк, небо, посветлевшее от серебристых облаков, висящих над нами, запах одеколона и Александра, целующего меня. Но когда он что‑то зашептал мне на ухо, я опять услышала этот царапающий звук.
В конце концов любопытство взяло верх, и я в черных носках отправилась на кухню посмотреть, кто там скребется. Перспектива увидеть на полу мышку ничуть меня не беспокоила. Я включила свет на кухне. Похоже было, что звук доносился снаружи.
Я отдернула шторку над раковиной, ожидая увидеть призрачно‑бледное лицо Джаггера, глядящего на меня, но оказалось, что это всего лишь ветка дерева, которую раскачивал ветер. Ветер ветром, ветка веткой, но на всякий случай я открыла свой контейнер и положила на подоконник, под японский коврик, зубчик чеснока.
7
На следующее утро меня вырвала из сна музыка «Дорз». Моя голова пульсировала от яркого солнца, светившего через открытые окна. Слишком уж вымотала меня автобусная поездка, поиски Александра и ночное знакомство с посетителями «Гроб‑клуба». Когда я выглянула на улицу, мир смертных показался мне тем же самым. Машины, припаркованные у обочин, стильные прохожие на тротуарах, птицы, а никакие не летучие мыши на телефонных проводах.
Но утреннее солнце пролило новый свет на события прошлой ночи. Может быть, мои впечатления от посещения «Гроб‑клуба» и страшная тайна Джаггера – всего лишь порождения ночного кошмара, игра моего перевозбужденного воображения?
Я встала с постели с тихим смехом, вспомнила о своих снах, порожденных богатым воображением, и тут на деревянном подносе тети Либби, рядом с моими браслетами, заметила подвеску.
Это была серьга Джаггера в виде скелета. Она мне не приснилась.
Я взяла ее в руку. Костлявый очаровашка уставился на меня. Если Джаггер и взаправду вампир, то какие ужасы довелось наблюдать этому скелетику, свисающему с его уха? Был ли он свидетелем того, как поздней ночью тинейджер‑кровосос кусал ни о чем не подозревающих девушек? Может быть, эти оловянные косточки видели Александра?
Потом я напомнила себе, что в отношении Джаггера веду себя так же, как Тревор в отношении Александра. Митчелл распустил слухи о том, что Стерлинги вампиры, вовсе не потому, что знал об их истинной природе. Он хотел устроить в городе скандал. Теперь я делала заключения и приходила к собственным выводам о Джаггере, не располагая никакими фактами. Я была вынуждена тратить свою энергию в поисках того, ради чего и приехала в Хипарьвилль, – настоящего вампира, а не подражателя, старающегося быть на него похожим.
Я вспомнила свой разговор с Дракулой из самодеятельной труппы. Мне нужно попасть в Историческое общество, и лучше пораньше, прямо к открытию.
Я нашла тетю Либби на кухне. Она готовила яичницу.
– Доброе утро, дорогая, – сказала она. – Ты хорошо спала?
– Как младенец.
– Удивительно. – Тетушка выключила плиту и переставила сковородку. – В гостиной как‑то странно пахнет.
– Мама насовала мне с собой всякой всячины, – откликнулась я, следуя за ней в гостиную. – Может быть, что‑то испортилось.
– Кажется, это отсюда, – сказала тетя, указав на окно с японским ковриком, и так быстро обнаружила мою злосчастную чесночину, что я не успела ее остановить.
– Я нашла это на полу прошлой ночью, когда пошла в ванную, – сочинила я на ходу. – Решила, что пригодится.
На этом моя фантазия иссякла, и я умолкла, дожидаясь тетушкиной реакции. Она скептически посмотрела на меня.
– После твоего шоу прошлым вечером мне было просто не заснуть, – добавила я.
[hr][br]
Я не злопамятный, я просто злой, а вот память у меня плохая. Совсем склероз замучил: отомщу, забуду, и еще раз отомщу.
|
| |
| |
| коля | Дата: Воскресенье, 26.08.12, 22:27 | Сообщение # 20 |
|
Санин
Группа: Администраторы
Сообщений: 877
Статус: Offline
| – Я думала, что тебе нравятся вампиры.
– Нравятся, но не за окном.
– Ты напоминаешь мне твоего отца в юности. Он любил фильмы‑страшилки, но спал с зажженным светом до самого поступления в колледж.
– Тогда это, наверное, есть и в моих генах, – сказала я, убрала чеснок с подоконника и сунула его обратно в контейнер.
– Я могу это выбросить, – предложила тетя, протянув руку.
– Лучше сохраню, – ответила я и положила контейнер в сумочку. – До колледжа.
Тетя Либби рассмеялась, и я пошла за ней на кухню.
– У меня есть список мероприятий, которые я хочу тебе предложить, – сказала она, когда мы с ней сели завтракать. – Начнем, пожалуй, с посещения художественной галереи. Там проходит выставка Эдварда Джори, которая, думаю, тебе понравится. На ланч мы можем сходить в закусочную «Пятьдесят любимчиков». Там подают дивный чизбургер с беконом. Я, правда, никогда его не пробовала, но зато наслышана. После этого можно пробежаться по антикварным лавочкам, а потом у меня спектакль. Ты можешь побыть за кулисами. Боюсь, как бы тебе опять не стало страшно. – Она хихикнула. – Ну как, круто?
– Мне бы хотелось посетить Историческое общество, – предложила я.
– Из‑за того разговора с Маршаллом насчет особняков? – догадалась тетушка.
– Думаю, это пригодится мне для реферата по истории.
– Реферат во время весенних каникул? С ума сойти! Я‑то думала, что ты собираешься устроить пикник на кладбище, – сказала она, поставив на стол чашку с кофе.
– Отличная идея. Давай так и поступим.
– Я пошутила, – сказала Либби.
К тому времени, когда тетя была готова, а я приняла душ и оделась, от утра уже мало что осталось. Тетушка представляла собой полную противоположность моему папе, пунктуальному аккуратисту. Если он повсюду являлся заранее, то она – в последнюю секунду, да и то если повезет.
В общем, убедить тетушку отправиться на кладбище и лакомиться вегетарианскими сэндвичами среди могильных памятников мне не удалось. Зато она по моей просьбе внесла изменения в свою программу. Посещение художественной галереи мы решили заменить походом в Историческое общество. Я вытащила дневник из чемодана, положила его в свой рюкзачок, и мы наконец вышли из дома.
Историческое общество Занудвилля располагалось в здании церкви конца девятнадцатого века, начисто лишенном призраков. Я побывала там всего один раз, во время школьной экскурсии, и большую часть времени провела, разглядывая надгробия на кладбище, пока учитель не обнаружил мое местонахождение и не пригрозил сообщить родителям.
Историческое общество Хипарьвилля оказалось гораздо интереснее. Оно было расположено в двух железнодорожных пульмановских вагонах, стоящих на старом вокзале.
Пока я рассматривала фотографии викторианских домов, настоящие меню из «Закусочной Джо» и старые письма, из второго вагона вышла рыжеволосая женщина в желто‑зеленом брючном костюме, сандалиях в тон и с прической в духе «Этой девчонки».
– Чем я могу вам помочь? – спросила она.
– Ко мне приехала племянница. Она хочет написать доклад о наших исторических особняках, – сказала тетя Либби, всматриваясь в черно‑белые фотографии трамваев, которые висели рядом с аварийным тормозом.
– Что ж, вы обратились по адресу, – сказала эта дама и сняла с полки какую‑то книгу.
– Меня интересуют заброшенные дома, расположенные неподалеку от кладбища.
Женщина посмотрела на меня, как на привидение.
– Странно. На днях сюда заходил человек, который интересовался тем же самым!
– Правда? – спросила я с удивлением.
– Может, это был Маршалл Кеннер? – осведомилась тетя Либби. – Он исполняет главную роль в «Дракуле».
– Нет, Маршалл приходил раньше в этом месяце. Это был незнакомый джентльмен, приезжий.
Я навострила уши. Хозяйка всего этого старья достала еще несколько книг и стала их листать, в то время как тетя Либби осматривала музей.
– Вот особняк Лэндфорда, – указала женщина. – Он находится в самой северной части города. А усадьба Кинсли расположена в восточном направлении.
Я внимательно изучила все фотографии, гадая, на чем мог бы остановить свой выбор Джеймсон. Ни один дом даже отдаленно не напоминал особняк, стоявший на Бенсон‑хилл.
– А каким домом заинтересовался тот человек? – спросила я шепотом.
Музейная дама как‑то странно посмотрела на меня.
– Ты же собираешься писать доклад о том, что нравится тебе.
Я снова принялась вглядываться в фотографии, на которых красовались особняки, один другого величественнее. Я записала их названия и адреса на обратной стороне буклета Исторического общества и поняла, что на то, чтобы обойти их все, мне не хватит весенних каникул.
Я уже собиралась закрыть книжицу, но заметила краешек закладки, торчавший ближе к ее концу. Когда я открыла заложенную страницу, у меня перехватило дыхание. С черно‑белой фотографии на меня смотрел мрачный величественный особняк девятнадцатого века, с чугунной оградой и высокой мансардой с крохотным окном. Я мысленно представила себе привидения, притаившиеся за занавесками, слишком робкие, чтобы попасть в кадр.
Под фотографией была надпись: «Особняк Госуэлл ».
– Что это? – спросила я женщину, расставлявшую книги на полке.
Она бросила взгляд на фотографию.
– Я не стала его упоминать, потому что он находится на окраине города и заброшен уже много лет.
– Это само совершенство! – воскликнула я.
– У него таинственный вид. Так и сказал тот джентльмен.
Женщина записала адрес и вручила его мне.
– Он находится на Леннокс‑хилл, в самом конце дороги.
На выходе я опустила пожертвование в кружку с надписью «Фонд друзей музея».
– Мило с твоей стороны, – сказала на это тетя, когда мы шли через парковочную площадку к закусочной «Пятьдесят любимчиков».
– Я не пожалела бы для этой дамы всех средств из моего образовательного фонда.
8
Тетя Либби собиралась в театр, солнце клонилось к закату, я сидела на постели, скрестив ноги, и делала заметки в дневнике.
Мое расследование подходило к концу. Всего через несколько часов я могла вновь соединиться с Александром. Как только он поймет, что я люблю его, кем бы или чем бы он ни был, мы вернемся в Занудвилль и сможем быть вместе.
Потом я задумалась, что именно это может значить. Захочет ли он, чтобы я стала такой, как он, во всех отношениях? Захочу ли я избрать тот образ жизни, о котором всегда мечтала, если реально окажусь перед таким выбором?
Чтобы успокоить свои мысли, я сделала еще несколько записей. Положительные стороны того, что ты вампир, сводились к следующему.
1. Экономия на электричестве.
2. Можно всегда ложиться спать очень поздно.
3. Не надо беспокоиться о поддержании низкоуглеводной диеты.
– Ты уверена в том, что хочешь остаться одна? – спросила тетя Либби, собрав сумочку с гримом.
– Мне шестнадцать.
– Твои родители разрешают тебе оставаться одной?
– Я могла бы с двенадцати лет сидеть с детьми, если бы кто‑нибудь в Занудвилле меня нанял.
– Ладно, в холодильнике полно еды, – сказала тетя, направляясь к двери. – Я позвоню в антракте, так, на всякий случай.
Тетя Либби могла быть безалаберной, когда дело касалось ее собственного образа жизни, но когда под ее крышей находилась я, она вела себя точь‑в‑точь как мой отец. Будь у нее свои дети, она, скорее всего, тоже порвала бы с прошлым и уподобилась бы моему отцу. Я быстро переоделась в готский прикид – черные в белую полоску колготки и рваное черное мини‑платье, через которое просвечивала кроваво‑красная сорочка, накрасила губы черной помадой и наложила на веки темные тени. Мне едва хватило времени, чтобы шлепнуть на шею переводную татуировку в виде розы.
Контейнер с чесноком мне пришлось закрыть поплотнее. Не хватало еще подвергнуть Александра воздействию этого химического оружия, припасенного на случай нападения других вампиров. Наконец, миллион раз причесавшись, все поправив и переправив, я выбежала на улицу и стала дожидаться автобуса номер семь.
Естественно, подкатывали то одиннадцатый, то шестнадцатый. Я нервно расхаживала по остановке, уже начала подумывать о том, чтобы вернуться в квартиру и вызвать такси, но тут вожделенный седьмой выехал из‑за поворота и медленно потащился в мою сторону.
Я кое‑как втиснулась в битком набитый автобус, сунула в кассу мелочь и ухватилась за скользкий алюминиевый поручень. Держаться приходилось изо всех сил, потому что при каждом разгоне меня швыряло на других пассажиров. Автобус разгонялся и тут же начинал тормозить перед очередной остановкой. Похоже, что пешком я бы добралась гораздо быстрее.
Выпустив несколько дюжин пассажиров и взяв новых, водитель автобуса завернул за угол и проехал мимо нужного мне места – Леннокс‑хилл‑роуд.
Я подбежала к кабине.
– Вы проехала мимо Леннокс‑хилл‑роуд! – закричала я в панике, но водитель продолжал набирать скорость.
– Там нет автобусной остановки, – сказал он мне, глядя в зеркало заднего вида.
– Но мне нужно туда, – возразила я.
– Я останавливаюсь только на остановках, – сказал водитель, продолжая гнать машину.
– Если за то, чтобы сесть в автобус, мы платим доллар пятьдесят, то сколько стоит сойти?
Я услышала, как рассмеялись несколько пассажиров, стоявших позади меня.
– Дерни за эту штуку, – предложила мне одна женщина и указала на белый шнур, протянутый над окнами.
Я потянулась мимо нее и дернула изо всех сил. Через несколько секунд водитель замедлил ход и съехал на обочину.
– Видишь? – спросил он, указав на столб, на котором красовалась табличка с каким‑то номером. – Это автобусная остановка.
Я бросила на него уничтожающий взгляд, выпрыгнула из автобуса, едва увернувшись от пожилой пары, которая собиралась на него сесть, и бегом припустила назад. На Леннокс‑хилл‑роуд я свернула и двинулась мимо опрятных домов с участками, полными сочной зелени и ярких цветов, а потом увидела неухоженную лужайку, заросшую сорняками.
Заброшенный дом стоял в самом конце мрачного тупика, и вид у него был такой, словно над ним нависала грозовая туча. Наконец‑то я добралась до настоящей готической усадьбы.
Кованые железные ворота венчали горгульи. Фасад особняка окаймляли кусты, разросшиеся без ухода. Под моими подошвами шуршала пожухлая трава. Посреди лужайки стояла сломанная птичья поилка. Крыша заросла мхом и плющом, производя впечатление готического варианта «Чиа пет».
Я вприпрыжку побежала по разбитой каменной дорожке, которая вела к сводчатой деревянной входной двери, ухватилась за дверной молоток в форме дракона, но он отвалился, оставшись у меня в руке. Растерявшись от неожиданности, я быстро спрятала его под куст и снова постучала в дверь, надеясь, что Александр стоит по ту сторону двери и готов встретить меня страстным поцелуем. Но ответа не было. Я стала стучать по двери кулаком, барабанила, пока не заболела рука, потом повернула ржавую ручку и попыталась навалиться на деревянную дверь, но она была заперта.
Мне пришлось двинуться вдоль фасада особняка, позади засохших кустов. Окна были заколочены, но мне все‑таки удалось углядеть крохотную щель. Потолки в особняке были настолько высокими, что оставалось только удивляться, почему возле стропил не парят облака. Вот где полно места для привидений, знай себе летай, не рискуя быть замеченным. Судя по тому, что я увидела, стены в гостиной были голыми, как и сама комната.
Я обошла особняк вокруг, обнаружила хозяйственный вход, повернула металлическую шарообразную ручку на иссохшей дубовой двери, но она тоже оказалась запертой. С бьющимся сердцем я побежала к заднему фасаду, где увидела несколько разбитых ступенек, спускавшихся к одинокому грязному окну. Оно не было заколочено, и я живо прижала лицо к стеклу.
Ничего необычного. Несколько картонных коробок, пыльная полка для инструментов и старая швейная машина.
Попытка открыть окно не удалась, я взбежала обратно по разбитым ступенькам и остановилась на лужайке.
– Эй! – позвала я. – Джеймсон? Александр?
Но ответом на мои слова был лишь лай соседской собаки.
Я уставилась на одно‑единственное окно мансарды. Безлиственное дерево росло так близко к особняку, что его ветви почти дотягивались до окна. Дуб был не иначе как вековой, со стволом невероятной толщины и корнями, впившимися в землю, как паучьи лапы. Я наловчилась взбираться на ворота особняка или на яблони, которые росли на заднем дворе у Беки, но здесь было другое. Взбираться на такой дуб – все равно что подниматься в темноте на Эверест.
Хотя армейские ботинки и мини‑платье не слишком располагали к подобным упражнениям, я оперлась каблуком о самую нижнюю ветку, подтянулась и начала постепенно взбираться, замедляясь только для того, чтобы перевести дух или схватиться за ветки, которые прятались здесь по ночам от лунного света. Наконец, усталая, но исполненная решимости, я влезла на толстый сук, торчавший под самым окном мансарды.
Темная штора скрывала большую часть комнаты, но мне удалось заглянуть внутрь. Я различила пустую коробку и деревянный стул, а потом увидела нечто поразительное. Это был мой портрет, тот самый, на котором Александр изобразил меня в костюме для Снежного бала, с тыковкой‑корзинкой через руку, широкой улыбкой и накладными вампирскими зубами.
– Александр! – позвала я, попыталась постучать в окно, но не смогла дотянуться. – Александр! – позвала я снова.
Собака на ближнем участке залаяла громче.
– Александр! Джеймсон! – закричала я что было сил.
Тут отворилась задняя дверь ближайшего дома, и на площадку вышел хозяин, здоровенный детина.
– Эй, мелюзга! А ну по домам!
– Что там такое, Хэл? – спросила маленькая женщина, вышедшая из дома следом за ним.
– Я говорил тебе, что в соседний дом лазят ребятишки, – ворчливо ответил он. – Я сейчас вызову полицию! – заорал здоровяк и достал из заднего кармана сотовый телефон.
Я поспешно спустилась с дерева. Угодить в борцовский захват, а тем более в наручники мне вовсе не улыбалось, не говоря уж о том, что я не хотела привлекать внимание служителей закона к Александру и Джеймсону. Вдруг их арестуют или вынудят искать другой дом? Тогда может статься, что им придется уехать в Румынию.
Я добралась до удобной ветки, краешком глаза увидела, как шелохнулась темная занавеска в окне мансарды, и быстро отклонилась назад, чтобы рассмотреть получше. Но занавеска больше не шевелилась.
Неожиданно из соседнего дома выскочил доберман‑пинчер шоколадного цвета. Он сбежал по лестнице с площадки и стал скрестись о коричневый забор из штакетника.
Я испугалась, что собака протиснется в щели между планками и порвет меня на мелкие кусочки, сорвалась с места, обежала дом с другой стороны и помчалась по дороге к автобусной остановке.
Когда подкатил седьмой номер, идущий в обратном направлении, я заняла место в задней части салона, позади парочки, с виду студентов. Меня колотило от возбуждения. Ведь теперь ясно было, что Александр находится здесь, в Хипарьвилле. В воображении я видела его на кладбище, занятого рисованием портретов, или блуждающим по дому с привидениями в поисках утвари, чтобы обставить свою мансарду. А может быть, ему вздумалось полетать и дом стоял пустой?
В принципе, переезд Александра в Хипарьвилль можно было понять. Городок, конечно, невелик, но, с одной стороны, здесь полно заброшенных мрачных домов, а с другой – среди населения так много готов и прочей эксцентричной публики, что в этой толпе можно легко затеряться. Чего еще желать от города одинокому вампиру?
Парочка, сидевшая передо мной, принялась обжиматься, не обращая внимания на пассажиров. Я увидела их отражение в окне автобуса. Интересно, понимают ли они, как им повезло. Два человека имели возможность проводить вместе и дни, и ночи, фотографироваться, сидеть на солнышке. Но мне тут же стало ясно, что все это мелочи, которыми я вполне готова была пожертвовать, лишь бы снова быть с Александром.
Автобус подъехал к театру, где выступала местная труппа. Я вышла вместе с несколькими другими пассажирами и направилась по аллее к заднему входу, придумывая на ходу, что бы такое наплести тете Либби и родителям, дабы получить возможность наведываться в особняк в следующие вечера, пока не встречусь с Александром.
Тут мой взгляд упал на фигуру, маячившую за мусорным контейнером.
– Я надеялся, что найду тебя здесь, – произнес звучный голос, потом кто‑то вышел и загородил мне путь.
Я застыла на месте. Это был Джаггер. Я прижала к себе сумочку, в которой находился газовый баллончик и, что, наверное, важнее, контейнер с чесноком.
– У меня имеется информация, которая может представлять для тебя интерес.
– Какая же? – скептически осведомилась я.
– О Стерлинге, – произнес Джаггер с многозначительным видом. – Разве ты не его ищешь?
Я попятилась назад. Пусть я выяснила, где поселился Александр, но ведь так и не узнала, где он сейчас. Возможность получить любую подсказку заставляла мое сердце биться сильнее. Да и сам Джаггер, надо признать, возбуждал мое любопытство. Нужно было выяснить, откуда он знает Александра.
– Я могу тебе помочь. Я знаю его целую вечность, – произнес он с ухмылкой.
Я оглянулась на здание, в котором играла местная труппа. Там я могла бы провести вечер в безопасности, не с настоящими вампирами. Еще можно было подождать Александра около того дома. Правда, если бы я попалась ему и Джеймсону на глаза, они бы, скорее всего, сбежали в какой‑нибудь другой городок. Тогда я точно никогда не увидела бы моего любимого гота.
– Выкладывай все, что знаешь, – сказала я, прижимая покрепче сумочку. – А не то…
– Ты вольна идти куда хочешь, – заверил он меня.
Я осталась стоять на месте, а Джаггер зашагал по аллее. Движимая любопытством, я решила догнать его и пошла по улице следом за Джаггером, который направлялся к заднему входу в «Гроб‑клуб».
Он привел меня в складское помещение. По темному коридору мы подошли к пустому грузовому лифту. Расшатанная дверь пискнула от боли, когда он захлопнул ее. Вместо того чтобы нажать кнопку «Гроб‑клуб», он нажал кнопку «П».
Лифт медленно опустился в подвал, скрипя, как гроб, спускающийся в ад.
– Я думала, мы идем в клуб.
Лифт остановился. Джаггер открыл дверь и придержал ее для меня, когда я ступила в коридор.
Он шел за мной по пятам, настолько близко, что я ощущала у себя на шее его теплое дыхание. Мы прошли по узкому коридору со стенами, разукрашенными граффити, и цементным полом, на котором валялись ломаные стулья и какие‑то коробки. Наверху пульсировала музыка танцпола. Когда мы добрались до широкой двери, которая, судя по всему, вела на склад, я услышала, как лифт со скрипом, медленно пополз обратно вверх, к уровню смертных. Джаггер открыл серую дверь, вход в апартаменты, лишенные окон. Я шагнула внутрь.
– Добро пожаловать в мой склеп, – сказал Джаггер.
По всему помещению были расставлены десятки средневековых канделябров.
И тут я увидела его.
В дальнем углу стоял открытый гроб, разукрашенный готическими наклейками, прямо как скейтборд обычного смертного тинейджера. Вокруг него, словно вал вокруг средневекового города, была насыпана земля.
У меня глаза полезли на лоб.
– Значит, ты… – начала я, но у меня перехватило дыхание.
– А, гроб, – сказал он. – Прикольно?
Я нашел его в лавке старьевщика.
– А земля?
– Увидел такое в вампироманском журнале. Круто?
Я не знала, что и думать. Даже Александр спал на диване.
– На самом деле в нем удобно. Хочешь попробовать? – спросил он с сексуальным блеском в глазах.
– Я не устала.
– А при чем тут усталость?
Джаггер сбивал меня с толку. Как тут разобраться, кто он, коварный вампир или сдвинутый подросток‑гот вроде меня?
Я огляделась по сторонам, ища подсказки в необычных деталях обстановки, но необычным здесь было все. На полу были разложены географические карты. Цементные стены украшали гравюры с изображением надгробий. Рядом с радиатором отопления стоял аквариум без воды, зато с камнями. Кухонный стол и раковина выглядели так, будто к ним никто никогда не притрагивался. У металлических шкафчиков отсутствовали дверцы. Мне страшно было подумать, что или, вернее, кто находится в холодильнике.
– Ты первая девушка, которую я привел сюда, – признался Джаггер.
– Удивительно. Ведь ты же, наверное, встречаешься со множеством девушек в «Гроб‑клубе».
– Вообще‑то я здесь приезжий. Как и ты. В гостях.
У меня мурашки побежали по коже.
– Откуда ты знаешь, что я в гостях?
– Для этого не нужно быть психологом. И так все понятно. Ты была бы в клубе завсегдатаем. Ромео никогда тебя раньше не видел.
– Пожалуй, ты прав.
– Хочешь что‑нибудь выпить?
– Нет, спасибо, – ответила я. – Я хочу кое‑что узнать.
Джаггер подошел к аквариуму, запустил туда руку и извлек огромного тарантула.
– Я только что купил его. Хочешь погладить? – спросил он, поглаживая ядовитого паука, как будто это была спящая кошка.
В обычной ситуации я с удовольствием погладила бы тарантула, но не была уверена насчет мотивов Джаггера.
– А где у тебя телевизор с большим экраном? – спросила я, отметив отсутствие телика и компьютера.
– Не считаю нужным держать у себя такую дрянь.
– Значит, ты не смотришь фильмов? Ты не видел даже первого «Дракулу»? – спросила я. – «Носферату»? «Целующиеся гробы»? А ведь такой гот, как ты, должен был бы выучить их наизусть.
– Я предпочитаю набираться реального жизненного опыта.
Он положил паука обратно в аквариум. Я сунула руку в сумочку.
– Кажется, это ты потерял, – сказала я и показала на ладони серьгу‑скелет.
Он обрадовано улыбнулся, как будто я вернула ему давно утраченного друга, и потянулся ко мне.
– Прочь! – крикнула я, вскинула руки и оттолкнула его.
Карта, оказавшаяся под моим ботинком, порвалась. Джаггер попытался сковать меня взглядом, но я уставилась вниз, себе под ноги.
Это была карта Хипарьвилля. Кладбища были выделены желтым цветом, на некоторых из них стояли какие‑то отметки, сделанные черным маркером. Потом мое внимание привлекли другие карты, лежавшие на полу в нескольких футах от меня. На них были соседние города, включая Занудвилль. Там кладбища тоже были выделены и отмечены черным маркером.
Я подняла глаза на Джаггера. Он снова попытался подействовать на меня взглядом и мягко, как в «Гроб‑клубе», взял за руку. Сначала мне вспомнились его слова: «Мы поищем его вместе» , а потом вдруг записка: «Александр, он уже в пути!»
Я отпрянула от Джаггера, полезла в сумочку и дрожащими пальцами попыталась открыть контейнер с чесноком. Его крышка присосалась, словно посаженная на суперклей. Пока я пыталась ее оторвать, Джаггер шагнул ко мне.
Я выскочила в дверь, побежала по коридору, нажала на кнопку лифта и оглянулась. Джаггер бежал ко мне. Лифт заработал, но кабина находилась наверху. Я подняла голову.
– Скорей! Скорей! – твердила я, продолжая нажимать на кнопку.
Джаггер приближался, но тут зажглась буква «П». Лифт остановился. Я сдвинула шаткую дверцу, запрыгнула внутрь и пустила в ход все свои силы, чтобы закрыть эту решетку‑гармошку в тот самый момент, когда Джаггер остановился перед лифтом. Уклоняясь от его взгляда, я метнулась назад, подальше от дверцы. Он сообразил, что я не успела нажать кнопку, потянулся к дверце, но тут у меня хватило ума ткнуть в кнопку пальцем, и лифт тронулся.
Я обессилено прислонилась к стенке.
– Надеюсь, ты найдешь его раньше, чем я, – прозвучал вдогонку голос Джаггера.
– Что ты здесь делаешь? – спросила тетя Либби, когда я заглянула в ее гримерку. – Я звонила тебе в антракте, но ты не ответила.
– Наверное, принимала душ, – сообщила я. – Но мне захотелось увидеть тебя.
– Неужели? Блестящая идея! – усмехнулась она, снимая грим.
– Мы чудесно провели время, но мне нужно тебе кое‑что сказать.
– Да?
– Завтра я должна вернуться домой.
– Так скоро? – спросила Либби, положив губку на столик.
– Мне и самой неохота, – жалобно промямлила я. – Век бы не уезжала, но у меня горы домашних заданий.
– Когда я училась в школе, весенние каникулы были именно каникулами.
– Мне придется отправиться пораньше. До заката.
– Ты все еще боишься вампиров? – подколола тетя.
По правде говоря, у меня не было никакой уверенности в том, кем или чем являлся Джаггер. Но я была точно уверена в том, что он выслеживал Александра.
Только что мне едва удалось унести ноги из логовища этого типа. Если бы я вздумала допытываться, почему Джаггер разыскивает моего гота, то, скорее всего, подвергла бы опасности себя и, что гораздо важнее, Александра.
Теперь я знала, что Джаггер следил за мной вчера у театра, а сегодня вечером ждал в переулке. Стало ясно, что если я вернусь к тому особняку или пойду еще куда‑то, где мог бы находиться Александр, то и Джаггер выйдет прямо на него. Сердце мое разрывалось, но выбора у меня не было. Мне придется покинуть Хипарьвилль.
9
Мы с тетей Либби сидели на деревянной скамейке на междугородней автостанции, дожидаясь восьми часов. Из Хипарьвилля в наш город отправлялся только один автобус в день, причем как раз на закате солнца. Я с нетерпением ожидала возвращения домой, ибо надеялась на встречу с Александром, но мне было жаль расставаться с тетей Либби. Я получила удовольствие от общения с ней и действительно восхищалась ею. Она добилась исполнения своей мечты, играла на сцене, при этом жила независимо, придерживалась своего стиля, вкусов и взглядов на жизнь. Она увидела во мне человека необычного, может быть – странного, но не придурка. Самое главное, она отнеслась ко мне как к нормальному человеку.
Я знала, что буду скучать по удивительному духу свободы, царящей в Хипарьвилле, буду помнить, что существует «Гроб‑клуб», где готы могут тусоваться и танцевать, и специальный магазин, где можно купить подходящую одежку, аксессуары и татуировки.
Когда подкатил автобус, Либби обняла меня, а я склонила голову на ее плечо.
– Я буду скучать по тебе, тетя Либби, – сказала я и крепко обняла ее, перед тем как сесть в автобус.
Я шла по проходу и открыла зеркальце, чтобы проверить остальных пассажиров. После того как все они отразились, даже парочка готов, устроившаяся на заднем сиденье, я выбрала место рядом с окном. Тетя Либби помахала мне. Автобус вот‑вот должен был тронуться в путь. По глазам тетушки я поняла, что она будет скучать по мне ничуть не меньше, чем я по ней. Она махала даже тогда, когда автобус отъехал.
Как только автовокзал скрылся из виду, я вздохнула с облегчением. Подозрительный, таинственный, мстительный, пугающий Джаггер остался позади. Хотелось верить, что у меня созреет новый план действий. Я обязательно смогу связаться с моим прекрасным готическим принцем Александром.
Обратный путь оказался мучительно долгим. Я позвонила Беки по сотовому, но они с Мэттом были в кино. Я принялась записывать в дневник свои впечатления о встрече с Джаггером, но писанина лишь добавила мне беспокойства, потом стала размышлять о причинах, толкнувших Джаггера на поиски Александра. Может быть, между двумя семьями возникла вражда из‑за особняка баронессы? Но все это лишь усилило тревогу за моего возлюбленного. Я мечтала о том, чтобы снова соединиться с Александром, но мысли мои все время возвращались к картам, валявшимся на полу в логове Джаггера.
Казалось, прошла вечность, пока наконец автобус не въехал в Занудвилль. Я даже надеялась, вопреки всему, что меня волшебным образом ждет Александр, но встретил меня вовсе не он. Это были мама, папа, Билли и его новый приятель Генри.
– Ты уже уходишь? – спросил папа, когда я забросила чемодан в свою комнату. – А нам бы хотелось послушать, как ты съездила.
У меня не было времени отвечать на вопросы, которыми с самыми добрыми намерениями забрасывали меня родители.
– Как тебе понравилась тетя Либби? Что ты думаешь о ее выступлении в «Дракуле»? Как тебе сэндвичи с тофу?
Меня тянуло пойти туда, где мне лучше всего думалось.
– Мне нужно встретиться с Александром, – бросила им я и закрыла за собой дверь.
Я подбежала к особняку, увидела, что кованые ворота приоткрыты, со всех ног помчалась по длинной извилистой подъездной дорожке и вдруг заметила нечто невероятное. Парадная дверь тоже была приоткрыта.
Может быть, мой гот увидел меня из окна той усадьбы и последовал за мной обратно в Занудвилль?
– Александр! – позвала я, зайдя внутрь.
Прихожая, гостиная и столовая выглядели точно так, как и в последний раз, когда я здесь была, – мебель в чехлах, картин нет.
– Александр! – позвала я, поднимаясь по парадной лестнице.
Каждый шаг по ступенькам сопровождался неистовым биением моего сердца. Я пронеслась по второму этажу, взбежала по лесенке в мансарду, добралась до спальни и, едва дыша, постучалась в дверь.
– Александр, это я, Рэйвен.
Ответа не было. Я повернула шарообразную дверную ручку и открыла дверь. Эта комната тоже ничуть не изменилась. Она была пустой, если не считать нескольких оставшихся предметов. Правда, на неприбранной постели лежал рюкзак.
Он вернулся!
Я подняла черный рюкзак и обняла его. Понятно было, что рыться в котомке невежливо и я буду стыдиться, если Александр неожиданно войдет в комнату и застанет меня за этим, но удержаться не смогла.
Я поставила рюкзак обратно на кровать, начала расстегивать молнию, услышала какой‑то шум во дворе, выглянула в окно мансарды и увидела, что в беседке мерцает свеча. Над крышей парила летучая мышь.
Я сорвалась с места, выскочила из комнаты, помчалась вниз по лесенке через второй этаж, потом вылетела в парадную дверь и понеслась в обход дома, на задний двор.
– Александр! – позвала я и вбежала в темную беседку, не разобрав, кто стоит в тени.
Потом замерцал огонек свечи. Сначала я увидела его глаза, один зеленый, другой голубой, а вскоре из тени на лунный свет выступил и он сам.
Я хотела бежать, но было слишком поздно. От взгляда Джаггера у меня закружилась голова.
10
Я очнулась, лежа на спине на холодной сырой траве. Дождевые капли целовали мое лицо. На серебристом небосводе ярко сияла луна. Надо мной раскинулась паукообразная крона дерева, его тонкие голые ветви тянулись ко мне, как пальцы колдуньи.
Превозмогая головную боль, я села, огляделась и увидела надгробие, потом еще одно. Это был памятник баронессе. Я находилась на нашем городском кладбище.
С кружащейся головой я поднялась на ноги, пошатнулась, но сохранила равновесие. До сих пор вид могил оказывал на меня умиротворяющее воздействие, но я не знала, как попала сюда, поэтому мне не терпелось уйти отсюда и очень не хотелось упокоиться в безымянной могиле.
Передо мной стоял Джаггер в черных брюках с красной строчкой и белой футболке с надписью «Палач».
– Как ты здесь оказался? – растерянно спросила я.
– Все закончится буквально через несколько минут.
– Что? Моя жизнь? Забудь об этом. Я ухожу!
– Не так быстро.
Джаггер схватил меня за руку и потащил к середине кладбища. Я пыталась вырваться, но его хватка была крепкой, а у меня сил поубавилось, видимо, из‑за тех средств, которые он использовал, чтобы доставить меня сюда.
Мне доводилось бывать здесь невесть сколько раз. Очень часто старый Джим с его догом Люком выпроваживали меня вон. Теперь же, когда от них зависела моя жизнь, их, судя по всему, рядом не было.
– Я думала, ты ищешь Александра, – сказала я, но Джаггер молча тащил меня дальше.
Мы остановились у закрытого гроба, стоявшего на цементной лавке. До моего слуха донеслась странная музыка, завывание скрипок под аккомпанемент клавесина. На гробу мерцал канделябр, по его металлической поверхности стекали, поблескивая, дождевые капли. Рядом с ним стоял средневековый кубок. Все это походило на сцену из готической свадьбы.
– Что это? – спросила я, когда туман в моей голове начал рассеиваться.
– Церемония обручения.
– А где же гости? Я не принесла подарка, – пробормотала я, решительно ничего не понимая.
– Для невесты это и не нужно.
– Невесты? Но я еще несовершеннолетняя.
Джаггер не улыбнулся и зажег свечу.
Я заметила, что в нескольких футах от меня, рядом с пустой могилой, валялась лопата, поблескивавшая в лунном свете, и медленно попятилась, придвигаясь туда, пока инструмент могильщика не оказался у моих ног.
Сердце мое билось так громко, что я боялась, как бы его не услышал Джаггер, однако мне удалось набрать воздуха, и, как только он поставил свечу на гроб, я наклонилась, чтобы схватиться за лопату. Увы, Джаггер придавил ее рукоятку ногой. Я только попыталась оторвать инструмент от земли, а мой противник уже высился прямо надо мной.
Лопата была новенькая, блестящая. Пока я ее тянула и дергала, грязь с нее осыпалась и я отражалась в ней, как в металлическом зеркале. А вот отражения Джаггера, который находился за моей спиной, так и не появилось. Башмак его был на месте, а там, где следовало находиться отражению, виднелись одни звезды.
Я подняла на него глаза. На физиономии Джаггера блуждала усмешка. Для пущей верности я поспешно вытерла лопату рукавом и чуть сдвинулась, вглядываясь в блестящую металлическую поверхность. Так и есть! Башмак там, где ему и положено быть, а на месте Джаггера – звезды.
Я ахнула.
– Чего‑то не хватает? – подколол он.
Я быстро встала и попятилась.
– Ты… – начала я и рванулась было бежать, но Джаггер метнулся вперед, схватил мою руку, оскалился, сверкнув клыками, и облизал губы.
Да уж, что называется, домечталась до реальности. Я стояла лицом к лицу с настоящим вампиром, только отнюдь не с Александром. Джаггер был тем самым вампиром, о которых я читала, которых видела в кино. Он вознамерился лишить меня семьи и друзей, связать меня с ним узами крови, сделать такой же, каким был он, на целую вечность. То, что всегда рисовалось моему воображению, как и воображению любого гота, должно было сейчас воплотиться в жизнь.
Только вот мечтала я вовсе не об этом, а о вечной любви с тем, кому захочу принадлежать, кто сможет ее со мной разделить. После того как в Занудвилль приехал Александр, наш городок стал казаться мне не таким уж занудным. Встретив этого парня, я поняла, что хочу жить по‑настоящему, получать впечатления от кино, концертов тяжелого металла и любви, а вовсе не превратиться в нежить. Я хотела спать в объятиях Александра, а не одна в гробу, быть готической красавицей, а не жутковатой летучей мышью. Если уж мне и пришлось бы трансформироваться, то я могла бы пойти на это только ради Александра.
– Меня дома родители ждут. Допрыгаешься, сюда полиция нагрянет.
Джаггер сжимал мою руку с такой силой, которой я никогда не ощущала раньше. Я огляделась по сторонам в поисках чего‑нибудь, что могло бы помочь мне спастись. Этот монстр подтащил меня к гробу, взял кубок, поднял его к луне, произнес несколько слов на непонятном языке, а потом сделал большой глоток.
– Теперь ты, – произнес он со злорадной ухмылкой и протянул кубок мне.
– Забудь об этом! – Я оттолкнула кубок.
– Но разве не этого ты хотела? Зачем же еще ты принялась разыскивать Александра? – спросил он.
– Затем, что я люблю его! – ответила я, стараясь вырваться и освободиться. – И я никогда не полюблю тебя!
– Но этого от тебя и не требуется, – сказал Джаггер и насильно прижал кубок к моим губам.
Капельки густой сладковатой жидкости растеклись по моим губам. Я выплюнула жидкость изо рта.
– Я никогда не стану такой, как ты, кем бы или чем бы ты ни был!
Лицо Джаггера приобрело странное выражение, как будто мои слова были серебряным колом, вгоняемым в его сердце.
– Я сама тебя укушу! – заорала я, заскрежетав от ярости зубами.
Неожиданно сверкнула молния, осветив небосвод и кладбище. Я вонзила зубы в руку Джаггера, да еще и впилась в нее ногтями. Его все‑таки проняло, смертная хватка разжалась, он отдернул руку. Я припустила бежать, но тут же налетела на что‑то, вернее, на кого‑то.
– Старый Джим! – растерянно вскричала я.
Но стоило мне поднять голову и увидеть два полуночных глаза, как стало ясно, что никакой это не кладбищенский сторож. Передо мной стоял отнюдь не могильщик, а мой рыцарь ночи. Его темные волосы падали на бледн
[hr][br]
Я не злопамятный, я просто злой, а вот память у меня плохая. Совсем склероз замучил: отомщу, забуду, и еще раз отомщу.
|
| |
| |
|
|
 |
|  |
|
